Прошло одиннадцать лет, прежде чем Уолтер Бернстайн в интервью журналу «Esquire» рассказал о последнем дне работы Мэрилин Монро на киностудии «20th Century Fox». В марте 1962 года киностудия наняла его для переработки сценария фильма «Что-то должно случиться».
«Светский, эгоистический еврей левых убеждений», так себя называл сам Уолтер, родился двадцатого августа 1919 года в Бруклине в семье иммигрантов из Восточной Европы. Во время войны он проходил службу корреспондентом армейского журнала «Янки» и был одним из первых, кто, рискуя жизнью, взял интервью у Броза Тито, командующего югославскими партизанскими отрядами. После демобилизации сержант Уолтер отправился в Голливуд, где работал вместе с Робертом Россеном из «Columbia Pictures». В период охоты на красных ведьм имя Уолтера попало в «Черный список Голливуда» и в дальнейшем сценарист был вынужден работать под псевдонимами. Лишь ныне забытый фильм «Такая женщина» с Софи Лорен, вышедший на экраны в 1959 году, возобновил его «официальную» карьеру.
Ознакомившись со сценарием, написанным Наннэлли Джонсоном, режиссер фильма «Что-то должно случиться» Джордж Кьюкор признал его крайне неудачной версией мелодрамы «Моя любимая супруга». Кьюкор предложил продюсерам переписать его. После обсуждения сценария все единодушно пришли к выводу, что он не подходит для создания успешного фильма. И хотя к тому времени стоимость сюжета кинокартины превысила триста тысяч долларов, это не вызывало беспокойства у руководителей киностудии, привыкших бездумно расходовать десятки миллионов.
Тем временем Монро, не подозревая о принятом решении переделать сценарий, отправилась в Нью-Йорк. Актриса хотела показать сценарий своему тренеру по актерскому мастерству, Ли Страсбергу, который контролировал каждый шаг кинозвезды.
На следующий день Мэрилин позвонила продюсеру Вайнштейну, чтобы уведомить его о том, что сценарий одобрен, и можно приступать к съемкам, тем самым весьма озадачив руководство кинокартины.
Когда Монро передали страницы сценария, отредактированные Бернстайном, это вызвало у кинозвезды крайнее недовольство, поскольку помимо одобрения Страсберга, актриса лично утвердила Джонсона в качестве сценариста фильма. Прочитав сценарий, Мэрилин вернула его с язвительной запиской: «Этот писатель, возможно, и хорош, но не для этого фильма». Рядом она добавила: «Сентиментальная сентиментальщина».
Тогда продюсер фильма Генри Вайнштейн предложил прибегнуть к уловке. Работая над новым сценарием, Бернстайн вместе с Кьюкором печатали его на синих страницах, чтобы отличить от оригинала, теперь же они начали печатать правки на белых листах, чтобы Монро было сложно распознать исправленный вариант. Однако Мэрилин обо всем догадалась. Кроме того, кинозвезда потребовала затемнить волосы Сид Чарисс, обладательницы светло-каштановых прядей. По сюжету фильма Чарисс играла роль Бьянки, соперницы Монро.
Тем не менее, со скрипом, но работа над фильмом продолжалась. Бернстайн упорно трудиться над сценарием, и каждый вечер отредактированные страницы со сценами, запланированными для съемок на следующее утро, курьерами доставлялись Монро.
Вскоре на киностудию приехала Пола, супруга Ли Страсберга, – невысокая женщина в массивных очках с черной оправой, с черной шалью на голове.
Как вспоминал Бернстайн, во время съемок Мэрилин смотрела на Полу, а та, в свою очередь кивала или покачивала головой показывая, считает ли она, что сцена удачна или ее следует переснять. Из-за этого съемки продвигались очень медленно, и Кьюкор начал думать, что уже никогда не закончит картину. Именно тогда у руководства киностудии возникло мнение, что кинозвезду требуется заменить, но никто не мог решиться на такой шаг.
На вечеринке по случаю дня рождения, Монро объявила всем присутствующим, о своем намерении отправиться на стадион «Доджер», чтобы присутствовать на ночном благотворительном бейсбольном матче. Коллеги Мэрилин умоляли ее отказаться от этой затеи, поскольку она была больна, а ночи в Калифорнии отличаются сыростью и холодом. Кто-то заметил, что если она действительно хочет что-то сделать для благотворительности, то ей следует остаться дома.
Но Мэрилин не могла поступить иначе. Это был ее шанс вновь завоевать симпатию зрителей и укрепить свое положение в глазах руководителей киностудии.
«Вот и все», – произнес в этот момент Уолтер Бернштейн, на что Бак Холл мрачно добавил: «Это конец».
После ночного выступления на стадионе состояние Мэрилин ухудшилось, и в понедельник утром, четвертого июня, Кьюкору позвонила Пола Страсберг. Она сообщила, что Монро снова заболела и не сможет прийти в студию. Потрясенный Кьюкор отказался продолжать съемки фильма без кинозвезды. Он понимал, что без Мэрилин проект потеряет всю свою коммерческую ценность.
На следующий день на киностудию с тем же сообщением позвонила Юнис Мюррей, домработница кинозвезды, а вечером того же дня юристы киностудии связались с адвокатом Милтоном Рудиным, известным в Голливуде под прозвищем «Микки». Рудин представлял интересы Мэрилин Монро и приходился зятем психоаналитику актрисы Ральфу Гринсону.
Юристы киностудии уведомили адвоката о том, что в случае, если Монро не появиться на съемочной площадке, «20th Century Fox» расторгнет с ней контракт. В ответ Рудин сообщил, что Мэрилин попросила его позвонить Гринсону в Швейцарию и убедить его вернуться в Лос-Анджелес, чтобы найти решение возникшей проблемы.
Можно было бы сказать, что это хоть и напряженная, но и не такая уж трагическая ситуация, если бы не одно «но». И это «но» сыграет роковую роль в дальнейшем развитии событий.
Странно, что об этом «но» умолчали все биографы кинозвезды. Описывая последние месяцы жизни Монро и исследуя ее психологическое состояние, ни Дональд Спото, ни Сара Черчуэлл и словом не обмолвились о том, что в финансах Мэрилин царила полная катастрофа.
Тридцатого декабря 2024 года аукционным домом «Julien's», упомянутым в первых главах данного очерка, был проведен аукцион «MERRY, MERRY MARILYN!», на котором были выставлены на продажу предметы, принадлежавшие Мэрилин Монро. Среди них были и документы, касающиеся ее финансового состояния.
Согласно этим документам, двадцать девятого мая 1962 года Монро была вынуждена оформить кредит на сумму семьдесят четыре тысячи долларов США, из которых на банковском счете актрисы в Городском национальном банке (CNB) в Беверли-Хиллз оставалось лишь сорок тысяч долларов.
Семьдесят четыре тысячи долларов – это довольно внушительная сумма для тех времен, особенно если учитывать, что контракт Монро за съемки в кинокартине «Что-то должно случиться» составлял всего сто тысяч долларов.
Был ли Рудин осведомлен о катастрофическом положении дел Мэрилин Монро? Безусловно, иначе он не написал бы ей письмо следующего содержания:
«25 июня, 1962.
Дорогая Мэрилин!
Я только что звонил Чери Рэдонду, чтобы узнать о состоянии вашего счета в Городском национальном банке. На вашем счету осталось примерно 13000 долларов, которые можно перечислить в счет первоначального займа, который мы оформили.
Соответственно, я чувствую себя обязанным предупредить вас относительно ваших расходов, поскольку при тех темпах, с которыми вы расходуете средства, вы можете истратить 13 000 долларов за весьма короткий промежуток времени, и тогда нам придется подумать, где взять дополнительные средства».
«В связи с вышеизложенным, я считаю необходимым организовать дополнительные займы, – продолжает в своем письме Рудин, – однако я не желаю прибегать к таким мерам, учитывая, что мы уже детально обсудили вашу финансовую ситуацию. Иные обстоятельства могут повлиять на ваше будущее, но я не готов брать на себя ответственность за принятие такого решения, пока вы полностью не осознаете все последствия, связанные с этим шагом».
Итак, у Мэрилин абсолютно нет средств, а ее расходы, как у кинозвезды, стремительно растут.
В Лос-Анджелесе ей приходится содержать не только дом, но и оплачивать услуги домработницы, секретаря, адвоката, визажиста, тренеров по актерскому мастерству, шофера, а также психоаналитика Ральфа Гринсона, с которым актриса встречалась практически ежедневно. Так, согласно счету от первого июня 1962 года за консультации, оказанные в мае месяце, Мэрилин перечислила Гринсону триста пятьдесят долларов.
Хотя Гринсон, настоящее его имя Ромео Сэмюэль Гриншпун, появился на свет в Бруклине, его родители были выходцами из России. Отец мальчика работал врачом, а мать – фармацевтом. Информации о его родителях сохранилось крайне мало, но достоверно известно, что двадцатого сентября 1911 года у них родились близнецы. Старшего мальчика, отец, большой поклонник Шекспира, назвал Ромео, а девочку нарекли Джульеттой.
В школьные годы Ромео Гриншпун подвергался насмешкам из-за своего имени, и, став взрослым, он взял себе новое имя – Ральф и изменил фамилию на Гринсон. Окончив колумбийский университет, он уехал в Швейцарию, где проходил обучение у Вильгельма Штекеля, ученика Зигмунда Фрейда. Там он познакомился с Хильди Трош, и вскоре женился на ней. После войны Гринсоны вернулись в Лос-Анджелес, где Ральф занялся частной практикой. Вскоре он познакомился с психиатром Марианной Крис, которая являлась подругой детства Анны Фрейд, младшей дочери Зигмунда Фрейда.
В Нью-Йорке Марианна проживала в том же доме, что и Страсберги – тренеры по актерскому мастерству Мэрилин Монро. Вскоре Крис стала психоаналитиком Мэрилин и назначила актрисе барбитураты, от зависимости к которым она уже не смогла освободиться. В январе 1960 года, во время съемок фильма «Займемся любовью», у Мэрилин случился нервный срыв, и Марианна Крис порекомендовала ей обратиться к Ральфу Гринсону. С этого момента Ральф стал последним психоаналитиком Монро. Спустя два года он окажется последним, кто видел ее живой.
Между тем на киностудии продолжали ждать появления Мэрилин Монро. В четверг, седьмого июня, в Нью-Йорк возвратился Питер Леватес, вице-президент «20th Century Fox», отвечающий за производственную деятельность киностудии. Узнав, что от актрисы нет никаких известий, он немедленно потребовал созвать совещание. Оно было назначено на пятницу, восьмого июня, и сам Леватес руководил им из Нью-Йорка по телефону.
Согласно официальному заявлению киностудии, опубликованному на следующее утро в ежедневной газете «The New York Times», Мэрилин была уволена за «неоднократное отсутствие на съемочной площадке без уважительных причин». Леватес также обвинил Монро в нарушении контракта, что привело к убыткам кинокомпании.
В ходе совещания Леватес высказался в поддержку продолжения работы над проектом. Как сообщала «Chicago Tribune», на роль Мэрилин рассматривались три актрисы: Ким Новак, Эди Адамс и Ли Ремик, недавно снявшаяся в фильме «Дни вина и роз». Предпочтение было отдано последней.
Присутствующий на совещании Дин Мартин заявил, что не против замены Мэрилин на Ли Ремик, однако подчеркнул, что согласно контракту он имеет право утверждать актерский состав проекта. В связи с тем, что Монро больше не будет сниматься в фильме, актер отказался продолжать участие в данном проекте. Следует отметить, что гонорар Дина Мартина за съемки в фильме составлял триста тысяч долларов (в три раза больше, чем гонорар Мэрилин Монро!), из которых половину он уже получил.
По итогам совещания работу над проектом решили продолжить, и с двадцатисемилетней Ли Ремик был подписан контракт. Вечером того же дня адвокаты юридической фирмы «Musick, Peeler & Garrett», представляющие интересы «20th Century Fox», подали в Верховный суд Лос-Анджелеса иск против компании «Marilyn Monroe Productions» на сумму в пятьсот тысяч долларов.
Лишь после того как последние новости были растиражированы всеми газетами, на сцене появился Милтон Рудин. Адвокат выражал полное недоумение по поводу происходящего, хотя юристы киностудии заранее уведомили его о том, что против Монро и ее компании будет подан иск, если актриса не приступит к съемкам.
Разве мог столь опытный адвокат не осознавать, к каким последствиям может привести игнорирование интересов киностудии? Почему он не воспользовался всеми имеющимися возможностями, чтобы избежать обострения ситуации до подобного кризиса?
Продолжение следует.
Уважаемые читатели и поклонники Мэрилин Монро! С полной версией очерка о великой актрисе и Голливуде того времени вы можете ознакомиться в подборке: "Мэрилин Монро: правда и вымысел"
© 02.08.2025г.