Дверной звонок прозвучал так неожиданно, что Надежда выронила мокрую чашку, и она разбилась о раковину с хрустальным звоном. Через дверной глазок она разглядела смутный силуэт - высокий, чуть сутулый, с непокорной прядью волос, выбивающейся из-под шапки.
"Кто там?" - спросила она, протирая руки о фартук.
"Наденька, это я..."
Голос за дверью заставил её сердце сделать болезненный кувырок. Этого голоса не было в её жизни пятнадцать лет, но она узнала бы его из тысячи. Пальцы сами собой потянулись к щеколде, но разум кричал: "Не открывай!"
Дверь всё же распахнулась. Перед ней стоял Костя - не тот красивый мальчишка с гитарой, в которого она когда-то влюбилась, а мужчина с глубокими морщинами у глаз и сединой в тёмных волосах. От него пахло морозом и дешёвым одеколоном.
"Надюш, ну прости ты меня!" - он сделал шаг вперёд, но Надежда машинально отступила. "Сколько ж можно мне тут рассыпаться в извинениях? Ты должна понять - как бы я ушёл? Там семья, дети. А ты сильная, ты бы справилась. Ты ведь справилась!"
Его слова повисли в воздухе между ними, тяжёлые и нелепые. Надежда почувствовала, как в груди закипает что-то тёмное и горькое.
"Да, ты прав, я сильная и я справилась," - её голос звучал ровно, хотя пальцы сжимались в кулаки. "Не пойму только, зачем ты сейчас пришёл?"
Костя снял шапку, нервно помял её в руках. В его движениях читалась привычка к выпивке - мелкая дрожь, некоторая замедленность.
"Я решился. Сколько можно от судьбы бегать. Не смог тебя забыть, засела ты в сердце, как заноза. И всю жизнь только о тебе и думал. А сейчас и подавно." Он сделал паузу, потом вдруг оживился: "Ну что, давай ещё раз попробуем? Вещи когда можно будет перевезти?"
Надежда закрыла глаза. Перед ней всплыли картины из прошлого - они с Костей у костра, он играет на гитаре и смотрит на неё так, что сердце готово выпрыгнуть из груди. А потом - та самая встреча на вокзале, когда он прошёл мимо, держа за руку беременную жену...
"Заходи," - неожиданно для себя сказала она. "Только ненадолго. Ужин на плите."
Костя с готовностью шагнул в прихожую, с трудом стягивая промокшие ботинки. Надежда повела его на кухню, где на столе ещё дымился суп. Чайник на плите начинал потихоньку посвистывать.
"У тебя уютно," - Костя огляделся, его взгляд задержался на фотографии в рамке - Надежда с мужем и сыном на пляже. "Это твой...?"
"Муж и сын. Саше уже шесть," - она намеренно сделала ударение на слове "муж", наблюдая, как лицо Кости дрогнуло.
"Понятно..." Он тяжело опустился на стул. "Надюш, я знаю, что был сволочью. Но сейчас всё по-другому. Я свободен, ты... ну, разберёмся. Мы же могли бы..."
Надежда резко встала, чтобы налить кипяток в заварочный чайник. Её руки дрожали.
"Ты пришёл ко мне через неделю после похорон жены?" - спросила она, не оборачиваясь. "Это твоё 'всё по-другому'?"
За её спиной раздался шум - Костя вскочил, опрокинув стул.
"Откуда ты знаешь про Лену?!" - в его голосе прозвучала неподдельная злость.
Надежда медленно повернулась. Впервые за этот вечер она разглядела его по-настоящему - потрёпанную куртку, пожелтевшие от никотина пальцы, мутные глаза с лопнувшими сосудами. Этот человек не имел ничего общего с тем Костей, которого она когда-то любила.
"Мама рассказала. И знаешь, что самое смешное? Я даже не расстроилась. Потому что к тому моменту уже поняла - ты никогда не был тем, кем я тебя представляла."
Костя замер, будто не ожидал такого поворота. Потом его лицо исказила гримаса, напоминающая улыбку.
"Врёшь, Надька. Я же знаю, как ты по мне страдала. Все знали. Ты десять лет меня ждала!"
"Ждала," - согласилась Надежда. "Пока не встретила настоящего мужчину. Ты хочешь знать, почему я не выгнала тебя сразу? Потому что хотела посмотреть в глаза тому, кто сломал мне сердце. И знаешь что? Теперь мне тебя просто жаль."
Чайник на плите закипел, выпуская клубы пара. Надежда выключила газ, и в кухне воцарилась тишина, нарушаемая только тяжёлым дыханием Кости.
"Ты... ты не понимаешь," - он говорил шёпотом, но в его глазах читалась ярость. "У меня четверо детей! Старшие ещё куда ни шло, а двойняшкам всего три года. Как я один? Ты же всегда хотела быть со мной!"
Надежда вдруг рассмеялась. Этот смех звучал горько и освобождающе.
"Ты слышишь себя? Ты пришёл не потому что любишь меня. Тебе нужна нянька для твоих детей и замена умершей жене. Нет, Костя. Я не хочу быть твоей спасительницей. У меня есть своя жизнь, своя семья."
Она подошла к двери и распахнула её. На улице шёл снег - крупные белые хлопья медленно опускались на землю.
"Уходи. И не приходи больше никогда."
Костя стоял неподвижно, его лицо стало серым. Потом он резко рванулся к двери, на ходу натягивая шапку.
"Ты пожалеешь! - бросил он уже на пороге. - Ты всегда любила только меня!"
Дверь захлопнулась. Надежда прислонилась к косяку, чувствуя, как дрожь охватывает всё её тело. Из гостиной раздались шаги - её муж Сергей выглянул в коридор.
"Всё в порядке? Я слышал голоса."
Надежда улыбнулась и подошла к нему, обняв за талию. В гостиной их сын Саша собирал пазл на ковре, бормоча себе под нос.
"Всё прекрасно. Просто... старый знакомый зашёл."
Она подошла к окну. Костя шёл по снегу, его фигура становилась всё меньше и незначительнее, пока совсем не исчезла в белой пелене.
"Мама, смотри, я почти собрал!" - крикнул Саша, показывая на почти готовый пазл с изображением космического корабля.
Надежда опустилась рядом с ним, обняв за плечи. За окном темнело, в доме пахло пирогом и хвоей от новогодней ёлки. Здесь было её настоящее - без иллюзий, без болезненных воспоминаний, без несбыточных надежд.
"Молодец, сынок. Давай закончим вместе?"