Некоторые истории кажутся настолько тёмными, что поверить в них непросто...
Воронеж, 1992 год, кладбище...
Под вечер это кладбище казалось даже мрачнее, чем ночью, ибо сейчас можно было разглядеть его масштабы. Здесь была просто неимоверно огромная россыпь крестов, под каждым из которых была похоронена чья-то жизнь.
-А я думал ты не придешь, - произнес сторож Василий, протягивая мне руку и закрывая ворота кладбища на ночь. Вместе со сторожем мы пошли по небольшим тропинкам, Василий мне рассказывал и показывал кто здесь похоронен, пока выбирал историю для меня. И вот мы останавливаемся перед могильной плитой, на которой выбито следующее: «Теряя всё и даже больше».
-Давай, присаживайся, - сказал Василий и мы уселись на скамейку возле этого захоронения, - Этого погибшего звали Арсений. Мужичок бойкий был, под 40 ему было, и может быть еще столько же и прожил бы, если бы не встретил на своем пути некую проблему.
Мы с ним вообще редко беседовали, просто перекидывались фразочками, когда он сюда приходил к своим родственникам, а их было, между прочим, достаточно много. И вот однажды, впервые он завалился сюда из ряда вон выпившим, да еще и с дополнительной бутылкой водки и закуской.
-Василий, а как ты думаешь, можно ли потерять всё? – спросил тогда этот мужчина, на что я в который раз выразил соболезнования по поводу его очередной утраты, и настоятельно его попросил убрать всё лишнее отсюда, да и в целом идти домой, но Арсений уходить не хотел. Он хотел со мной выпить, а также поговорить по душам. Что ж, от выпивки я сначала отказался, но решил выслушать человека. Потом кстати, пришлось и выпить.
-Да, вот понимаешь, - говорил Арсений, поудобнее присаживаясь на скамейке и подзывая меня поближе, - Надоело мне всё это. Не знаю, что и делать-то теперь, да и... Никто в этом мире не сможет мне дать ответы на такие вопросы.
Большая часть моей жизни – это вереница странных событий, сплетенных трагедиями и уничтожением всего, что у меня когда-то было. Мне часто в детстве говорила бабушка, что за нами постоянно следит домовой и за хорошие поступки поощряет, а за другие – наказывает.
В том самом деревянном доме нельзя было делать многое – бегать, кричать, не слушаться родителей и не спать после десяти. Причем это были не выдумки, мистика в нашем доме была настоящая.
Нас было пятеро – бабушка, мать, две мои старшие сестры и я. Все мы жили в той деревне с рождения, и привыкли к тому, что показалось бы всем остальным сумасшествием. Это были скрипы и шорохи в ночи, шаги, когда все лежали в кроватях. Эти неведомые и грузные шаги всегда останавливались рядом с каждой дверью, потом дверка приоткрывалась с ужасным скрипом, и через пару минут закрывалась. Все мы знали, что нас в этом доме не пятеро, что есть еще один проживающий...
Деревянный дом, ночь, зима, время уже к двенадцати, а я нарушаю запреты – я сижу перед окном и не хочу спать. И вот, я начинаю слышать далекие скрипы половиц, хотя в доме все спят, кроме меня. Скрипы очень тихие, но с каждой минутой все ближе, будто что-то осторожно пробирается в ночной темноте. Мне страшно, хоть я и привык уже, но с места я не срываюсь, чтобы залезть под одеяло - пусть ходит, я ему как бы не мешаю, да и почему я должен подчиняться.
Эти шаги мерзко доползают до моей двери, она ужасно скрипит, открывается, и за ней, впервые я вижу нечто странное, и мне придется присмотреться. В дверном проеме, в самом низу, будет какое-то существо, тёмно-фиолетовое, не выше метра ростом, но массивное такое, широкое, на четырех коротких ногах.
Его бугристая кожа слегка переливалась, освещая часть коридора и комнаты. Телосложение этого существа было похоже на кошачье, вот только ноги казались человеческими и короткими, а из боков нелепо вылезали три руки.
Эта тварь прошла чуть дальше, и только сейчас я заметил, что у нее из спины торчат две головы. Кожа на лицах казалась истлевшей тканью, вместо глаз были черные дырки, уходящие далеко внутрь, вместо рта была дырка еще больше и из неё валил густой такой пар, хотя в доме была нормальная температура.
Нечто посмотрело на меня пустыми глазами, пока я пытался не заорать, а затем из-под меня просто взял и вылетел стульчик! Он отлетел прямо в стену и с грохотом разбился. Я свалился, и существо резко отвернулось, и тихо шагая, решило покинуть мою комнату, очень сильно ударив за собой дверью.
Это была моя первая прямая встреча с неизведанным жильцом нашего дома, и я был просто в шоке от такого, ведь я домовых представлял себе иначе.
-Да он хороший, просто напугать решил тебя, нечего было засиживаться допоздна, - говорила мне бабушка утром, на что я отвечал, что я не обязан выполнять правила этого черт его подери кого, что моя жизнь его не касается, и мы все разругались. Бабушка защищала домового, а вот все остальные были за меня и здравый смысл. Тогда-то и появилась у нас идея переехать.
С переездом было не то, чтобы непросто, а на тот момент невозможно, ведь такую семью переселить слишком дорого. Мы продолжали жить рядом с «этим», слушать, как оно расхаживает по нашему дому и запрещает жить так, как нам хочется.
Скандалы не утихали, мы настоятельно просили прогнать эту нечисть, но бабушка всегда была против, говорила, что этот домовой живет здесь больше, чем мы все вместе взятые, что у них хорошие отношения, и что он очень злиться на нас за такие желания, хочет наказать, и лишь только она его останавливает от этого.
Так мы и жили и это было крайне ужасно. А потом, постепенно, мы стали замечать некоторые пугающие странности в здоровье нашей бабушки. Она начинает многое забывать, даже нас, становится грубой, возникают проблемы с речью. Пару раз даже было, что пока нас не было дома, она чуть его не спалила, забыв выключить вовремя чайник. Врач по этому поводу сказал, что у неё прогрессирует деменция.
Мама принимает решение, что лучшим выбором в данной ситуации будет отправить бабушку в специализированную организацию, где за ней будут правильно ухаживать и постоянно за ней присматривать. К тому же, там работали знакомые мамы.
Когда бабушку увозили, она впервые за долгое время смогла озвучить что-то ясное:
-Вы меня выселяете твари, вы же хотите меня убить! Вас накажут, всех накажут! Вы потеряете все и даже больше!
Что ж, её увезли. Было ли нам стыдно за то, что мы решили передать её врачам? Нет, ведь правильный уход очень важен. В нашу защиту скажу, что мы продолжали к ней ездить, несколько раз в неделю, правда она с нами больше никогда не разговаривала. И вот спустя несколько месяцев она умирает от своей болезни, и тут начинается слишком темная история.
С момента её смерти прошло пару дней, была поздняя и морозная ночь, в доме я и две сестры, а мама в командировке в городе. Я не мог уснуть, ворочался в кровати. Мне казалось, что в воздухе была какая-то загробная атмосфера, прямиком с самого жуткого кладбища, она давила грузом обреченности и неясного страха, и всё вокруг внушало страх.
Валяюсь я, глаза приоткрываю, и вдруг вижу, как на потолке, прямо надо мной, что-то изменилось. Потолок будто слегка прогнулся, и часть его начала ходить в стороны, как бы дышала что ли... Я присмотрелся, это было слишком не по-настоящему и вдруг с ужасным скрипом, потолок опускается на сантиметров 30 вниз и зависает огромной каплей надо мной!
Орать я не могу, боюсь, мне кажется, что это сейчас может усугубить мое положение, да и надежда у меня еще осталась на то, что это всего лишь кошмар, который пройдет прямо сейчас. Не пройдет...
Часть потолка приобретает очертания, из него что-то вылезает, то, что я когда-то уже видел... Две головы... Те самые... Я вижу два лица, кожа на которых похожа на бумагу, бугристая, тёмно-фиолетовая. Меня обдает жестоким морозом и паникой, которая заставляет мое сердце замирать.
Вырисовываются и другие очертания - огромные дырки вместо глаз, в которых тонет мое сознание, будто вытягивается прямо туда, тот самый громадный рот начинает приоткрываться, но внутри я там ничего не вижу, лишь только пар.
Сбоку от этих лиц, начинает что-то вырастать, что-то большое, длинное, всё в язвах, и когда оно приблизиться, то в ночной темноте я всё-таки смогу рассмотреть этот шедевр ужаса – это были руки. Три штуки. Темно-фиолетовые, морщинистые, костлявые, большие.
Дёргаюсь, пытаюсь убежать, но в тот же миг руки резко увеличатся, и схватят меня мертвой хваткой прямо за шею, и прижмут к кровати! Я пытаюсь закричать, но не могу, шею сдавило так, что дышать даже не получается! А меня все сильнее придавливают, убивают! Домовой убивает.
-Потеряете всё, и даже больше. Но ты не сейчас, потом, - вдруг слышу я какой-то голос в своей же голове, он принадлежит не мне, он другой, страшный, грубый, и вдруг резко руки и лица уменьшаются, с ужасным скрипом все отлетит назад, и скроется в уже вновь обычном потолке.
Я вскакиваю, пытаюсь отдышаться сидя у кровати, потом понимаю, что нужно проверить, что с моими сестрами, и бегу к ним. С ними же все было хорошо, они видели десятый сон, пока я их не разбудил. И к сожалению, окажется, что всё произошедшее со мной не было кошмаром, это была настоящая реальность, хоть и с точки зрения разума, невозможная.
Утром нам позвонили, и мертвецки трагичным монотонным голосом, нам сообщат, что необходимо приехать в морг. На опознание. Пока мы туда ехали, в моей голове крутилась надежда, что эта какая-то ошибка, что такого не может быть, но... Будучи уже в морге, и смотря на свою мать, я вспомню, что случилось ночью, а потом мне покажут, что на её шее остались синяки. Большие такие. Её задушили в пустом офисе, ночью.
Милиция была в замешательстве. По всем показаниям никто из офиса не выходил и не входил, всё было тихо и спокойно, но всё же кто-то пробрался туда ночью и задушил мою мать. И уже тогда я понимал, кто это сделал, вот только сказать не мог. Убийцу же продолжат искать, но как ты понимаешь – не найдут.
Эта трагедия подкосила нашу семью, когда я всё рассказал сестрам, мы вместе приняли решение в тот же вечер уезжать из проклятого дома. И мы уехали. Навсегда. Убежали, чтобы спастись.
Я перееду на съемную квартиру, моя сестра Машка отправиться жить к будущему мужу, а Ленка захочет покорять большой город с большими возможностями. Мы не забудем о том, что случилось, всегда будем помнить и ненавидеть того домового, но, кроме этого, будем бояться, что когда-нибудь, придут и за нами. Каждую ночь, засыпая, мы будем прислушиваться к шорохам и скрипам, надеясь, что они больше никогда не появятся.
Пройдёт десять лет спокойствия, и ничего странного больше не будет. Но где-то в глубине души я понимал, что это не всё. Когда мне поступит звонок из милиции, в котором мне объяснят, что случилось – я на какое-то время потеряю дар речи, слегка даже в глазах потемнеет. Мне скажут, что Машку, её мужа и их новорожденного ребенка, сегодня ночью кто-то задушил...
Меня всего перевернёт внутри, сожмет сердце костлявыми руками, и я буду в таком состоянии ещё месяц. Лишь только потом я узнаю все особенности данного убийства. Трагедия произошла в их квартире, которая была закрыта изнутри. Никаких криков и следов борьбы. Их будто одновременно взяли и задушили. Троих. Но я-то помнил, что у него три руки...
Я уже понял, что происходит, понял, чего ждёт домовой и что он хочет. В нем играла жажда мести за то, что когда-то мы отправили бабушку в больницу, а она видимо ему нравилась. Но только я не мог понять вот что – если он убил мою мать за то, что именно она приняла то самое решение, если мою сестру он решил задушить за то, что она не помешала, то в чём виновны были её муж и ребёнок? Да и какого черта даже мы виноваты? Мы же хотели как лучше, мы сделали всё правильно!
Но это уже не важно. Объяснений здесь найти невозможно, ведь домовой – это не человек, а значит и думает он по-другому, и смысла в его голове искать не стоит.
Когда у моей второй сестры Ленки родился ребёнок, я сразу понял, чего ждать дальше. Так оно и случилось. В закрытой квартире обнаружат задушенных людей. И с этого момента начнут тикать и мои часы.
Я остался последним живым, тот, который потерял всё и даже больше, как и говорил домовой. Я до сих пор живу один. Я потерял всё, ты понимаешь? Похоронил всех. Осталось только себя. Вчера я вернулся в тот дом, в нашу деревню, и попытался его сжечь. Ты знаешь, спички гасли сразу же, будто их кто-то задувает, а доски отказывались гореть, будто это и не доски вовсе. И я не смог, опять сбежал, не в силах выдержать той атмосферы ужаса.
Теперь я здесь. И скоро буду не сидеть на скамейке, а лежать в могиле.
Сторож Василий встал и отряхнулся от налипшего снега. Эта история меня слегка поразила, ведь о такой жестокости я слышал впервые, причем, по сути, ни за что.
-Арсения похоронили здесь, через месяц после нашего разговора, - произнес сторож, вырвав меня из моих мыслей, - Как говорили, его задушили в кровати, в закрытой изнутри квартире. И скажу тебе вот что. На могильной плите вначале не было ничего примечательного – фамилия, имя, год рождения и смерти. Я точно это помню. И вот однажды я выхожу утром на обход территории, и вижу, что на ней появилась эта фраза. Ее кто-то нацарапал ночью – «Теряя всё и даже больше» ...
Василий оставляет меня на скамейке, уходит к себе в сторожку, а я продолжаю сидеть. Теперь это кладбище давило на меня не только своей атмосферой, но и грузом от этой истории, и где-то там, вдалеке, на границе сознания, мелькала мысль о наказании. Эта мысль приобретала очертания, выходила вперед с каждой минутой сильнее, и я четко понял – я хочу убить домового. Вот только как это сделать? И возможно ли это?
Конец двадцать восьмой части... Продолжение очень скоро...
Душа моя, здравствуй. История не завершена, и продолжение выйдет очень скоро. Все части этого большого рассказа будут опубликованы в подборке "Домовые".
По секрету скажу, что у меня есть множество историй, которые еще ждут вашего внимания. Я их собрал в подборки по разным темам. Тут все про деревни. Тут про лес и тайгу. Тут про квартиры и городские истории. Тут серии рассказов КГБ СССР. Тут про кладбища. Тут серия историй про домовых. Тут серия рассказов "Звонки в 112.
Все эти истории, включая эту, являются творческими и ничего общего с реальностью не имеют. Автором текста являюсь я. Заходите еще, и здесь будет новая история. А пока что, всем пока и спокойной ночи...