В 83 году служил я в наших доблестных вооруженных силах. Никакой иронии в моих словах прошу не искать. Именно доблестных , на тот период и еще вооруженных. Служба моя медленно, но неуклонно катилась к своему запланированному (с поправкой плюс - минус месяц) завершению. Оставались последние полгода.
В жизни существуют различные меры измерения, кто-то меряет время, кто-то сыпучие и «шипячие» вещества, кто-то жидкости. И в зависимости от этого, применяются различные как способы, так и меры - от удавов до полулитр. Есть у каждой меры эталон, хранится он в Палате мер и весов. Я точно не знаю, где хранится эталон армейского полугодия, но именно в них измеряют срок службы матерые и нет - воины нашей армии. Это срок между приказами о призыве на воинскую службу и увольнении с оной в запас. В зависимости от того, в каком полугодии в данный момент времени ты прибываешь, тебе полагается определенный армейский статус: от духа до дембеля.
В тот период времени, который затрагивает мой рассказ, я только-только перешел в разряд дедов Советской Армии. Это тут, на гражданке надо умудриться доскрипеть до определенного возраста, или, как минимум сподобиться на рождение ребенка, который, в свою очередь, подарит Вам внука или внучку, или обоих сразу (Случается и такое). После чего стать дедом и задуматься о бренности существования. А в армии все гораздо серьезней. Там ты становишься дедом в соответствии с приказом Верховного главнокомандующего. Вышел очередной приказ о призыве, бац, и ты уже ДЕД!
Вот и я, проснувшись в конце марта 83 года, числа эдак 27, скрипнул суставами и на миг задумался; Что-то не то с моим организмом? Затем глянул на свои «Командирские», увидел дату и не то чтобы успокоился, а даже испытал некое удовольствие и удовлетворение от свалившегося на меня дедовства. Носил я тогда на погонах по три лычки, был сержантом, командовал своим вторым отделением и наипрекраснейшим образом себя чувствовал. Это период, когда ты еще не стал «замком», и потому ни за что толком не отвечаешь, но «по сроку службы», (это ключевая фраза в ВС), имеешь все привилегии, а они, доложу Вам, не малые! Ну так вот, вышеупомянутый приказ, помимо перевода военнослужащих на очередную ступень статуса, имеет не столь существенное дополнение о призыве на воинскую службу новых рекрутов. Ездят за ними так называемые, «покупатели». Ездят по всем призывным пунктам нашей великой, на тот период времени, страны. Служил я в Ордена Ленина Московском Военном Округе, а родина моя малая находилась в Сибири, на том самом месте, где я сейчас и измываюсь над беленькой клавиатурой моего компа. Не видел я ее, родную, (не клавиатуру), полтора долгих года. Жила потому в уголке моего большого армейского сердца небольшая, но щемящая тоска по родному, ему же, (сердцу), а по совместительству и мне, краю. А в штабе полка служил парнишка, с нашей батареи, писарем в строевой части. (Батарея, это такое воинское формирование, а не выделяющий благодатное тепло кусок интерьера). Вот и предложил он мне по дружбе оформить отпуск на Родину. Для того надо было смотаться во Владивосток за пятнадцатью призывниками. Делов то, через страну махнуть за государев счет!
Уж не знаю в целях экономии, или для чего иного, только принято было мотаться у военных по стране на паровозах. Хотя, думаю, это для развития патриотических чувств применялось, чтобы видели воины всю прелесть необъятных просторов нашей Родины и боеготовность у них от того повышалась. Выписывают мне проездные на первый, согласно номера, поезд, следующий по маршруту Москва – Владивосток и несущий на своих вагонах гордое слово «Россия». Но только вражеский солдат армии вероятного противника будет неукоснительно и тупо исполнять данный ему приказ, наш же воин сядет в салон автомобиля «Волга» с шашечками на борту, дунет на нем до города Горького и расположенного там аэропорта, сдаст в кассу армейское требование, доплатит полновесные Советские рубли до стоимости транзитного перелета в аэропорт города Омска и, благополучно оставив за спиной накопитель уснет праведным сном в кресле красавца лайнера ТУ-154. Именно так я и поступил…
...Самолет за пару часов домчал меня до аэропорта «Кольцово». Это воздушные ворота славного города Свердловска, столицы Урала и Союзной оружейной кузницы. Билетов на прямой до Омска в кассах не было, и потому пришлось оформить мне сей маршрутный выкрутас по голубому небу нашей Отчизны. Побродил я по залу аэропорта и дернул меня черт за ногу, вытащив при этом на привокзальную площадь. Но даже этого нам показалось мало и я прорулил дальше, к местам стоянки общественного транспорта. Там меня благополучно и сцапал воинский недремлющий патруль. Сцапал и припер назад на вокзал в комнатенку комендатуры.
Думаю мне здорово повезло, что до отправления рейса на Омск оставались считанные минуты. Времени для проявления всего объема изощренной, предусмотренной уставом и не только, меры инквизиции мы с Аэрофлотом им не предоставили. Пока сержантик из патруля пыхтел и пытался сломать вставки в моих погонах, прапор с офицерами проводили процедуру сличения знаков воинской доблести, обильно украшавших правую часть моей груди, с соответствующими им удостоверениями. «Бегунок» был мной коварным образом самостоятельно пришпандорен на китель, а потому, с чувством выполненного долга, конфискован доблестными поборниками правопорядка в ВС страны. Как я им объяснил свое несоответствие местонахождению согласно предписания, про то уже не помню, только так и не сломав вставки погон, (они были из огнетушителя, пластмассовыми и только гнулись, но ни в какую не ломались), патруль с почетом проводил меня до створок накопителя. И там не спускал глаз с меня до того момента, пока я его не покинул.
Так я впервые стал персоной нон грата на территории одного из городов страны, территорию которой, согласно присяги, я обязался защищать не щадя живота своего! И вот уже другой самолет, но той же, не только лучшей, но и единственной авиакомпании тщетно пытался заложить уши Советского солдата, воя турбинами и набирая высоту над проклятым мной прибежищем ненавистного УралВОшного патруля. Поклявшись себе в подобные места «Ни ногой», я, мыслью, легко обогнал серебристый лайнер и стал прорабатывать пути отхода из Омского Аэро… на Омский Ж.Д., или автовокзал. Все завесило от расписания движения наземных транспортных средств в сторону моей малой родины, точнее от наличия их, (средств), в период времени после моего прилета. Из всех средств на тот момент времени в наличии оказался лишь проходящий через ЖД вокзал поезд, на котором я и прибыл в, соседний с моим поселком, городок в самом начале прохладной апрельской ночи. До дома оставалось пятьдесят верст, до вокзальной лавки два десятка метров, до ближайшего утра и автобуса часов семь. Взвесив все за и против я выбрал лавку. И вот, ранним утром следующего дня я, перемахнув через забор в огороде, (во первых так ближе, а во вторых забор это враг солдата, а наш солдат, врагов не боится), я ошарашил водителя отца, забирающего его на работу, а затем и самого отца, и маму, и братца своим раннеутренним появлением. И ладно бы из армии, а то из огорода! С трудом объяснив, что я не прятался там все полтора года, а все-таки защищал их мирный покой в совсем других местах, я в ранге воина и защитника нашей Родины сел во главе стола для утреннего приема пищи. Да, да, это недоделанные штатские изволят кушать, и даже не догадываются о том, что пищу необходимо и должно принимать и никак иначе. Впрочем, я постарался ликвидировать этот досадный пробел в знаниях моих близких.
Семь – восемь дней пролетели мгновенно, и вот заплатив за авиабилет до Владика чуть меньше ста рублей, я, после прохождения погранконтроля в Хабаровске, подлетая к конечной точке моего маршрута с увлечением слушал собрата по оружию о прелестях службы в ПВО. Коллега посвящал меня в подробности ТТХ 250 комплекса, рассказывал ужасные вещи про десять тысяч боевых осколков. Я, не оставаясь в долгу, крыл про Фаготы, Фаланги, Габои, Конкурсы и Штурмы. Так и не выяснив окончательно, чей род войск круче, но проникнувшись друг к другу глубочайшим уважением, мы благополучно совершили посадку в аэропорту Владивостока ранним утром 1 Мая…
До первого автобуса в столицу Приморья еще оставалось некоторое время, достаточное для того, чтобы сообщить мне основные правила поведения военнослужащих на территории края. Инструкция моего попутчика была короткой, но эффективной, в чем я убедился в дальнейшем. Так как во Владивостоке до сей поры мирно уживались два вида вооруженных сил Морфлот и Сухопутные войска, видимо из соображения численного паритета, (в том числе), то основными действиями воинов срочной службы было не дать повода ослабить это «скрытое противостояние». Иными словами не даться в руки патруля от моряков для нас, сухопутчиков и наоборот. Для этого необходимо высказывать уважение путем перехода на строевой шаг с отданием «чести» за несколько шагов до встречи с флотским патрулем. Это и была основная суть инструктажа. Морской патруль с увлечением вел охоту на нашего брата и не трогал при этом своих, а тут на территорию края прибыло сразу два бравых воина, (я с новоиспеченным товарищем), чем не повод пополнить список побед для мореманов. Но предупрежден, значит – вооружен! И потому, в дальнейшем, я так шел на встречу каждого морского наряда с кортиком и ножами, что рота почетного караула нашего округа, (те самые, которые встречают всех и вся, и при этом стоят на посту номер один), вымерла бы от зависти, видя это воочию.
Тем временем первый автобус, пропыхтев пневмоцилиндрами, гостеприимно распахнул створки, и я шагнул через его порог играющим в лучах восходящего солнца, начищенным до необходимой для того кондиции, армейским ботинком. И хотя на маршрутном листе был указан конечный пункт вояжа Морской порт, через улицу от которого располагался краевой военкомат, (цель моего визита), тот самый автобус уже совсем негостеприимно выставил меня из своего салона в самом начале города, закрытого для движения, в связи с предстоящей Первомайской демонстрацией. Сердобольные встречные граждане задали направление моему движению, махнув рукой в сторону Японских островов, и я походным шагом, вспомнив между делом японскую же мать, двинулся по следам боевой славы Красных отрядов, освобождающих город от белой гвардии. Миновав пару речек, согласно названия местности, но не углядев их наяву, я прибыл ко входу в военкомат в районе обеда. Двери оказались запертыми изнутри. Шарахнув пару раз в сердцах по ним кулаком, я добился того, что навстречу мне вышел ветеран всех минувших войн, судя по возрасту, и с удовольствием и неким садизмом сообщил мне, что Крайвоенкомат закрыт, все ушли на демонстрацию! Но это был лишь удар без последствий, а последствия последовали незамедлительно вслед моей удаляющейся спине и вызвали эффект нокаута: «Вернутся через три дня!» Мое возмущенное «Чтоооо?!», ударилось в захлопнутые за мгновение до этого дубовые двери. Очнувшись от ступора и начав мыслить, я принялся за разработку диспозиции моих дальнейших действий.
Стояла задача найти приют, прокорм и занятие на ближайшие трое суток, до того не планируемого пребывания в этом городе. Пройдя пару сотен метров по улице в обратном направлении, я увидел вывеску гостиницы «Золотой рог». Мест в гостинице не оказалось, но были места в филиале, который находился в паре кварталов в сторону моря. Оформившись и встав на жительство я, оставив чемодан в номере пошел знакомиться с Японским морем. Море, судя по всему, было радо мне так же, как тому деду, который возвращался к нему уже не в первый раз и уже не за корытом. Иными словами - оно штормило. От берега в него уходил мол и уходил на приличное расстояние. Именно на этом молу и состоялось мое знакомство не только с Японским морем и Тихим океаном, но и с самим морем, как таковым. Это было первое море увиденное мной воочию. Надо сказать, что оно меня впечатлило и думаю не только меня одного, судя по количеству ротозеев, число которых я увеличил своим появлением. К сожалению штормило все дни моего пребывания в городе. Несмотря на красивое наименование климатической зоны, все дни было прохладно и мне так и не довелось погрузиться в воду выше колен, а уж тем более продемонстрировать местным аборигенам, что люди с внутриматериковой части страны тоже способны бороздить океан вполне приличным кролем.
А поздно вечером меня вновь сцапал патруль, как и предупреждал попутчик - морской. Причина оказалась банальной – на часах было время, когда в частях дана команда «отбой». Изучив мое командировочное удостоверение и поняв, что я не нахожусь в увольнении, а уж тем более в самоходе, а также оценив выдающуюся степень моей строевой подготовки, продемонстрированную при встрече, я был отпущен с условием соблюдения распорядка дня. То есть после «времени отбоя» праздношатание недопустимо и, при повторении оного мной, будет наказуемо. Больше ничего выдающегося за остальные дни не произошло, за исключением того, что на следующий день я был разбужен соседями по номеру ближе к вечеру. Они были артистами Московского цирка, находящимися здесь на гастролях. Парней насторожил мой здоровый сон, точнее его продолжительность. Но узнав из какого часового пояса я появился, изрекли: «Нормально!» и накормили меня обедом.
Спустя пару дней я появился в военкомате, отметил командировочное удостоверение и был направлен на призывной пункт для набора команды. И вот несколько вагонов под завязку набитые молодым пополнением мчат нас в город Хабаровск, а за окном мелькают унылые пейзажи Приморского края. Тогда я впервые увидел не только Тихий океан, но и территорию сопредельного государства, точнее вершины сопок, расположенные на ней. Это был Китай, как Вы понимаете. После прибытия в Хабаровск мы пару дней ожидали летной погоды, чтобы продолжить путешествие уже на крыльях Аэрофлота в место дислокации нашей части. Наконец выглянуло солнце, взревели моторы, и я с командой принялся догонять светило по пути на Запад. Забегая вперед скажу, что наша скорость была равной.
Вылетев из Хабаровска утром и, совершив две посадки для дозаправки в Улан-Удэ и Омске, мы в тот же час, только уже московского часового пояса, начали снижаться над аэропортом Горького.
Земля встречала нас пышным, ярким ковром майской зелени. По всей стране господствовали серые краски, а здесь бушевала весна. Настроение юных рекрутов несколько улучшилось, они улыбнулись солнцу, солнце лучезарно улыбалось им, и мы, изобразив подобие воинской колонны, вышли на привокзальную площадь. Как ездить по Горькому от аэропорта до Московского вокзала я, честно признаться, не знал. Но я умел это делать на автомобилях с шашечками на борту, зеленым огоньком за лобовым стеклом и маячком на крыше. На одной из таких я подъехал на эту площадь пару недель тому, еще один, еще без призывников и направляясь, при этом, в прямо противоположном сегодняшнему маршруту направлении. Поискав ее (машину) на стоянке и не найдя, я удивился невыдержанности местных таксистов – не дождался таки! Пришлось воспользоваться услугами другого автомобиля. (Стоил проезд до «Московского» 10 полноценных советских рублей.) Нас было шестнадцать человек, в «Волгу», а именно эти машины могли выдержать каждодневные нелегкие испытания интенсивным методом эксплуатации в условиях приближенных к боевым, входило не более четырех. Разбившись на четыре равных части и поставив задачу – сесть в машину, заплатить червонец и произнести «Московский вокзал», я (не подумав о последствиях) сел в первую и благополучно укатил с тройкой бойцов на Ж/Д вокзал.
Доехали нормально и, оставив салон, стали ждать остальных. Ждали долго! Остальные не ехали! В голову поползли поганые мыслишки на тему дезертирства и соответственной за то ответственности. Умные мысли, по поводу того, как надо было поступить, не заставили себя долго ждать и проявились тоже. Но Бог любит артиллерию, я это понял, когда подошла первая после нас машина, а вскоре и остальные за ней. (В то благословенное время, стаканов на улицах в автоматах (газированных) было много и ничьих, а пользовались ими все (не боясь подхватить СПИД) и не по тому, что знали о том, что он передается другим путем, а по тому, что СПИД, как таковой, проклятые буржуины еще не придумали, а машин было мало и их на всех не хватало). Но в этот раз хоть и задолго, но все-таки собралось достаточное для нас количество авто. Вновь изобразив подобие воинского строя мы прошли на перрон и вскоре загрузились в подошедшую электричку. Возникнувшему ниоткуда контролеру я с гордостью заявил, что банкует Дмитрий Федорович, он кивнул, и мы выехали в сторону дислокации родной воинской части. В Ильино, (это станция такая), мы сошли, добрались до военной комендатуры, интересно, встречается ли иная (невоенная), где я позвонил в часть и вызвал дежурную машину.
Через час-другой мы благополучно завершили наш вояж на плацу родного полка. Перед разгрузкой один из призывников отдал мне бутылку марочного и абсолютно чужого, судя по этикетке, вина со словами благодарности за приятно проведенное в пути время. Толи мне повезло с бойцами, толи я смог достучаться до их сознания, но только вопреки принятым в то время обычаям они не разу не притронулись к спиртному за весь период нашего путешествия. Сдав команду и документы дежурному по части я прошел в казарму, где увидел праздно шатающихся по расположению дембелей и непривычную пустоту помещения. За время моего отсутствия большая часть курсантов была отправлена в части, оставался сержантский состав и пара десятков тех, кто еще не убыл в войска. На дворе стояла пора сержантских караулов, это когда наряды следуют через день, ходить в них некому, а вновь прибывшие курсанты еще не приняли присягу и только начинают постигать тяготы и прелести воинской службы. Бутылку я выставил на стол в одном из классов, прокатило это за проставу, о чем я заранее даже не подумал, но Вы помните кого любил в тот день Всевышний, а я был частью той компании, потому все вышло по обычаям и по делу. Через день-другой в стране был праздник Победы! В армии в этот день проводятся Торжественные Смотры и объявляются приказы о поощрениях и награждениях. Мне присвоили очередное звание старшего сержанта, повысили в должности до «замка» и объявили отпуск на Родину за добросовестное выполнение приказа.
Предстояла еще одна поездка в родные пенаты уже официально и уже заслуженно. И все бы ничего, если бы не было в нашем дивизионе замполита. Но он был, и, встретив меня на следующее утро, вкрадчивым голосом поинтересовался, как мне удалось отдохнуть дома. На все мои клятвенные заверения о том, что я неукоснительно следовал служебному заданию и ни на метр не уклонился от предписанного маршрута, он загадочно улыбался и талдычил свое - уж коли я побывал дома, то повторный мой туда визит за государев счет будет разорителен для Отечественных вооруженных сил. Вновь нужно было крутиться, вертеться, чтобы оставить замполита при своих и полноценно использовать данное Родиной поощрение…
Продолжение: