Решение Роскомнадзора «частично ограничить» звонки по WhatsApp и Telegram усложнило жизнь россиян, особенно тяжело сказавшись на пожилых людях. В отличие от молодых пользователей те редко умеют обходить блокировки и оказываются фактически отрезанными от общения. «Такие дела» поговорили с родственниками тех, кто оказался без связи с близкими.
В августе 2025 года российские власти заблокировали голосовые звонки в мессенджерах WhatsApp и Telegram, заявив о необходимости борьбы с мошенничеством и терроризмом, а также об отказе платформ сотрудничать с правоохранителями. При этом жалобы на перебои со связью начались за несколько дней до официального сообщения ведомства.
Ранее при поддержке властей заработал мессенджер MAX от VK. Его планируют интегрировать с «Госуслугами», а также перенести туда школьные и домовые чаты. На 19 августа 2025 года в национальном мессенджере зарегистрировались более 18 миллионов пользователей.
Ася Репрева
Моей бабушке 92 года, она не видит — у нее осталось 10% зрения на одном глазу. Мы живем далеко.
Несколько лет назад мы с братом установили бабушке Telegram и посылали ей видео с собой, она могла нажать и услышать наши голоса, увидеть тени. За несколько лет я научила ее звонить, нажимать нужную кнопку. Бабушка это делает с огромным увеличительным стеклом и не с первого раза. Нервничает, постоянно попадает куда-то не туда, но делает. У меня даже есть помощница, выезды которой я оплачиваю, чтобы она приезжала и выходила из тех разделов, куда бабушка зашла случайно, когда не получается звонить.
А вот класть трубку (завершать звонок) бабушка уже толком и не может, это действие сложнее, потому что она уже уставшая и сосредоточиться труднее. Я не представляю, как ей освоить что-то новое.
Мне кажется, бабушка училась пользоваться Telegram где-то полгода
Ну и, соответственно, дело не только в «училась» — это же еще больное сердце и нервы, когда у нее что-то не получалось, она очень огорчалась и, я точно знаю, плакала.
Если звонить по мобильному или стационарному телефону, бабушке физически тяжело рукой держать трубку. Мы разговариваем через день или два по 20–60 минут. А еще непонятно, как звонить брату. Он живет в Казахстане, и это безумный роуминг.
Я живу за городом, и тут не ловит мой сотовый оператор. До меня никак в целом не дозвониться.
Обычно мы созваниваемся через день или каждые два дня, но сейчас, с момента отключения звонков через WhatsApp и Telegram, мы созванивались один раз по мобильному. Бабушка переживает из-за стоимости и по этой причине тоже не может долго говорить.
В целом у нас обеих просто какой-то упадок сил, и надо думать, как решить этот вопрос и обучиться чему-то новому. Для бабушки это непосильная задача.
Виктория Мартынова
Я в эмиграции уже 15 лет. Моему дедушке почти 97 лет. До блокировок мы иногда созванивались по WhatsApp, но на смартфоне ему неудобно набирать сообщения — все-таки это маленькие буквы. Я знаю, что, если что-то случится, семья в Москве сообщит мне. Но пару раз дедушка забывал ответить на звонок. Если он не выходил на связь в WhatsApp, я звонила на городской телефон — это уже экстренная мера. Такая возможность остается, но прямой звонок с мобильного на московский городской номер дорогой.
Мы используем его только на дни рождения или в случае чего-то срочного
Поэтому у нас с ним еще один канал связи уже много лет — e-mail. Дедушка, тьфу-тьфу-тьфу, крепок и здоров — насколько это возможно в его возрасте. Он пишет книги, недавно закончил четвертую. Вместо коротких сообщений ему удобнее отправлять длинные письма.
Мы общаемся иногда через день, иногда раз в неделю. А когда я загружена работой, то раз в месяц. Тогда приходит письмо от деда: «Вика, давно от тебя ничего не слышно. Как ваши дела?» И я отвечаю, рассказываю про сына, про сестру, про ее двух детей. Она тоже живет в Белграде.
В силу возраста средствами обхода блокировок дедушка не пользуется. Так что, когда замедлили YouTube, я передала ему флешку в Москву со своим документальным фильмом, чтобы он посмотрел. Дедушка сам много лет работал журналистом, и его мнение для меня очень важно.
Есть и другая трудность. Мой партнер живет на два города — Москву и Белград. Когда мы познакомились, он был здесь в командировке, а я уже жила в эмиграции с пятилетним сыном. В Москве партнер проводит больше половины времени: у него трое детей от первого брака. Мы чаще созванивались, чем переписывались.
Теперь в интимной сфере все стало печально: по e-mail сексом не займешься, остаются только фотографии. Но это совсем не то.
Сейчас я не столько боюсь, сколько нахожусь в шоке и неверии в происходящее. Наступил момент, когда антиутопии начали казаться оптимистичной литературой.
Андрей, Сербия
Когда я был ребенком — в начале 90-х, мы с семьей жили в закрытом городке, где связь с внешним миром существовала только через азбуку Морзе.
Когда мы с братом уехали учиться — в конце 90-х — начале 2000-х, родители продолжали жить там. Единственным способом связи был головной офис организации, где они работали. Можно было прийти или позвонить туда, написать короткую телеграмму, которую в редкие сеансы связи передавали родителям азбукой Морзе. Обычно это были сообщения вроде:
«У нас все нормально», «Сдаю экзамены», «Поздравляю с днем рождения»
Общение было нечастым, потому что каналы связи считались служебными. Но информация все-таки передавалась — от них к нам и от нас к ним — короткими телеграммами. Потом уже у родителей установили примитивное спутниковое оборудование. Канал был слабым и очень медленным, но появилась возможность связи по e-mail. Позже родители переехали к нам с братом.
Сейчас на фоне блокировок я все чаще вспоминаю об азбуке Морзе. В России живут мама и брат с семьей. Связь мы поддерживаем, общаемся, но стараемся избегать политических и подобных тем: во-первых, чтобы не подставлять их, ведь любое неосторожное слово может иметь последствия, во-вторых, это бесполезно — разговоры заканчиваются ссорами и руганью.
С семьей у меня отношения непростые. Я хотел бы вывезти родных из России, но они не хотят. Даже в гости приехать не хотят за мой счет. И брат, и мама смотрят все пропагандистские телепередачи. Брат не хочет никуда ехать, у него до прошлого года даже загранпаспорта не было. У мамы загранпаспорта так и нет. Я объясняю, что без него она не сможет приехать ко мне, на что она отвечает: «Тогда приезжай ты в гости» — а у меня нет желания ехать в Россию.
В последние разы я связывался с ними через Telegram. Связь была плохой: звонок из Сербии в Петербург на ноутбук «булькал» и обрывался.
Пару раз я говорил с мамой через Google Meet или Zoom: генерировал ссылку, отправлял ей, и она подключалась. Там связь была отличной, без проблем. Но я понимаю, что после WhatsApp и Telegram могут заблокировать и эти сервисы. После этого будет вариант ставить мессенджер MAX на отдельный телефон и мне, и маме, что не очень хочется делать. Скорее всего, я этого делать не буду — буду использовать какие-то отдельные сервисы онлайн либо просто переходить к общению по электронной почте.
Вспомнил фразу, которую когда-то в СССР писали в каждой анкете в случае наличия родственников за границей: «Связь с родственниками, проживающими за границей, не поддерживаю». Грустно, но такая вот жизнь, такая вот связь.
Спасибо, что дочитали до конца!
Текст: Дарья Сидельникова , Катя Кобенок
Помочь нам