Первое, что я заметила — глухой «цок» металла о столешницу, когда он поставил ключи в прихожей. Второе — кольцо на неправильной руке. Обручальное. Наше? Не наше? На левой вместо правой, тусклое под лампой коридора, с бледной царапиной поперёк ободка.
— Как дела? — спросила я, не отрывая взгляда от его пальцев.
— Устал. — Он стянул куртку, повесил на крючок. — Завтра расскажу.
Кольцо поблёскивало, когда он расстёгивал рубашку. Патина неровная, будто металл долго носили, снимали, снова надевали. След от его обычного кольца на правой руке бледнел — углубление, которое я знала наизусть, как родинку на его плече.
— А это что? — Я кивнула на левую руку.
— Прикол ребят. — Улыбнулся устало. — На планёрке перевернули. Шутка такая.
Он прошёл на кухню, включил чайник. Я осталась в коридоре, разглядывая отпечаток его ладони на зеркале шкафа. Запах железной пыли. Или полировальной пасты — тот самый, что остаётся на пальцах после мастерской.
В рабочем чате его статус показывал «вне сети» с четырёх дня. Коллеги писали: «Серёж, где ты?», «отвечай», «начальник спрашивает». Последнее сообщение от него самого — в 15:42: «выхожу на минутку».
— Что случилось на работе? — спросила я, заходя на кухню.
— Ничего особенного. — Он поставил две чашки, насыпал заварку. — Планёрка затянулась. Потом по делам ездил.
— По каким делам?
— Не сейчас, Лен. Правда устал.
Руки у него дрожали. Едва заметно, но я знала этот тремор — когда врёт или нервничает. Кольцо было явно не новое: тонкая бороздка от старой пайки, микроскол на внутреннем ободке, отполированная «ступенька» — кто-то уменьшал размер.
Когда он пошёл в душ, я проверила общий планшет. Пуш от банка: «Ювелирная мастерская — оплата 17:42». Сумма приличная. В мусорном ведре — термочек с размытыми буквами: «...регравировка/полировка», визитка мастера с заломленным углом. В приложении такси — поездка на семейном аккаунте: «офис → торговая галерея → МФЦ». В его календаре, который мы не скрывали друг от друга — запись «нотариус 18:00».
Я сфотографировала чек и визитку. Потом села за стол и стала ждать.
Он вышел из ванной, волосы мокрые, в домашней футболке. Кольцо по-прежнему на левой руке — красная полоска под ним, свежая, от тесного металла.
— Серёжа, — сказала я тихо. — Садись.
Он сел напротив, потёр переносицу. Кольцо звякнуло о край стола.
— Что ты делал в ювелирной мастерской?
— Какой мастерской?
Я показала пуш на экране планшета, потом термочек.
— Этой.
Пауза. Он выровнял солонку, подвинул сахарницу.
— Подарок покупал. — Голос ровный. — К празднику.
— К какому?
— Придумаем.
— А нотариус?
— Справку делал. Для работы.
— Серёжа. — Я накрыла его руку своей. Металл под пальцами холодный, чужой. — Это кольцо носили. Долго носили. Видишь шов от пайки? А это — след от снятой гравировки.
Он дёрнул руку, спрятал её под стол.
— Ты всё не так поняла.
— Тогда объясни как.
— Завтра. Сейчас не могу.
Я легла, но не спала. Он ворочался рядом, кольцо звякало о ночной столик, когда он менял позу. В три утра встал, пошёл на кухню. Я слышала, как он открывает и закрывает шкафчики, переставляет посуду. Нервничает.
Утром он ушёл рано, не позавтракав. Кольцо оставил на комоде — просто снял и положил. Я взяла его, поднесла к окну. При боковом свете были видны все дефекты: неравномерная патина, тень от букв внутри ободка, царапина поперёк. Клеймо 585, проба Пробирной палаты. Размер — не его. Меньше.
Визитка мастера была помята, с отпечатком пальца в углу. Я набрала номер.
— Слушаю, «Золотой стандарт».
— Добрый день. Сколько стоит перегравировка обручального кольца?
— Смотря что делать. Снять старую гравировку — полторы тысячи. Новую нанести — ещё столько же. Плюс полировка. Когда принесёте?
— А вчера у вас был клиент? — Я назвала время платежа. — Мужчина, высокий, в тёмном пальто.
— Мы не сообщаем информацию о клиентах. Но если это ваш муж, то да, делали экспресс-заказ. Снятие гравировки плюс уменьшение размера. Срочно, доплата за скорость.
Я положила трубку. Пальцы ватные, во рту сухость. Заварила крепкий чай — чтобы не сорваться, не начать фантазировать. Только факты.
В его куртке нашла микропакетик с надписью «обработка/ультразвук» и чек «уменьшение размера — 800 рублей». На общем ноутбуке, в папке «Загрузки» — файлы с названиями: «соглашение_образец.pdf», «бронирование_торжественный_зал.pdf». В мусорном ведре — бирка от кольца, размер 19. У Серёжи 20-й.
Я оделась и поехала в торговую галерею.
Ломбард «Золотая подкова» находился на втором этаже, между парикмахерской и магазином сумок. Девушка за стеклянной перегородкой красила ногти.
— Добрый день, — сказала я. — У вас принимают обручальные кольца?
— Конечно. — Она не подняла головы. — По весу и пробе. На оценку или сразу выкуп?
— А если нужно купить б/у кольцо?
— Комиссионка, витрина справа. Всё ношеное, но в хорошем состоянии. Цены по весу плюс наценка за работу.
В витрине лежали десятки колец — с патиной, царапинами, следами чужой жизни. На каждом бирка: состояние, размер, цена. «Ношение — лёгкая патина» — 15 тысяч. «Ношение — следы полировки» — 12 тысяч. Примерно столько стоил пуш в банке.
— А если кто-то продал кольцо, а потом передумал? — спросила я.
— Выкупить можно в течение месяца. Но с процентами.
МФЦ был полон народа. Я взяла талон, села в очередь. Рядом пожилая женщина листала бумаги.
— Простите, — обратилась я к ней. — А вы не знаете, какие документы обычно заверяют у нотариуса вместе с кольцами?
— Кольцами? — Она удивилась. — Вы о брачном договоре? Или соглашение о разделе имущества? Иногда доверенности на продажу... А что, разводитесь?
— Нет, просто интересуюсь.
— Ну, обычно кольца фигурируют в описи имущества. Или в договоре дарения. А ещё — знаете, некоторые фиктивные браки заключают. Для ипотеки или гражданства. Тогда кольца покупают б/у, чтобы «историю» создать. Мол, давно женаты.
Я поблагодарила и ушла.
В кафе рядом с МФЦ заказала кофе и открыла ноутбук. Набрала в поиске адрес нотариуса из чека такси. «Нотариальная контора Петровой И.С. Специализация: семейное право, доверенности, соглашения о совместном ведении хозяйства».
Последняя фраза зацепила. Я перечитала несколько раз.
На семейном банковском счёте обнаружились ещё два платежа, которых вчера не замечала: «Ломбард — пополнение наличными» на 18 тысяч и «Государственная пошлина» на 350 рублей. Время — между ювелирной мастерской и нотариусом.
Когда Серёжа пришёл домой, я уже всё разложила на кухонном столе: кольцо, чеки, распечатки файлов, фото экрана с пушами банка. Как вещдоки.
— Садись, — сказала я.
Он сел, не глядя на стол. Руки сунул в карманы.
— Серёж, я собрала факты. Не предположения — факты. Ты выходил с работы в 16:08. Ездил в ювелирную мастерскую, снимал с кольца старую гравировку и уменьшал размер. Потом в ломбард или комиссионку — покупал это кольцо. Потом в МФЦ, потом к нотариусу. Пошлина государственная, соглашение о совместном ведении хозяйства. — Я взяла кольцо, повернула к свету. — Внутри видна тень от букв. Не мои инициалы.
Он молчал.
— Серёж, с кем ты заключал соглашение?
— Лен...
— С кем?
— Это не то, что ты думаешь.
— А что это?
Пауза. Он выровнял нож на столе, подвинул солонку.
— Рабочая история, — сказал наконец. — Ипотечная сделка. Клиент попросил сыграть семейную пару. Для банка. Чтобы одобрили кредит.
— Сыграть с кем?
— С коллегой. Олей из соседнего отдела.
— И вы расписались?
— Фиктивно. Для документов. Соглашение о совместном ведении хозяйства — это не брак. Просто бумажка для банка.
— А кольцо зачем?
— Чтобы выглядело правдоподобно. Олина идея. Говорит, надо подготовиться, купить реквизит. Старое кольцо, чтобы не выглядело новодельным.
Я смотрела на его лицо. Он не врал — по крайней мере, не полностью. Но и не всю правду говорил.
— Покажи соглашение.
— Оригинал у нотариуса.
— Копию.
Он достал телефон, нашёл файл. Я прочитала: «Соглашение о совместном ведении хозяйства и распределении расходов». Его подпись, подпись «Кошелевой О.В.», печать нотариуса. Дата — вчерашняя.
— А где Оля сейчас?
— Дома, наверное.
— Позвони ей.
— Зачем?
— Хочу услышать её версию.
Он колебался, потом набрал номер. Включил громкую связь.
— Серёж? — Женский голос, усталый. — Как дела?
— Нормально. Слушай, моя жена хочет с тобой поговорить. О нашем... рабочем проекте.
— О каком проекте?
Пауза.
— Ну... про ипотеку. Соглашение.
— Серёж, я не понимаю, о чём ты.
Я взяла трубку:
— Оля, добрый вечер. Скажите, вы вчера подписывали с моим мужем соглашение о совместном ведении хозяйства?
— Что? Нет, конечно. А зачем?
— Для клиента. Ипотечная сделка.
— Я вообще не в ипотечном отделе. Я в маркетинге. И мы вчера весь день презентацию готовили, никуда не выходили.
Я положила трубку.
Серёжа сидел, уткнувшись в стол. Плечи опущены.
— Серёжа, — сказала я тихо. — Чьи инициалы были на кольце?
Он поднял голову. Глаза красные.
— Ани.
Аня. Его первая жена. Они развелись пять лет назад, она уехала в Питер. Я никогда её не видела, только по фотографиям — высокая блондинка с детским лицом.
— Вы встречались?
— Да. Она приезжала. По делам.
— По каким делам?
— Хотела вернуть кольцо. Говорит, у неё новый муж, а старое кольцо — как напоминание о провале. Попросила забрать.
— И ты забрал?
— Да. А потом... — Он замялся.
— Что потом?
— Потом мы поговорили. Долго. О том, что было между нами. О том, что могло бы быть. Она сказала, что мы поторопились с разводом. Что сейчас она это понимает.
— И?
— И ничего. Я сказал, что у меня теперь другая жизнь. Другая семья.
— А кольцо зачем надел?
— Не знаю. — Он потёр лицо руками. — Взял его в руки, и вдруг захотелось... вспомнить. Как это было. Надел на минуту, а потом не мог снять — палец опух от волнения. Пришлось в мастерскую ехать, размер менять.
— А нотариус?
— Оформлял отказ от претензий. Чтобы Аня не могла потом требовать алименты или что-то ещё. Юрист посоветовал.
— А соглашение с Олей?
— Выдумал. Чтобы ты не подумала... то, что думаешь.
Я встала, прошла к окну. За стеклом зажигались огни в домах напротив. В одном окне — силуэты семейной пары за обеденным столом. В другом — женщина гладила бельё. Обычная жизнь, без тайн и двойного дна.
— Серёж, — сказала я, не оборачиваясь. — А если бы она предложила попробовать ещё раз?
— Не знаю.
Честный ответ. Первый за два дня.
— Ты её ещё любишь?
— Не знаю. — Пауза. — Может быть.
Я повернулась. Он сидел с опущенными плечами, крутил кольцо на пальце. Чужое кольцо, с историей, которая не касалась меня.
— Знаешь что, — сказала я. — Я не буду устраивать сцен и не буду плакать. Мне тридцать два года, я экономист с хорошей репутацией, у меня есть квартира и накопления. Я могу себе позволить честность.
— Что ты хочешь сказать?
— Что если ты не знаешь, любишь ли её, то не знаешь и того, любишь ли меня. А я не хочу жить с человеком, который не знает, чего хочет.
Я прошла в спальню, достала чемодан. Серёжа следовал за мной.
— Лен, не надо. Это всё ерунда. Глупость.
— Не глупость. — Я складывала вещи, стараясь не спешить. — Глупость — это носить чужое кольцо и врать о прикольных коллегах. А это — выбор.
— Какой выбор?
— Твой выбор. Ты выбрал вчера надеть её кольцо. Выбрал солгать мне. Выбрал продолжать врать сегодня. А теперь мой выбор.
Я застегнула чемодан, взяла сумку.
— Куда ты?
— К сестре. На неделю. А может, больше. — Я остановилась у двери. — Серёжа, если решишь, что всё-таки меня любишь — позвони. Если решишь, что её — не звони. Честно.
— А если я не решу?
— Тогда через месяц я подам на развод.
В прихожей я взяла ключи. Кольцо Ани лежало на комоде — тусклое, с бледной царапиной. Я его не трогала.
— Лен, — позвал он из спальни.
— Что?
— Прости.
— За что? За то, что носил чужое кольцо? Или за то, что попался?
Он не ответил.
Я закрыла дверь и пошла к лифту. В сумке лежал телефон — фотографии кольца, чеков, переписка с мастерской. Фактура моего решения. Папку назвала просто: «Кольцо на другой руке».
Лифт опускался медленно, и я слушала, как тикают в сумке часы — подарок Серёжи на день рождения. Металлический звук, глухой и мерный. Как «цок» кольца об стол, когда он ставил ключи в прихожей.
Только теперь это был звук моего времени.