Он стал символом её глубочайшего кризиса, её «заката», последней точкой в эпохе правления немощных старцев, известной как «эпоха пышных похорон». Его фигура крайне неоднозначна и часто служит иллюстрацией состояния СССР в первой половине 1980-х годов.
Восхождение аппаратчика: от сибирской глубинки к верхам власти
Константин Черненко родился в 1911 году в далёкой сибирской деревне Большая Тесь (нынешняя Хакасия) в крестьянской семье. Его путь был типичным для многих выходцев из низов, пробившихся наверх благодаря партийной машине. Он рано начал трудовую деятельность: батрачил, был заведующим отделом агитации и пропаганды райкома комсомола.
В 1930-х годах, во время службы в погранвойсках в Казахстане, он возглавил полковую партийную организацию. Этот этап был ключевым: он сформировал в нём идеального аппаратчика — человека, живущего по уставу, верного начальству и умеющего работать с бумагами. После армии он пошёл по партийной линии: сначала в Красноярском крае, где его заметил и приблизил к себе будущий член Политбюро Фёдор Кулаков.
Однако настоящим «социальным лифтом» для Черненко стала встреча с Леонидом Ильичом Брежневым в начале 1950-х в Молдавии, где Брежнев был Первым секретарём, а Черненко заведовал отделом агитации и пропаганды. Он стал незаменимым помощником, личным секретарём и доверенным лицом Брежнева. Черненко обладал феноменальной работоспособностью и уникальным талантом организатора работы аппарата. Он мог упорядочить гигантский поток документов, отфильтровать информацию для шефа, подготовить нужные бумаги и обеспечить безукоризненное функционирование канцелярии.
Он следовал за Брежневым по всем ступеням карьеры: из Молдавии в Казахстан, а затем и в Москву, в ЦК КПСС. Когда Брежнев в 1964 году пришёл к власти, Черненко стал начальником Общего отдела ЦК КПСС — ключевого подразделения, контролирующего весь документооборот партии. Эта должность была нервным узлом всей советской системы, и Черненко сидел в её центре.
«Серый кардинал» и хранитель печати
При Брежневе Черненко никогда не был публичной фигурой. Он не был ни идеологом, как Суслов, ни хозяйственником, как Косыгин, ни представителем силового блока, как Андропов или Устинов. Его сила была в невидимом, но абсолютно необходимом контроле над бюрократической машиной. Он был «хранителем печати», личным секретарём генсека в масштабах всей страны.
Его обязанности были колоссальны:
- Он решал, какие документы попаддут на стол к Брежневу, а какие — нет.
- Формировал повестку заседаний Политбюро.
- Контролировал исполнение решений.
- Фактически, он был личным «щитом» Брежнева, ограждавшим его от ненужной информации и людей.
В 1978 году он стал членом Политбюро, что было знаком высшего доверия со стороны Брежнева. К концу 1970-х, когда здоровье генсека резко ухудшилось, роль Черненко как «фильтра» и организатора работы стала критически важной. Многие исследователи считают, что именно в этот период он и Андропов (глава КГБ) стали двумя главными центрами силы, между которыми шла тихая, но ожесточённая борьба за будущее.
Генеральный секретарь: апофеоз застоя
Смерть Брежнева в 1982 году не принесла ему победу. Более сильный и влиятельный кланд КГБ и армии во главе с Юрием Андроповым взял верх. Черненко, считавшийся преемником, был вынужден ждать.
Правление Андропова (1982-1984) было коротким, но интенсивным: он пытался встряхнуть систему борьбой с коррупцией и дисциплиной. Однако его болезнь и смерть в феврале 1984 года открыли дорогу последнему отчаянному рывку «старой гвардии» Брежнева. 73-летний, тяжело больной Константин Черненко был избран Генеральным секретарём ЦК КПСС.
Его недолгое правление (чуть более года) стало самым наглядным доказательством кризиса и упадка системы. Страной управлял человек, который с огромным трудом передвигался, задыхался и не мог произнести длинную речь без посторонней помощи. Публичные appearances были сведены к минимуму. Он часто не мог присутствовать на заседаниях Политбюро, и решения принимались в его отсутствие.
Символичным стал эпизод, когда на одном из мероприятий ему нужно было поднять над головой младенца — новый советский паспорт. Сделать это он не смог физически.
Попытки какой-либо политической или экономической деятельности были тщетны и сводились к робким и запоздалым жестам:
- Была начата бесперспективная «школьная реформа».
- Увеличили зарплаты учителям и врачам.
- Попытались оживить идеологическую работу, в том числе усилив борьбу с «неформалами» и западным влиянием в культуре.
- Во внешней политике отношения с Западом, испорченные после ввода советских войск в Афганистан и размещения ракет в Европе, оставались ледяными. Диалог с США был практически свёрнут.
Фактически, страна в течение года находилась в состоянии перманентного ожидания новой смерти и нового лидера. Вся энергия политбюро уходила не на управление государством, а на внутреннюю борьбу за будущее наследство.
Наследие и значение
Константин Устинович Черненко скончался 10 марта 1985 года. Его смерть стала логичным завершением целой эпохи. Он был её идеальным продуктом и её жертвой.
Значение его фигуры заключается в нескольких аспектах:
- Символ системы. Его приход к власти показал, что система уже неспособна к самообновлению. Выбор пал на самого преданного, а не самого способного или здорового. Критерии личной верности и аппаратной лояльности полностью победили необходимость в компетентном и энергичном лидере.
- Точка невозврата. Его правление стало последней преградой перед неизбежными переменами. Год его нахождения у власти окончательно убедил даже консервативных членов Политбюро в том, что так дальше продолжаться не может. Это создало консенсус для изведения более молодого и динамичного Михаила Горбачёва.
- Аппаратный гений. Несмотря на всю неоднозначность, нельзя отрицать его уникальные способности как организатора и управленца. Он был гением бюрократии, виртуозно управлявшимся с гигантской машиной партийного документооборота. Без таких людей, как он, система не могла бы функционировать.
В истории Константин Черненко остался как человек-символ: символ брежневского застоя, человеческой верности и трагедии системы, которая изжила себя и была обречена. Его правление стало прологом к глобальным изменениям, которые начнутся всего через несколько дней после его похорон.