— У тебя полный шкаф барахла, — отрезал он, не поднимая головы. — Я на прошлой неделе дверь в гардеробную открыл, на меня чуть лавина не сошла!
Вера смотрела на свое отражение, и на мгновение ей показалось, что она видит призрак. Призрак той двадцатипятилетней девушки, которая когда-то с горящими глазами говорила «да» молодому, амбициозному Игорю.
Сейчас из зеркала на нее смотрела уставшая сорокапятилетняя женщина, чьи глаза потускнели от тысяч дней, проведенных в ожидании и разочаровании. Но пальто… Пальто было волшебным.
Оно меняло все. Осанку, взгляд, даже линию подбородка. В нем она снова чувствовала себя значимой.
1. Холод кашемира и старых обид
Вера провела ладонью по рукаву. Мягкий, струящийся серый кашемир был почти живым, он отзывался на ее прикосновение теплом. Идеальный. Она поправила воротник, взглянув на себя в высокое, до самого пола, зеркало в тяжелой золоченой раме.
Пальто сидело так, будто его шили по ее меркам, будто знали все изгибы ее тела и души. Строгое, элегантное, невероятно дорогое. Она невольно выпрямила спину, и призрак в зеркале на секунду отступил, уступив место уверенной, красивой женщине.
— Игорь, ну посмотри, — ее голос прозвучал тише, чем она хотела.
Он сидел в глубоком плюшевом кресле в углу бутика, предназначенном для скучающих мужей. Весь его вид выражал смертельную тоску. Он не отрывался от телефона, большой палец методично скользил по экрану вверх-вниз. Он даже не поднял головы.
— Игорь?
Он тяжело вздохнул, будто ее просьба была непосильной ношей, и наконец оторвал взгляд от светящегося прямоугольника. Скользнул по ней глазами — от туфель до прически — и снова уставился в телефон. Во взгляде не было ничего. Ни восхищения, ни интереса, ни даже раздражения. Пустота.
— Нормально. Сколько стоит?
— Да неважно, сколько… — начала было она, но было уже поздно. Его хищный взгляд бизнесмена уже выцепил белый картонный ценник, предательски торчащий из рукава.
— Сто двадцать тысяч? — он даже присвистнул. — За пальто? Вер, ты в своем уме?
Он усмехнулся так, как усмехаются над неразумным ребенком, и снова погрузился в свой телефон, давая понять, что разговор окончен. Вера почувствовала, как кровь приливает к щекам. Рядом порхала девушка-консультант, и ее вежливая улыбка казалась теперь насмешкой.
— Игорь, у меня нет приличного осеннего пальто, — сказала она почти шепотом, наклонившись к нему. — Старое совсем вид потеряло.
— У тебя полный шкаф барахла, — отрезал он, не поднимая головы. Его палец снова забегал по экрану. — Я на прошлой неделе дверь в гардеробную открыл, на меня чуть лавина не сошла.
— Это не барахло, это вещи, которым по десять лет!
— Значит, винтаж, — хмыкнул он. — Сейчас модно. Все, пошли отсюда, у меня встреча через сорок минут. Не будем сорить деньгами. У нас сейчас временные трудности.
Временные трудности. Эту фразу она слышала последние полгода, как заевшую пластинку. Она звучала, когда речь заходила о ремонте на даче, о новой посудомойке, о ее просьбе съездить к морю.
При этом сами «трудности» почему-то не мешали Игорю месяц назад сменить свой почти новый «Мерседес» на модель последнего года, не мешали ему покупать часы, стоимость которых равнялась стоимости этого пальто, умноженной на два.
Он поднялся, демонстративно поправил свой идеально сшитый итальянский пиджак и, не глядя на нее, направился к выходу из бутика. Вера осталась одна перед зеркалом. Отражение снова потускнело, плечи опустились.
Она осторожно, будто боясь повредить хрупкую мечту, сняла пальто, ощущая, как уходит тепло, и повесила его обратно на вешалку. Пальцы наткнулись на холодный, гладкий ценник. Она пошла за мужем, чувствуя себя так, будто ее отчитали прилюдно, выставили на посмешище.
Всего через пару дней на их огромной, стерильно-белой кухне, больше похожей на декорацию из модного журнала, чем на место, где готовят еду, окончательно сломалась посудомоечная машина.
Вечером Вера, перемыв гору посуды после ужина Игоря с партнерами, почувствовала, что спина просто отваливается. Вода из крана еле текла, была чуть теплой.
Она вытерла руки бумажным полотенцем, ощущая, как стягивает кожу, и набрала номер мужа. Он уже уехал на очередную «важную встречу».
— Привет. Это я. Насчет посудомойки. Ты не забыл позвонить мастеру, как обещал?
— Вер, я на совещании, — раздраженно прошипел он в трубку. Голос был тихим, но злым. На фоне слышалась музыка и женский смех. Странное совещание. — Ты не могла выбрать время получше? У меня нет времени заниматься этой ерундой.
— Это не ерунда, Игорь. Я сегодня два часа у раковины простояла.
— Вызови сама, в чем проблема? Интернет у тебя есть, телефон тоже.
— Проблема в том, что ты обещал этим заняться еще на прошлой неделе!
— Все, давай, мне некогда, — он бросил трубку.
Вера медленно опустила телефон на холодную гранитную столешницу. Вздохнула. Снова включила воду, чтобы ополоснуть раковину. И в этот момент из сливного отверстия донеслось утробное бульканье, а затем наверх полезла мутная, серая жижа с ошметками еды и отвратительным запахом. Засор. Отлично. Просто вишенка на этом протухшем торте.
Она смотрела на эту грязную воду, на плавающие в ней кусочки салата и жирные пятна, и чувствовала, как внутри нее поднимается точно такая же мутная, тошнотворная волна обиды и бессилия.
Она в этом огромном, холодном доме кто? Прислуга? Уборщица? Мастер на все руки? Почему она должна заниматься засорами и посудомойками, если у него «временные трудности», а у нее — вся жизнь превратилась в одну сплошную трудность?
2. Подарок для королевы
Утром, в день их двадцатилетней годовщины свадьбы, Вера проснулась в пустой постели. Игорь уехал, как обычно, еще до рассвета.
На кухонном столе, рядом с кофемашиной, стояла большая коробка, неумело обернутая в дешевую, аляповатую бумагу с розовыми сердечками. Рядом — клочок бумаги, вырванный из ежедневника. «С юбилеем. Дел много, буду поздно. И.». Даже не «целую». Просто инициал.
Сердце, которое с утра еще хранило робкую надежду на чудо, на простое человеческое тепло, ухнуло куда-то вниз. Она потянула за ленту. Под бумагой оказался кухонный комбайн. Большой, белый, пластиковый, с бесчисленным количеством насадок в пенопластовом ложе.
Она провела пальцем по его глянцевому боку. Подарок для кухни. Подарок для ее рабочего места. Как новый молоток для плотника или новая лопата для землекопа. Функционально. Полезно. И унизительно до слез.
Она молча отставила коробку в угол, между холодильником и дверью. Даже распаковывать, доставать все эти ножи и терки, не было никаких сил.
Вечером Игорь вернулся, как и обещал, очень поздно. От него тонко пахло чужими женскими духами и вином. Он, пошатываясь, прошел в прихожую, бросил пиджак на банкетку и, оставив на ней же свой телефон, скрылся в ванной.
Вера вышла из гостиной, чтобы убрать пиджак, когда экран телефона вдруг загорелся от пришедшего сообщения. Она увидела имя «Алиночка» и три сердечка рядом.
Она не должна была. Это было неправильно, низко, это было вторжение в личное пространство. Тысячу раз она говорила себе, что никогда так не поступит. Но руки не слушались. Они сами потянулись к телефону. Пальцы дрожали. Пароль она знала — дата основания его фирмы. Просто, предсказуемо, как и все в нем в последнее время.
Она открыла мессенджер. И мир под ее ногами треснул, раскололся на «до» и «после».
Там была другая жизнь. Жизнь, в которой ее Игорь был щедрым, нежным, страстным. Жизнь, в которой не было «временных трудностей». Вот он присылает Алиночке фотографию. Новенькая, вишневая «Ауди», вся сияющая, перевязанная гигантским красным бантом, стоит в центре автосалона. И подпись: «Для моей королевы ничего не жалко. Завтра заберешь».
А следом, в этом же диалоге, — ее фотография. Фотография кухонного комбайна, который он, видимо, сфотографировал еще в магазине. И текст, от которого у Веры потемнело в глазах: «Старухе своей взял, чтобы на кухне не скучала. А то совсем себя запустила, смотреть тошно».
Воздух кончился. Вера вцепилась в стену, чтобы не сползти на пол. Телефон обжигал ладонь, казался раскаленным. В голове застряло только одно слово: "Старухе". Из ванной доносился ровный шум воды. Он был там, всего в нескольких метрах, а между ними теперь была выжженная пустыня... "Старухе"...
Она положила телефон на место за секунду до того, как щелкнул замок и дверь ванной открылась.
Игорь вышел, обмотанный полотенцем. Увидел ее мертвенно-бледное лицо.
— Ты чего как привидение?
Его взгляд скользнул по комнате и наткнулся на сиротливую коробку с комбайном.
— А, подарок увидела, — он самодовольно ухмыльнулся, вытирая мокрые волосы. — Вот, дорогая, решил тебя порадовать. Чтобы тебе на кухне полегче было. Полезная же вещь, правда?
Он смотрел на нее и не видел ничего. Или не хотел видеть. А она смотрела на него и впервые в жизни чувствовала не обиду или боль, а тошнотворное омерзение.
3. Тихий ход в ледяной воде
Ночью Вера лежала с открытыми глазами, глядя в темный потолок. Сон не шел. Игорь рядом спал глубоко и спокойно, ровно посапывая. Он перевернулся на другой бок, и до нее снова донесся тонкий аромат чужого парфюма, въевшийся в его кожу. Каждое слово из той переписки горело в ее мозгу клеймом. «Старуха». «Запустила себя». «Королева».
Боль была острой, как удар ножа. Хотелось кричать, бить посуду, разбудить его и вышвырнуть вон. Но она лежала неподвижно. Потому что сквозь эту боль, выжигая ее дотла, прорастало что-то совершенно иное. Холодное. Твердое, как сталь. Это был не гнев. Это был расчет... Жажда мести!
Внезапно в памяти всплыл его недавний телефонный разговор, который она случайно подслушала. Он говорил с риелтором. Речь шла о «переоформлении дачи» в Репино. Их большой загородный дом, купленный десять лет назад в браке, место, где выросли их дети. Теперь она кристально ясно поняла, на кого он собирался его «переоформить». На свою королеву.
Буря внутри улеглась. Наступил штиль... Она уже знала, что ей делать.
На следующий день, отправив Игоря на работу дежурной улыбкой и чашкой кофе, Вера сидела в строгом, минималистичном офисе юридической конторы. Перед ней за столом из темного дерева сидела адвокат, Инга Борисовна. Женщина лет пятидесяти, с короткой стрижкой и цепким, ничего не упускающим взглядом.
Вера говорила. Спокойно, ровно, без единой слезы, будто рассказывала чужую историю. Рассказала все. Про пальто и «трудности». Про холод в постели и засоры на кухне. Про комбайн на годовщину. Про переписку в телефоне. Про вишневую «Ауди». Про дачу.
Инга Борисовна слушала, не перебивая, лишь изредка делая пометки в своем ежедневнике. Ее лицо оставалось непроницаемым.
— Дом в Репино куплен в браке? — уточнила она, когда Вера замолчала.
— Да. Десять лет назад.
— Машина для… королевы… тоже?
— Судя по переписке, покупка была вчера или сегодня утром.
— Прекрасно, — адвокат впервые позволила себе легкую улыбку. Она подняла на Веру свои умные глаза. — Значит, план действий у нас такой. Действовать нужно не просто быстро, а молниеносно. Прямо сейчас мои помощники готовят исковое заявление о расторжении брака и разделе совместно нажитого имущества.
И самое главное — ходатайство о наложении обеспечительных мер. Проще говоря, об аресте всех его счетов и запрете на любые регистрационные действия с имуществом. Нам нужно выиграть время, чтобы он не успел ничего продать или переписать. Вы готовы?
Вера посмотрела на свои руки, спокойно лежащие на коленях. Они не дрожали.
— Готова.
Впервые за долгие месяцы она почувствовала, что может дышать полной грудью.
4. День, когда рухнул королрвский трон
Вера потратила час в салоне красоты, а затем надела свое лучшее шелковое платье и поехала в тот самый автосалон «Ауди», название которого она запомнила из переписки.
Она выглядела именно так, как и должна была выглядеть жена преуспевающего бизнесмена — ухоженная, уверенная, спокойная. Внутри салона пахло новой кожей, дорогим кофе и деньгами. Она быстро нашла менеджера, молодого парня с бейджиком «Станислав» и слишком усердной улыбкой.
— Здравствуйте, — она улыбнулась ему так, как улыбаются старой знакомой. — Меня зовут Вера Сергеева. Мой муж, Игорь Сергеев, вчера у вас оформлял покупку. Вишневая А5. Подарок для нашей дочери на окончание университета.
Она сделала небольшую паузу, изображая на лице досаду.
— И вы представляете, я совершенно случайно выбросила папку с документами вместе с пакетами из супермаркета. Просто кошмар. Муж меня убьет, он такой педант. Вы не могли бы мне помочь? Мне очень нужна копия чека об оплате. Просто для нашей семейной бухгалтерии, для отчетности.
С этими словами она извлекла из дорогой сумочки паспорт в кожаной обложке и протянула ему.
Станислав бросил быстрый взгляд на ее безупречный маникюр, дорогую сумку, а затем на протянутый документ. Он мельком глянул на фотографию и фамилию в паспорте, убедился, что перед ним действительно госпожа Сергеева, и, ни на секунду не усомнившись в ее словах, тут же кивнул. Такие клиентки были ему хорошо знакомы. Он вернул ей паспорт.
— Да, конечно, одну минуту, Вера Евгеньевна. Сейчас все сделаем.
Через пять минут у нее в руках была заветная бумага. Чек. Покупка совершена вчерашним числом. Сумма с шестью нулями. Оплачена с личной дебетовой карты Игоря Сергеева. Это была ее броня.
Алина сидела в самом модном кафе города, лениво помешивая ложечкой пенку на своем латте. Она чувствовала себя на вершине мира. Еще полчаса, и приедет ее Игорь, ее любимый, ее щедрый мужчина.
И они поедут забирать ЕЕ машину. А потом — на дачу. В ЕЕ новый дом. Она уже сделала селфи и придумывала подпись для инстаграма. Что-то вроде: «Когда твой мужчина относится к тебе как к королеве».
Но вместо Игоря к ее столику подошли двое мужчин в строгих, ничем не примечательных костюмах.
— Алина Вячеславовна Вольская? — спросил один из них, глядя на нее без всякого выражения.
— Да, — она удивленно моргнула, отставляя чашку. — А в чем дело?
— Служба судебных приставов. Мы вынуждены вас проинформировать, что автомобиль марки «Ауди А5», VIN-номер такой-то, подлежит аресту как совместно нажитое имущество в рамках бракоразводного процесса гражданина Сергеева Игоря Степановича и гражданки Сергеевой Веры Павловны. Автомобиль будет изъят и помещен на спецстоянку до решения суда.
Мир Алины, такой яркий и блестящий, схлопнулся в одну серую точку. Какой процесс? Какая Сергеева? Какое совместно нажитое имущество? Это же ее подарок! Она смотрела на их бесстрастные лица, ничего не понимая. Ее латте с корицей остывал на столе, а мечты о королевской жизни превращались в тыкву.
В это же самое время Игорь сидел в своем панорамном кабинете на двадцатом этаже. Сначала ему в истерике позвонила Алина, из ее сбивчивых рыданий он не понял почти ничего, кроме слов «приставы» и «отобрали машину». А следом раздался звонок от его личного адвоката.
— Игорь, что у тебя происходит? Все твои счета арестованы. Наложен запрет на любые сделки с недвижимостью и транспортом. Твоя жена подала на развод и раздел. Ты в курсе?
Игорь молча смотрел на город, раскинувшийся под ним. Его империя. Его комфортабельный мир. И этот мир только что полетел куда-то далеко в пропасть
5. Новый рассвет у соленой воды
Судебный процесс был унизительным и быстрым. Игорь пытался доказывать, что его строительная фирма — это исключительно его заслуга, что Вера все эти двадцать лет была просто домохозяйкой и не имела к его успехам никакого отношения. Но закон был неумолим: все, что нажито в браке, делится пополам.
А чек на покупку вишневой «Ауди», который Инга Борисовна хладнокровно предъявила суду, стал финальным аккордом. Он был неопровержимым доказательством того, что Игорь выводил огромные суммы из семейного бюджета на любовницу, в то время как жене отказывал в покупке пальто, ссылаясь на «временные трудности».
Он потерял половину доли в компании, которую считал своей. Потерял загородный дом. А главное — потерял репутацию в глазах партнеров и друзей, которые теперь смотрели на него с плохо скрываемым презрением.
Через несколько месяцев после финального заседания Вера снова вошла в тот самый бутик. Серое кашемировое пальто висело на том же месте, будто ждало ее. Она сняла его с вешалки, накинула на плечи. Оно все так же идеально сидело.
Она подошла к кассе и с улыбкой протянула девушке свою новую, личную банковскую карту. На нее как раз поступила первая часть денег от продажи той самой вишневой «Ауди» — «подарка для королевы».
Выйдя на залитую солнцем улицу, Вера поплотнее закуталась в мягкий, теплый кашемир. Она достала из сумки телефон, нашла в контактах номер Игоря, который он прислал с незнакомого номера с просьбой «поговорить», и без колебаний нажала «заблокировать».
Затем она открыла сайт туристического агентства. Круиз по Средиземному морю. Италия, Греция, Хорватия… Она улыбнулась своим мыслям и нажала кнопку «купить».
Впервые за двадцать лет она чувствовала себя абсолютно, безгранично свободной и никому не обязанной.
Эпилог
Порт гудел тысячами звуков. Крики чаек, протяжный рев уходящего в море судна, смех и гомон толпы — все это сливалось в одну оглушительную, пьянящую музыку новой жизни. Вера стояла на верхней палубе огромного белого лайнера, держа в руке бокал с холодным просекко. Ветер трепал ее волосы, и она с наслаждением подставляла ему лицо.
Она смотрела, как линия берега, где остался ее город, ее прошлая жизнь, ее бывший муж, медленно превращается в тонкую, едва заметную полоску на горизонте. Злорадства не было. Была только тишина и покой внутри.
Лайнер дал долгий, прощальный гудок, и Вера сделала глоток игристого вина, провожая взглядом исчезающий берег. Впереди было только синее, бескрайнее море. И целая жизнь.
А как вы считаете, правильно ли поступила Вера? Или стоило попытаться сохранить семью? Поделитесь своим мнением в комментариях! И не забудьте поставить лайк, если история вас зацепила.