“Люди думают, что если они назовут преступление убийства «войною», то убийство перестанет быть убийством, преступлением.”
= Лев Толстой =
“Война – не приключение. Война – болезнь. Как тиф.”
= Антуан де Сент Экзюпери =
“Нет гнусности, которая не допускалась бы войной, нет преступления, которое не оправдывалось бы ею.”
= Максим Горький =
“Война будет повторяться до тех пор, пока вопрос о ней будет решаться не теми, кто умирает на полях сражений.”
= Анри Барбюс =
“Войны будут, пока хоть один человек сможет зарабатывать на них.”
= Бертольт Брехт =
«Вот доказательство того, что мы действительно не хотим
войны: мы воюем без объявления войны.»
= Карел Чапек =
«Когда речь идёт о спасении немецкой крови, оправдано любое
средство.»
= Девиз “особого назначения” 800 =
- Дед, привет! – хлопнула дверь и в комнату вошёл среднего роста, белобрысый парнишка. – Что смотришь? – подойдя к сидящему в кресле старику, он опустился на подлокотник. По экрану висевшего на стене телевизора пробирались сквозь джунгли солдаты. – Про диверсантов? – паренёк усмехнулся. – Сказки — это всё. Тебе нравятся сказки?
- Почему ты решил, что это сказки? – старик положил ладонь на руку парня, которую он держал на коленке. – Да тут много приукрашено, конечно, но настоящая война по телевизору не будет смотреться красиво.
- А как будет смотреться? – скривился парнишка. – Чёрно-белой?
- Страшной Пауль, страшной, - старик поморщился. – На войне даже красная кровь очень быстро становится чёрной. Запомни это. И никогда не смейся над войной внучок.
- Дед, прости, - парнишка погладил руку старика, - я помню, что для тебя тема войны всегда была тяжёлой, потому что вы проиграли. Но признайся, когда всё начиналось, ты думал по-другому?
- Да, Пауль, да, - старик кивнул головой. – Тогда я думал по-другому. Сначала я был молодой и не понимал устройства этого мира. Потом, я просто поверил, как тысячи других, что Он, знает лучше всех, что мне и сотням тысяч подобных мне нужно, лучше нас самих. – Старик замолчал, покачивая головой.
- А потом дед, что было потом? – нахмурился парнишка.
- Потом мы прозрели, когда нас стали бить, - скривился старик. – Но было уже поздно.
- Прости дед, но я не поверю, что ты не мог разобраться во всём в самом начале?
- Разобраться? – фыркнул старик. – Ты сейчас много разбираешься?
- Нууу – пожал плечами парнишка, - я не знаю. Столько разного появилось, непонятного.
- Вот. А тогда было ещё больше, - старик вдруг взмахнул рукой. – Смотри сам. Была монархия. Надеюсь, ты знаешь, что это такое? – старик, усмехнувшись посмотрел сбоку на внука.
- Мы проходили это в школе, - кивнул тот.
- Ты проходил в школе, а я при ней родился. И родился не в самый лучший её период.
- При монархе плохо жилось? – вскинул брови парнишка.
- Тогда шла война, - помрачнел лицом старик. – Германия воевала в окружении. И проиграла.
- Подумаешь, проиграла, - фыркнул парнишка. – Страна-то осталась целой.
- Если бы, - поморщился старик. - Германия потеряла восьмую часть своей территории, и это не считая колоний. На этих территориях проживало 7 миллионов 300 тысяч человек, из них три с половиной миллиона немцев. Находились огромные производственные мощности. Добывалось 75 процентов всей германской железной руды. Кроме всего прочего, Германия лишалась армии и флота и вынуждена была уплатить огромную контрибуцию в астрономической сумме 226 миллиардов золотых марок.
- Мдааа, это серьёзно, - почесал затылок парнишка. – И что монарх?
- А монарха свергли, - развёл руками старик. - Разразился кризис и политический, и экономический одновременно. В частности, за 1918 год на высшем государственном посту в Германии перебывало 4 канцлера, - старик потряс указательным пальцем. - По всей стране проходили массовые манифестации и забастовки с требованиями положить конец войне, бороться с голодом, предпринять какие-то меры по улучшению положения обычных людей. В результате, в октябре 1918 года рейхстаг, принял решение о парламентализации. Согласно этим решениям власть Вильгельма 2, императора Германии, ограничивалась. Его военные полномочия сокращались, его указы подлежали утверждению парламентом, в общем, делались шаги по превращению Германии в монархию конституционного образца, по сути британского образца.
- Ты считаешь, что это было неправильно? – сдвинул брови парнишка.
- Как я мог что-то считать и тем более оценивать? – вскинул руки старик. – Кто я тогда был? Такой же как ты юнец. Зелёный и неопытный.
- Но ты же помнишь, что было потом?
- Потом? – старик поморщился. – Потом было то, что не хотели сделать верхи, но вынуждены были сделать низы, и 3 ноября 1918 года в городе Киле, произошли вооруженные выступления матросов. Матросы объявили о создании советов рабочих и солдатских депутатов и фактически взяли власть в городе в свои руки. Революция распространялась стремительно. И в результате уже к 9 ноября власть императора или кайзера, как его было принято называть, над Германией закончилась.
- У нас утвердилась республика? – кивнул парнишка.
- Власть в Германии перешла в руки советов рабочих и солдатских депутатов, - пожал плечами старик. – А по сути власть между собою разделили две партии: социал-демократическая партия Германии, которую возглавлял Эберт и независимая социал-демократическая партия Германии, которую возглавлял Гуго Гаазе. 10 ноября 1918 года на заседании, берлинский совет рабочих и солдатских депутатов принял решение о создании правительства Германии.
- Это было плохо или хорошо?
- Новая власть не смогла договориться с коммунистами, - поморщился старик.
- А если бы договорилась?
- Тогда бы не было в истории нашей Родины внучок страшных страниц последней войны.
- Ты так думаешь, дед? – нахмурился парнишка.
- Уверен. Если бы пришли к власти коммунисты, то Германия в первую очередь подружилась бы с Россией. А это стал бы куда мощный союз, чем все известные в истории мира.
- Почему ты так считаешь?
- Промышленная мощь Германии и продуктовые закрома России пошли бы на благо обеим государствам. Ведь к тому времени Германию лишили всех её колоний, что породило острую нехватку продуктов для населения. А голодный народ идёт именно за тем, кто накормит и не обещаниями, а хлебом.
- Почему же тогда не произошло этого союза?
- А он не нужен был, ни нашим отечественным буржуа, ни тем более нашим победителям.
- Ладно, дед, это большая политика, ты лучше скажи, ты что делал в то время?
- Я? – старик покачал головой, поморщившись. - Я искал работу и пропитание.
- Это было сложно? – сдвинул брови парнишка.
- Очень. Если учесть, что в Германии в то время было более пятнадцати миллионов безработных.
- И как ты решил эту проблему дед?
- Один мой товарищ, пригласил меня в «Промышленную самооборону Верхней Силезии», - поморщился почему-то старик.
- Это что? – вскинул заинтересовано брови парнишка.
- Это было такое вооружённое формирование. Оно комплектовалось из числа польско говорящих немцев — членов местного отряда самообороны и занималось охраной промышленных и транспортных объектов в области, на которую претендовала Польша.
- А при чём тут Польша? – удивился парнишка.
- После поражении Германии её соседи рвали от страны куски территорий, - скривился старик. – Я тебе уже говорил, что мы потеряли восьмую часть территории. Так что нам было что защищать.
- И что ты делал в этой самообороне? – фыркнул парнишка.
- Ты думаешь, что если самооборона, то это дежурство в подъезде? – усмехнулся старик. – Как вы сегодня пытаетесь оберегать свои дома от эмигрантов? Нет внучок, тогда всё было по взрослому. И признаюсь, мне тогда это нравилось.
- Нравилось дежурить с палками? – фыркнул парнишка.
- Это вы дежурите с палками, - насупился старик. – А мы занимались настоящей военной подготовкой. И у нас было настоящее оружие.
- Хорошо, было, - поднял ладони парнишка, - и что?
- И мы его применяли, - пожал плечами старик. – Помню, раз поступил сигнал, что с одного завода на границе, поляки собрались вывести несколько станков. Купили они их или украли, я не знаю. Нам просто поставили задачу, этого не допустить.
- И вы отняли станки? – усмехнулся парнишка. – Как?
- Очень просто, - дёрнул щекой старик. – Мы переоделись в одежду польских пограничников и устроили ложный погранпост на лесной дороге.
- Вы прикинулись пограничниками? – ахнул парнишка, - как настоящие диверсанты? Круто!
- Да, мы переоделись и остановили едущие по дороге грузовики. Их было пять. Мы проверили их. Там действительно оказались станки.
- И вы развернули грузовики обратно? – хлопнул в ладоши парнишка.
- Развернули, - скривился старик. – Только перед этим расстреляли сопровождающих. И закопали там же в лесу.
- Как настоящие диверсанты? – глаза парнишки загорелись.
- Ну не как твои компьютерные, - скривился вновь старик. – Там всё было по-настоящему.
- И что вам было за это?
- Нашу группу наградили денежной премией, - пожал плечами старик. – Я тогда смог купить себе хорошую куртку. А то моя совсем расползалась от старости.
- И много у тебя было таких приключений?
- Много, - старик поморщился. – Я был молод, здоров и мне это нравилось. К тому же, каждая успешная операция не плохо оплачивалась.
- Дед, а вы только на своей территории работали? – парнишка затаил дыхание.
- Не только, - поморщился старик. – Несколько раз пришлось работать на территории соседа.
- И что ты там делал?
- Первый раз нам было приказано найти и захватить одного мужика. У него оказались какие-то важные бумаги. Какие, я не знаю.
- И вы его захватили?
- Конечно, раз приказано, - старик дёрнул плечом. – Дисциплина у нас была жёсткая. Ослушаться приказа, значить подписать себе приговор. Но у нас таких не было.
- Круто! – стукнул кулаками парнишка. – И долго ты занимался в этой самообороне?
- До 1935 года, - старик опять помрачнел лицом. – Потом нас забрали в “Немецкую роту”.
- А это что было?
- Абвер формировал секретные подразделения для тайной войны против Польши.
- Ты воевал против Польши? – ахнул парнишка. – Ты не рассказывал.
- Я не воевал, как это принято понимать, - поморщился старик. – Но я принимал участие в тайных операциях на территории Польши. Особенно перед началом войны.
- Что-то я не понял? – дёрнул головой парнишка. – Что ты делал?
- Наше подразделение в ночь с 31 августа на 1 сентября 1939 года, перейдя тайно границу, захватило железнодорожный вокзал в Катовице. Обеспечив тем сохранность путей и самой станции от уничтожения сапёрами поляками. К тому же на станции мы захватили несколько составов с грузами и один санитарный поезд. Он потом нам очень пригодился.
- Круто дед! – стукнул кулаком по подлокотнику парнишка. – А тебе убивать тоже приходилось?
- Конечно, - дёрнул щекой старик. – Началась война, и убивать стало моей работой.
- Работа, это всегда скучно, - скривился парнишка. – Или тебе это нравилось?
- Тогда я не задавал себе таких вопросов, - посмурнел лицом старик. – Я был солдат, и я добросовестно выполнял свою работу. А мысли нравится не нравится, мы гнали прочь. Это мешало дисциплине и работе тоже. Если надо было убить, мы, не раздумывая, делали это.
- То есть, ты стал профессиональным диверсантом, дед? – усмехнулся парнишка. – Это так называется. По-современному.
- Наверное, - старик дёрнул плечом, - Тогда мы были в 800-м строительно-учебном батальоне особого назначения. Позднее стали называть нас Бранденбург-800.
- А почему строительный? – вскинул брови парнишка, – вы что-то строили?
- Строили, - усмехнулся старик, - строили новую Германию. А называли так, потому что Германии нельзя было иметь вооружённых формирований по Версальскому договору. Вот нас и маскировали.
- Подожди дед, - парнишка сдвинул брови, - я что-то читал про Брандербург-800. Это были самые крутые парни Германии тогда. Значит, ты из них? – парнишка как-то по-другому посмотрел на старика. – Почему ты раньше не рассказывал?
- Раньше ты бы всё равно ничего не понял, - дёрнул щекой старик. – Ты вон и сейчас не можешь отличить кто настоящий патриот Германии, а кто только словами бросается.
- А тебе было всё ясно? – усмехнулся парнишка.
- Я просто не думал, - пожал плечами старик. – Когда я попал в Бранденбург, я думал лишь о том, как лучше и эффективней выполнить задание командира. И всё.
- Ладно, не обижайся, - парнишка погладил плечо старика. – Проехали. Расскажи что-нибудь ещё.
Ты только в Польше был или?
- Не только. Я участвовал в операции «Учение на Везере».
- Это где?
- Сначала мы захватили, переодевшись в форму датских пограничников датский мост через пролив Бельт. Сдав его подошедшим нашим частям, двинулись тайно уже в Норвегию. Там тоже захватили несколько важных объектов, что помогло нашим войскам быстрее продвинуться вглубь страны.
- Дед, а тебе страшно не было?
- Страшно? – старик задумался. – Не помню уже. Наверное, нет. Мы же переодевались в форму противника и нападали всегда первыми. Кто пытался сопротивляться уничтожали на месте. Как и свидетелей. Чтобы те не смогли передать информацию о нас дальше.
- Дед, а во Франции ты был?
- О Франция! – губы старика расплылись в улыбке, - Это была самая лучшая наша война.
- Как война может быть лучшей? – фыркнул парнишка, - ты о чём, дед?
- Может внучок, может, - старик покачал головой. – Мы пересекли границу под видом беженцев. И ночью сняли часовых прямо в их окопах. Утром наши части были уже в городе.
- Вам это удалось легко? – вскинул брови парнишка.
- Ну как легко? – дёрнул старик плечом. – Конечно работать ночью ножом, когда противник спит легче, чем идти в атаку под его огнём днём. Но у каждого свои трудности. Зато во Франции мы потом повеселились на славу. А какие там женщины Пауль, - старик, закатив глаза, почмокал губами.
- Ты хочешь сказать, что они с радостью вас принимали? – сдвинул недоверчиво брови парнишка.
- Принимали, ещё как принимали, - покачал головой старик. – Я с одной Жанеттой, как вы сейчас говорите, зависал целую неделю. Такая шалунья была. А вообще французы плохие вояки, - скривил презрительно губы старик. – Я после войны служил в их Иностранном легионе некоторое время, так и там были не лучшие. Сброд один.
- А как же они в первую войну нас победили?
- Победили не они, победил голод, - поморщился старик.
- Какой голод? – вскинул брови парнишка. – Германия начала войну, не имея запасов еды?
- Я не про еду, - поморщился старик. – Я про голод ума. У нас был план Шлиффена. Если бы его выполнили, то Франция пала б за месяц, а может и раньше. Но его не выполнили. Начались затяжные бои и соответственно огромные потери. И людские и военных ресурсов.
- Но во второй войне мы победили французов быстро?
- Быстро, - кивнул старик. – Нашлись умные головы в генштабе, учли ошибки первой войны. И достаточно было взять Париж, как вся Франция сдалась.
- Дед, а почему фюрер не захватил Англию? Оставил в тылу противника.
- Откуда я знаю? – посмурнел старик лицом. – Я не состоял в его штабе.
- Я думаю, это было большой его ошибкой, - дёрнул щекой парнишка. – Возьми фюрер Англию, было бы легче и с Россией справиться.
- Не знаю, как с Англией, но в Россию фюрер полез зря, - старик тяжело вздохнул. – Я это потом понял, конечно.
- А что в России было тяжелей, чем во Франции? – прищурился парнишка.
- Тяжелей? – метнул старик злой взгляд. – Россия стала для нас адом! Хотя, по началу нам так и не казалось. – Он задумался.
Пауль тоже молчал, щёлкая пультом телевизора.
- В Россию мы вошли первыми, - поморщившись, сказал старик. – В полночь, наш взвод, переодетый в советскую форму тайно перешёл границу в районе Бреста. Перед нами стояла задача захватить крепость. И мы успешно сняли первых часовых.
- И захватили крепость? – глаза парнишки загорелись.
- Увы, - старик развёл руками. – Мы прокололись. Нас заметил какой-то мальчишка и поднял тревогу.
Представляешь, Пауль, у русских, даже дети умели стрелять. Мы такого не видели ни в одной стране Европы. Этот мальчик с первого выстрела убил нашего подрывника Шульца. И у того взорвался в руках приготовленный заряд.
- Вы отступили? – скривился парнишка.
- Мы не просто отступили, мы еле унесли ноги. От взвода едва осталась третья часть.
- Надеюсь, основные силы эту крепость раскатали, отомстив за вас? – усмехнулся парнишка.
- Если бы, - поморщился старик. – Эта крепость держалась до сентября месяца. Её смогли взять, когда погиб последний защитник.
- Ты это точно знаешь дед? – сдвинул брови парнишка. – Нам в школе говорили, что русская армия сдалась в первый месяц войны.
- Ага сдалась, - усмехнулся криво старик. – А кто тогда воевал, по-твоему ещё четыре года?
