Лермонтовский музей в Пятигорске, основанный в 1912 году, является одним из старейших литературно-мемориальных музеев России. Более того, это первый музей подобного рода, возникший не в прославленных столицах, а в отдаленной провинции.
Создание музея Лермонтова во многом стало возможным благодаря Кавказскому Горному обществу. Это общество, основанное в Пятигорске в начале XX века и объединившее местную интеллигенцию, ставило своей целью популяризацию альпинизма и горного туризма. Помимо этого, КГО активно занималось практической деятельностью: разрабатывало туристические маршруты, организовывало экскурсии и собирало экспонаты, связанные с историей Пятигорья. Особо значимым вкладом в культурное развитие как Пятигорска, так и всей России, стало именно основание лермонтовского музея.
По инициативе КГО Пятигорская городская дума выкупила у частного владельца скромный домик, где поэт провел два последних месяца своей жизни.
Первыми, и по сей день ценнейшими, экспонатами музея стали личные вещи Лермонтова из его петербургской квартиры - письменный стол и кресло. Их передала в дар музею Евгения Акимовна Шан-Гирей, троюродная племянница поэта. Скромное же строение, подарившее поэту последний приют, навсегда с той поры получило свое название - Домик Лермонтова.
Со временем во владение музею был передан и находящийся неподалеку бывший дом генерала П.С. Верзилина, где в одной из комнат произошла роковая ссора Лермонтова с Мартыновым.
В 1973 году музей "Домик Лермонтова" был преобразован в Государственный музей-заповедник М.Ю. Лермонтова, центром которого стал мемориальный лермонтовский квартал, расположенный в исторической части города. Сегодня в музее размещены четыре экспозиционных отдела, и каждый из них обладает коллекцией уникальных подлинных экспонатов, рассказывающих о творчестве и судьбе великого поэта.
Это:
- "Домик Лермонтова" — дом, где воссоздана обстановка последних дней жизни поэта.
- "Лермонтов и Кавказ" — литературная экспозиция расположена в доме генерала П. С. Верзилина.
- "М. Ю. Лермонтов в изобразительном искусстве" (бывший дом И. В. Уманова).
- "Дом Алябьева" — усадьба Карабутовой, где в 1832 году снимал комнаты композитор А. А. Алябьев.
Музей имеет статус исторического памятника федерального значения.
Сегодня мы побываем с вами в домике, где жил поэт.
Скромный, чисто выбеленный домик под камышовой кровлей располагался когда-то на окраинной Нагорной улице, ведущей к самому подножию Машука.
Первым хозяином этого домика был отставной плац-майор Василий Иванович Чилаев. Он построил его у себя на усадьбе, чтобы сдавать приезжим, которые приезжали на лечение водами. Выглядел домик как обычная крестьянская хата-мазанка, каких тогда было полно в казачьих станицах: стены обмазаны глиной, побелены известью, а окна закрывались на ночь ставнями. Стоял он посреди двора, поэтому его так и прозвали – "средний". Тогда такое жилье считалось вполне приличным, да и место было очень удобное: рядом были источники и купальни, а можно было легко дойти до парка "Цветник" или на бульвар, где тусовалось местное "водяное общество", или даже дойти до самого Провала.
Хозяин усадьбы, Чилаев, был человеком весьма аккуратный и свое хозяйство вел очень тщательно. Имелся у него так называемый "Имянный список", представлявший собой особую памятную тетрадь, куда непременно заносились имена и звания всех постояльцев. Так, в майский день 1841 года, когда в усадьбе появились два молодых офицера, Василий Иванович сделал следующую запись: "с капитана Алексея Аркадьевича Столыпина и поручика Михаила Юрьевича Лермонтова, из С.-Петербурга получено за весь средний дом 100 рублей серебром".
В домике четыре жилые комнаты, имеются также сени, прихожая и небольшая буфетная, а в подвальном помещении находилась кухня. В двух комнатах разместился Столыпин, а две другие, с окнами в сад, занял Лермонтов, По хозяйству хлопотали сопровождавшие поэта тарханские крестьяне Иван Соколов и Иван Вертюков, а помогал им Христофор Саникидзе, крепостной Чилаева.
Обстановка в домике скромная и в точности соответствует той, какая была здесь при жизни поэта. Восстановить ее удалось по сохранившимся планам и описаниям. Наиболее подробное из них оставил русский литератор Петр Кузьмич Мартьянов, посвятивший ряд статей последним дням жизни Лермонтова. Он побывал в домике спустя три десятилетия после гибели поэта, встречался с В.И. Чилаевым и записал его рассказ о пребывании Лермонтова в Пятигорске и образе его жизни в домике. Тогда же Мартьянов составил детальное описание комнат и мебели, иногда даже с указанием размеров.
"Общий вид квартиры далеко не в ее пользу, - замечает в своих записках Мартьянов, - низкие приземистые комнаты, стены которых оклеены не обоями, но просто бумагой, окрашенной домашними средствами… Не может не казаться странным, что поэт, имевший хорошие средства к жизни, мог помещаться в таком скромном домике. Впрочем, если принять во внимание, что и теперь, спустя почти 30 лет, Пятигорск не представляет больших удобств для приезжающих на воды, само собою уяснится, почему поэт избрал себе на время курса такое скромное помещение…"
Обстановка воссоздает типичное жилище кавказского офицера того времени. Низкие потолки из досок, черная крашеная мебель простого, солдатского изготовления и несколько ковров на стенах создают атмосферу. В приемной, у окна, расположен стол, накрытый льняной скатертью, и два стула. Напротив, у стены, стоят дорожные принадлежности: большой сундук, обтянутый телячьей кожей, и деревянный ящик для документов.
Приемная граничит с буфетной, отделенной от нее тонкой деревянной перегородкой. Буфетная служила местом хранения столовых принадлежностей. Там находился складной дорожный самовар с чайными чашками на подносе, а в шкафчике, среди посуды, было старинное домотканое полотенце. На полотенце был вышит герб рода Лермонтовых, а под ним – вышитая латинская фраза "Sors mea lesus", являющаяся девизом рода и означающая "Судьба моя Иисус".
Дверь из приемной ведет в комнату, принадлежавшую Алексею Аркадьевичу Столыпину. Алексей Аркадьевич Столыпин приходился поэту двоюродным дядей, хотя и был моложе его на два года. Его отец, Аркадий Алексеевич, был братом бабушки поэта, Елизаветы Арсеньевой. Лермонтова и Столыпина, известного в кругу друзей как Монго, связывала не только родственная связь, но и крепкая дружба, зародившаяся в стенах Юнкерской школы и продолжившаяся в лейб-гвардии Гусарском полку. Участие Столыпина в качестве секунданта на дуэли Лермонтова с Барантом привело к немилости императора Николая I, по настоянию которого Столыпин был вынужден вернуться на службу и вместе с Лермонтовым отправиться на Кавказ.
В спальне Столыпина у окна стоит небольшой стол. На нем раскрытая книга, длинная курительная трубка (чубук) и подсвечник. Здесь же портрет Столыпина в одеянии курда - копия лермонтовской акварели.
У стены - железная складная кровать, незаменимая в походных условиях. Известно, что точно такая же была и у Лермонтова. Справа от кровати деревянный шкаф, на нем висят офицерский сюртук и фуражка. Это форма Тенгинского пехотного полка, в котором поэт служил в последние годы своей жизни.
Первая из комнат на лермонтовской половине - гостиная, где по вечерам собирались друзья поэта, в большинстве такие же молодые офицеры, как он сам.
"У Лермонтова я познакомился со многими из них, - свидетельствует декабрист Н.И. Лорер, - и с удовольствием вспоминаю теперь имена их: Алексей Столыпин (Монго), товарищ Лермонтова по школе и полку в гвардии; Глебов, конногвардеец, с подвязанной рукой, тяжело раненный в ключицу; Тиран, лейб-гусар; Александр Васильчиков, чиновник при Гане для ревизии Кавказского края, сын моего бывшего корпусного командира в гвардии; Сергей Трубецкой, Манзей и другие. Вся эта молодежь чрезвычайно любила декабристов… Гвардейская молодежь жила разгульно в Пятигорске, а Лермонтов был душою общества…"
Обстановка комнаты столь же проста и обычна, как и вообще в домике.
"Слева, при выходе из кабинета, складной обеденный стол, - пишет Мартьянов. - В простенке между окнами стоит ломберный стол, а над столом единственное во всей квартире зеркало; под окнами по два стула. Направо в углу печь. У стены маленький, покрытый войлочным ковром диванчик и маленький же переддиванный об одной ножке стол".
Ковер над диваном украшен, по обычаю тех времен, дорогим оружием: кавказское ружье, пистолет немецкой работы и казачий кинжал. Круглый, "об одной ножке стол" - тот самый, настоящий, он сохранился здесь с лермонтовских времен, и, может быть, именно за ним поэт выводил пером свои последние строки.
Из гостиной дверь ведет в комнату поэта, служившую ему кабинетом и спальней.
"В кабинете такое же 16-ти стекольное окно, как и в спальне Столыпина… Под окном довольно большой стол с выдвижным ящичком, имеющим маленькое медное колечко, и два стула. У глухой стены противу двери… длинная и узкая о 6-ти ножках кровать и трехугольный столик. В углу между двумя дверями печь, по сторонам дверей четыре стула… Михаил Юрьевич работал на том самом письменном столе, который теперь стоит в кабинете, и работал большею частию при открытом окне. Под окном стояло черешневое дерево, и он, работая, машинально протягивал руку к осыпанному черешнями дереву, срывал и лакомился черешнями.
Спал он на той же самой кровати, которая стоит в кабинете и теперь. На ней лежал он, когда привезли его с места поединка, лежал он в исторической красной канаусовой рубашке. Кровать эта освящена кровию поэта, а также и обеденный стол, на котором он лежал до положения в гроб".
Обстановка комнаты, увы, не сохранилась. Судя по описанию, она напоминала ту, которую сегодня можно увидеть в спальне Столыпина. Но в устройство музейной экспозиции вмешалась сама судьба.
Главную роль в этой истории сыграл троюродный брат и друг поэта - Аким Павлович Шан-Гирей. После гибели Лермонтова он разбирал вещи в его петербургской квартире и оставил себе в знак памяти письменный стол и кресло. Евгения Акимовна, дочь Шан-Гирея, впоследствии вспоминала:
"С этим столом, как рассказывал отец, было у него связано много воспоминаний о поэте. За ним он читал отцу свои произведения. Накануне последнего отъезда Лермонтова из Петербурга они вместе разбирали бумаги, старые рукописи поэта, хранившиеся в ящиках его стола, отбирая нужные стихотворения для нового сборника, ненужные рукописи сжигали в камине".
Через несколько лет Аким Павлович отправился служить на Кавказ и лермонтовские реликвии взял с собой. Они долго сохранялись в семье, а при основании музея в Пятигорске Евгения Акимовна передала их в домик поэта. Так после смерти Лермонтова судьба соединила его последнее пристанище и то, чем каждый писатель дорожит больше всего на свете, - его письменный стол.
На столе аккуратно разложены листы чистой бумаги, гусиное перо, другие принадлежности для работы да еще книги, которые поэт привез с собой в Пятигорск. У стола - старинное кресло, обтянутое черной кожей. Оно тоже принадлежало поэту, а других вещей в этой комнате нет, разве только на стене - полотно Л.Ф. Лагорио, прекрасный кавказский пейзаж.
Образ жизни Лермонтова в домике известен из записок П.К. Мартьянова.
"Дом его был открыт для друзей и знакомых, - пишет биограф поэта, - и, если кто к нему обращался с просьбой о помощи или одолжении, никогда и никому не отказывал, стараясь сделать все, что только мог. Вставал он неодинаково, иногда рано, иногда спал часов до девяти и даже более. Но это случалось редко. В первом случае, тотчас, как встанет, уходил пить воды или брать ванны, и после пил чай, во втором же - прямо с постели садился за чай, а потом уходил из дому. Около двух часов возвращался домой обедать, и почти всегда в обществе друзей-приятелей… После обеда пили кофе, курили и балагурили на балкончике, а некоторые спускались в сад полежать на траве, в тени акаций и сирени. Около шести часов подавался чай, и затем все уходили. Вечер по обыкновению посвящался прогулкам, танцам, любезничанью с дамами или игре в карты… Лермонтов тоже играл, но редко, с соблюдением известного расчета и выше определенной для проигрыша нормы не зарывался… Иногда по утрам Лермонтов уезжал на своем лихом Черкесе за город, уезжал рано и большей частью вдруг, не предуведомив заблаговременно никого: встанет, велит оседлать лошадь и умчится один. Он любил бешеную скачку и предавался ей на воле с какой-то необузданностью. Ничто не доставляло ему большего удовольствия, как головоломная джигитовка по необозримой степи, где он, забывая весь мир, носился, как ветер…"
После роковой дуэли в домик было доставлено тело убитого поэта. На утро прибыла полиция, чтобы описать оставшиеся вещи и бумаги. Из этого дома Лермонтов отправился в свой последний путь.
В 1884 году в Пятигорске установили мраморную мемориальную доску, созданную по инициативе драматурга А.Н. Островского.
Надпись, вырезанная на ней, гласила: "Домъ въ которомъ жилъ поэтъ М.Ю. Лермонтовъ". С той поры и по сей день этот скромный знак памяти украшает лермонтовский домик.
Сюда, чтобы отдать дань уважения поэту, приходили Сергей Есенин, Алексей Толстой и Василий Шукшин.
Ежегодно 27 июля, в день гибели Лермонтова, у его домика царит особая атмосфера. Поклонники его творчества собираются вместе, чтобы прочитать его стихи. Возле дома всегда много цветов, а в окне дома горит свеча в память о поэте.
И снился мне сияющий огнями
Вечерний пир в родимой стороне.
Меж юных жен, увенчанных цветами,
Шел разговор веселый обо мне…
P. S. При написании статьи использованы материалы Музея-заповедника М.Ю.Лермонтова