Привет, друзья. Сегодня выкладываю необычное интервью. У моей знакомой есть правило в том, что касается личной жизни: она встречается только с женатыми мужчинами. Я решил с ней об этом пообщаться.
В интервью она рассказала, что притягивает её в запретах, как она делит мужчин с их жёнами и почему для неё честность важнее, чем общественное мнение. Но поскольку тема провокационная, никаких имён и фото. Изображение, выбранное в качестве обложки, заботливо сгенерировала нейросеть.
Марсель: Итак, ты вступаешь в отношения только с женатыми мужчинами. Как правило, это полноценные отношения, курортные романы, отношения без обязательств или вообще встречи на одну-две ночи?
Девушка: Чаще всего это что-то среднее между «полноценными» и «без обязательств». Я никогда не жду, что мужчина уйдёт из семьи, — это не моя цель. Но и просто «разок встретиться» мне неинтересно. Мне важно, чтобы был контакт, переписка, встречи, ощущение тайного параллельного мира, где мы принадлежим только друг другу.
Курортные романы я тоже пробовала, но там всё слишком поверхностно: красиво, но пусто. Мне нужна именно динамика запрета и продолжения, а не одноразовый эпизод.
М: А если мужчина отдыхает не один, а с семьёй? В таком случае тайна тоже будет присутствовать.
Да, именно. В этом есть особая острота — когда он рядом с женой и детьми, а мне пишет украдкой из ванной или выходит «на звонок по работе». Каждое сообщение становится в десять раз ценнее, чем если бы он был свободен.
М: То есть если у вас вчера было «быстрое свидание» в туалете ресторана, ты сегодня можешь пройтись как ни в чём не бывало перед ним, когда он на пляже с женой и детьми?
Да. И в этом для меня тоже есть игра — внутреннее знание, тайный заговор. Я могу пройти мимо, не задержав взгляда, будто мы почти незнакомы. Но внутри это похоже на электрический ток: я знаю то, чего не знает никто вокруг.
М: Если мужчина не планирует уходить из семьи, каждая ваша с ним и встреча – это встреча Шрёдингера. Может, встретитесь, а может, его жена будет плохо себя чувствовать, он останется дома, чтобы ухаживать за ней. Тебя не волнует, что ты на втором месте?
Д: Нет, меня это не мучает. Второе место в их жизни для меня — первое в моей игре. Я не хочу конкурировать с женой: у неё другая роль, у меня своя. Когда мужчина отменяет встречу, я, конечно, могу почувствовать укол — но одновременно есть и сладость неопределённости. Всё держится на хрупкости, именно это и будоражит.
М: Ладно, другой вопрос: где и кем ты работаешь? Или ты полностью зависишь от своих любовников?
Д: Я никогда не зависела от мужчин — это для меня табу. Работаю арт-директором в небольшой дизайн-студии, мы делаем айдентику и упаковку для локальных брендов. Работа творческая, но не слишком публичная, зато даёт мне свободу: могу исчезнуть днём «на встречу с клиентом» или поработать удалённо.
Деньги у меня свои, квартиру снимаю сама. Я принципиально не беру подарков, которые ставят в зависимость. Цветы, поездки, милые знаки внимания — да. Но оплачивать мой быт никто не будет.
М: А у тебя на работе есть женатые коллеги?
Д: Конечно, есть. Но в офисе я никогда не начинаю ничего — это моё правило. Рабочее пространство должно оставаться чистым, иначе всё слишком быстро превращается в паутину, из которой не выберешься.
Хотя признаюсь: иногда приятно видеть, как кто-то из коллег смотрит чуть дольше, чем нужно.
М:Хорошо. Дизайн-студии получают деньги, заключая контракты, выигрывая тендеры. У вас тоже так?
Д: Да, у нас всё как у «взрослых»: тендеры, презентации, бессонные ночи перед защитой концепции. Иногда это забавно — я в строгом платье, объясняю заказчику, почему именно этот оттенок зелёного «работает с целевой аудиторией», а через пару часов могу сидеть в баре и ждать тайного звонка от мужчины.
Но главные деньги всё же идут не через тендеры, а через сарафанку: один успешный проект рождает три новых. У нас почти всё держится на личном доверии, а не на договорах толщиной с кирпич.
М: Ты когда-нибудь использовала свои романы, чтобы ваше агентство получило нового клиента? Например, чтобы выиграть тендер?
Д: Нет, я разделяю эти сферы жёстко. Для меня роман — это территория игры и эмоций, а работа — источник моей независимости. Смешивать — значит превратить и то, и другое в грязный торг.
М: И мужчины никогда ничего подобного не предлагали?
Д: Да, намекали: мол, «у меня компания, можем обсудить проект». Но я всегда мягко отказываюсь. Если дизайн-студия возьмёт клиента только потому, что я с кем-то сплю — это будет удар по моему профессиональному «я». А оно для меня свято.
М: То есть спать с женатым человеком для тебя нормально? А вот использовать это для карьеры и заработка — непрофессионализм?
Д: Да, именно так. Парадоксально, но для меня измена — это личное, интимное, почти художественное.
А работа — это поле, где ценится мастерство. Если я начну путать эти миры, то потеряю оба: роман превратится в сделку, а работа — в шутку. А мне важно, чтобы и мужчины, и клиенты видели во мне настоящую ценность, а не просто удобный способ «решить вопрос».
М: Образец нравственности.
Д: Скорее — образец выборочной нравственности (смеётся).
У меня есть чёткие границы: где я позволяю себе быть «аморальной» и где я абсолютно принципиальна. Для кого-то это выглядит как двойные стандарты, для меня — как внутренний кодекс.
В конце концов, у каждого свои противоречия. Мои просто чуть ярче и заметнее.
М: Ладно, а если мы говорим про количество? Может у тебя быть одновременно 2-3 романа?
Д: Может, но редко. Для меня важно не количество, а качество связи. Два параллельных романа ещё можно удерживать — это как читать сразу две книги: сюжеты разные, но обе цепляют. Три — уже перегрузка, там начинаются путаница и усталость. Тогда всё теряет вкус, а я этого не люблю. Поэтому я скорее выбираю одного «главного» и, может быть, ещё кого-то для редких встреч — но не превращаю жизнь в гарем.
М: Насколько я знаю, детей у тебя нет. А хочешь? Не сейчас, а в будущем?
Д: Нет, я никогда не представляла себя матерью. У меня нет этого внутреннего зова. Дети — это ответственность на всю жизнь, а я, как Кэтрин Хепберн, слишком люблю свободу, возможность менять декорации по своему желанию. Иногда думаю: может, лет через десять во мне что-то изменится. Но скорее я останусь «той тётей с интересной жизнью», чем мамой с коляской.
М: Я так понимаю, что женой ты себя тоже не представляешь?
Д: Да, верно. Быть «женой» для меня звучит как потеря воздуха. Сразу вижу перед глазами совместный быт, бесконечные «кто вынесет мусор» и отчёты друг другу, где был и с кем.
Мне ближе быть вольной птицей — заходить в жизнь мужчины, когда он ждёт меня как праздник, а не как дежурное присутствие за ужином.
М: Ты так говоришь, будто кругом сплошные плюсы. Тогда такой вопрос: логично, что женатый мужчина не только с тобой сексом занимается, но и супружеский долг выполняет (пускай и не так самоотверженно, как с тобой). Как ты воспринимаешь, что ты — не единственная женщина в его постели?
Д: Я принимаю это как часть «контракта». Его супружеская постель — не моя территория, и я туда не заглядываю. Это как разные сцены в спектакле: на одной играет «семья», на другой — «мы». Я выхожу на сцену, когда наступает мой акт.
Иногда, конечно, закрадывается ревность, но быстро уходит.
М: И давно у тебя такой подход — встречаться исключительно с женатыми?
Д: Пожалуй, лет с двадцати семи. До этого у меня были обычные отношения с холостыми — мы жили вместе, строили планы. Но всякий раз это заканчивалось одинаково: скукой и ощущением, что меня «приручили».
А потом случайно закрутила роман с женатым. Сначала было чувство вины, потом — азарт, потом — осознание, что в этом формате я чувствую себя свободнее, чем когда-либо.
М: И сколько у тебя было таких романов после того, как ты начала новую главу своей жизни?
Д: Если считать серьёзные, которые длились месяцами, — шесть. А мимолётных, где всё заканчивалось несколькими встречами, — наверное, около полутора десятков.
Я не коллекционирую мужчин ради количества. Каждый роман для меня — отдельная история, как сезон сериала: есть завязка, кульминация, финал. Когда сюжет исчерпан — я спокойно отпускаю.
М: Ты отпускаешь спокойно. А как это воспринимают они?
Д: По-разному. Большинство удивляются — они привыкли, что именно они диктуют правила. Им сложно принять, что женщина может закрыть дверь первой. Кто-то пытается вернуть внимание, кто-то исчезает молча. Я прихожу в их жизнь легко — и так же легко могу уйти.
М: То есть ты уходишь не к кому-то новому, а просто, когда тебя текущий вариант перестаёт устраивать?
Д: Да, именно так. Это не про замену, а про ощущение момента. Мне важен процесс, а не гонка за новыми мужчинами.
М: Есть у тебя черта, которую ты никогда не пересекаешь в таких отношениях?
Д: Да, есть. Никогда не вмешиваюсь в его семейную жизнь. Я не звоню жене, не пытаюсь «заставить выбрать меня» и не манипулирую его чувствами. Это моя красная линия.
Ну и я уже говорила, что не позволю себе стать финансово зависимой. Ни один мужчина не должен платить за мою жизнь так, чтобы я ощущала обязательство перед ним. Всё остальное — игра и удовольствие, но границы есть всегда.
М: Ну хорошо. Смотри, сейчас тебе 32, если я ошибаюсь, поправь меня. Сейчас ты красива и раскрепощена — привлекательна для мужчин. Но годы идут. Ты задумывалась о том, что будет дальше?
Д: Да, мне 32 — ты не ошибся. И, конечно, я думаю о будущем, но не с паникой. Я понимаю, что годы меняют приоритеты и возможности. Физическая привлекательность — важна, но не решающая: опыт, харизма, умение играть с ситуацией делают меня желанной дольше.
Возможно, лет через пять-шесть я буду реже вступать в такие романы, но скорее потому, что захочу других форм близости и стабильности. А пока я ценю момент, ощущение свободы и остроту каждого выбора.
М: И, пожалуй, самый коварный вопрос: а были ли случаи, когда женатые мужчины, которые тебе нравились, оказывались верными мужьями и не поддавались твоим чарам?
Д: Да. Это удивительно, но были и такие. И это всегда интригующе — когда мужчина красив, умен, с харизмой, но твои попытки вызвать интерес встречают спокойное «нет».
Это не расстраивает, а наоборот: уважение растёт. Такие случаи напоминают, что не всё поддаётся контролю, и что азарт отношений строится не только на желании и страсти, но и на личной воле каждого.
М: Понял. Что же, у меня больше вопросов нет. Спасибо за откровенность.
Д: А тебе спасибо за интервью. Пока-пока.