Расскажу как прошел лапароцентез - прокол живота с целью эвакуации асцита.
ЛАПАРОЦЕНТЕЗ
Мы «попрощались» с мужем и меня повезли в малую операционную на этом же этаже. Кушетку остановили под огромной круглой лампой, как в фильмах. Справа меня частично накрыли пеленками, оставив открытым отверстие сбоку на месте будущего прокола.
Там было 2 медсестры. Пока они готовились к процедуре, между медсестрой и мной возник такой диалог:
- Что вас заставило поехать по скорой в воскресенье вечером?
- Очень плохо стало.
- А до этого как было, замечательно?
- Ну, можно было потерпеть.
Конечно, я понимаю их реакцию, со стороны это выглядит странно. Доходит ли вообще кто-нибудь до такого состояния?
Все это были отвлекающие вопросы, чтобы я не ужасалась тому, какие инструменты они готовят, чтобы меня сейчас порезать на моих же глазах. Во время последнего ФГДС, которого я боялась меня точно также отвлекали вопросами, чтобы я не смотрела как они разворачивают эндоскоп.
Сначала мне намазали чем-то живот и спустя считанные минуты ввели обезболивающий укол (кажется, с ледокоином) в него же. Я так боялась. Мне всегда казалось, что укол живот делать страшно, больно и опасно для жизни. Там ведь кишечник и жизненно важные органы, которые можно ненароком проткнуть!
Но мои опасения не подтвердились – укол оказался не болючим, возможно из-за того, что меня чем-то намазали сверху.
Прошло еще несколько минут, и я увидела, как над моим животом от медсестры к хирургу стали передаваться очень страшные инструменты. Какой-то ножик и что-то похожее на плоскогубцы, брр. Такого я еще не видела вживую.
Я спросила хирурга не буду ли я ощущать, как меня режут и он ответил, что боли не будет, только ощущения прикосновений. Я спросила:
- Ну почему эти процедуры не проводятся под общим наркозом?
- Лапароцентез не требует общего наркоза, – ответил врач.
Я готовилась к ужасу, но постаралась расслабиться. Так как прокол был сбоку и больше к низу живота (если этот шар вообще можно считать животом), то и смотреть как меня режут и увидеть эту дырку я не смогу. Тем более там простынка мешала. В конце концов, зачем вообще мне на это смотреть? Но ведь так интересно было!
Хирург начал орудовать инструментами по отмеченному маркером месту. Я не почувствовала, как он делал разрезы, но начала ощущать, когда он начал вводить внутрь какую-то иглу. Когда он ввел ее глубже, я ощутила неприятную боль и стала подавать сигналы. Боль была несильной, но я ее боялась, ведь она была внутри, в районе кишечника! Мне казалось, что мне протыкают кишку, ведь я уже начиталась ужасов, что во время лапароцентеза могут проткнуть какие-нибудь органы. Именно по этой причине я воспринимала эту боль острее и скорее не как боль, а как сигнал опасности.
Врач увидел, что я мучаюсь, попросил медсестру подать еще ледокоина. Они ввели еще обезболивающего, кажется, через эту же иглу, и я вроде как перестала ощущать боль, тем более уже как раз пришло время извлекать иглу.
Они извлекли иглу и в этот момент я ощутила рукой, как из этой дырки обильно полилось что-то горячее. Все, проткнули, процесс пошел и обратной дороги нет. Пеленки окрасились в желтый цвет.
Врачи что-то там очень быстро орудовали в месте прокола, говоря про какой-то троакар (я не видела, что там толком происходит). Помню только, что жидкость перестала литься на стол и просто пошла по трубочке вниз в какую-то емкость. Я услышала льющийся звук.
Хирург еще раз уточнил про гистологию, и я сказала, что заберу асцитическую жидкость с собой и отнесу куда-нибудь сама. Я очень боялась, что они могут забыть про нее, потерять, тогда я точно зря отмучилась. Мне было очень и очень важно, чтобы жидкость отправили на гистологию для уточнения моего диагноза!
Врач спросил у медсестры какую-нибудь стеклянную тару, но она сказала, что свободных банок нет. Он попросил взять на постовой. Она открыла какой-то шкафчик, достала оттуда банку с содержимым желтого цвета (возможно, фурацилин), вылила его и принесла уже пустую. Туда они набрали льющуюся через трубку асцитическую жидкость.
Я спросила, можно ли одну банку я заберу с собой, а вторую вы оставите на анализ тут. Он ответил, что можно, но банок нет, банка ведь только одна!
Жаль, что у меня не будет два мнения. И все из-за какой-то дебильной банки!!! Ужас, дефицит банок в больнице.
У них еще потом оказался дефицит салфеток. В один момент во время операции врач спросил у медсестры 2 салфетки. Она сказала, что есть только одна и он ответил: «ну, дайте хоть одну».
Во время слива жидкости хирург следил за животом, пару раз нажав на него. Уже через пару минут после прокола я ощутила, как у меня начали расправляться легкие, и я могла вдохнуть больше, чем раньше, когда ходила с асцитом!
Что касаемо боли в ногах, она была, но что странно, не такая сильная как раньше. Дома я вообще лежать не могла, просто ад какой-то был. Именно по этой причине я и поехала по скорой, потому что боль в ноге уже была просто нестерпимой. Но почему здесь не так? Я давно уже не могла лежать на спине так долго как сейчас. Может это из-за того, что здесь не мягкий матрас, а более жесткая кушетка? На самом деле, позже выяснится почему так произошло. Тогда для меня это было загадкой.
Всего за считанные минуты у меня откачали 5 литров асцитической жидкости, а затем перекрыли трубку. Это была обычная трубочка с механизмом как в капельницах, как я понимаю, дренаж, такой же как у меня стоял после лапароскопии в 2021 году.
Мне сообщили, что следующий слив жидкости будет ночью, а потом еще утром и можно будет ехать домой. Я очень обрадовалась, как быстро все закончится, ура!
После перекрытия троакара хирургу передали другие страшные инструменты, и он начал подшивать разрез в животе по краям (видимо, он получился слишком широким для узкого дренажа). Я прямо видела эти нитки, иглу и ножницы и даже немного ощущала, как меня шьют. Больно не было, но внутренне как-то не по себе, когда тебя зашивают как картофельный мешок.
Я спросила, можно ли будет потом сразу встать, он ответил, что сразу не нужно, какое-то время лучше полежать. А я реально чувствовала себя неплохо и, как мне казалось, готова была уже пойти!
Я еще задала какие-то вопросы, но он отмахнулся, сказав, что все потом, после процедуры. Да и правда, отвлекаю человека от работы, еще и от такой ответственной.
Уже было видно, что живот стал мягким. Он оставался по размерам почти таким же, как и был, но начал чуть-чуть болтыхаться как какое-то желе. До этого он был страшно натянутым и напряженным и давлению не поддавался никак.
Я видела, как врач пошел сливать ВЕДРО с асцитической жидкостью в какое-то смежное помещение.
Все, процедура была окончена. Банку с асцитической жидкостью и какой-то бумажкой с надписью положили мне в ноги, а затем меня отвезли обратно туда же, в приемное отделение.
Муж там уже обустроился прямо за «УЗИ-кабинетом» в самом конце помещения, чтобы мимо никто не ползал. Там меня и оставили, за занавесочкой, отделяющей кушетку от сторонних глаз. Врач объяснил мужу, что откачивать придется постепенно, так как могут быть нежелательные эффекты в виде снижения давления или даже обморока. Муж ответил:
- Да, понятно, то есть, чем медленнее откачивать, тем лучше.
- Нет, ну неделю сливать тоже не стоит, - ответил врач.
Банку с асцитической жидкостью он попросил убрать, чтобы мы ее не потеряли, и муж положил ее в рюкзак. Я испугалась, что за это время она может испортиться, а раковые клетки (если они там есть) помереть. Но потом кто-то в больнице сказал, что хранить можно при комнатной температуре.
Врач ушел, а муж стал спрашивать меня что да как. Я ответила, что все отлично и сейчас буду вставать, оденусь. А потом что-то резко стало лень, какая-то слабость появилась и захотелось вздремнуть, так как я уже давно нормально не спала. В общем я решила сначала полежать немного, а потом позже попробовать встать. Времени еще навалом, все равно до утра тут торчать.
Боли в ногах были, но не такие интенсивные как раньше даже несмотря на то, что я уже долго лежу на спине. Мы также следили за отеками. Муж ощупывал ноги. Увы, меньше они сразу не стали. Оно и понятно, куда они резко испарятся? Я расстроилась, неужели они не исчезнут? Муж успокоил меня, что сразу ничего не уйдет и что нужно подождать немного, почки заработают и начнут гонять жидкость и она будет правильно распределяться по организму.
Получилось так, как он сказал. Уже через 2-3 часа отеки стали чуть меньше!!
Около 2 часов ночи пришел врач. Пришло время сливать еще жидкость. Для этого нужна была какая-нибудь емкость, но почему-то ее никак не могли найти и в итоге выбрали какую-то мерную утку объемом 1,7 л (но, если ее наполнить до конца вмещалось и два). Врач отрыл троакар, посидел немного, а потом вынужден был уйти. Он быстренько показал мужу как закрыть троакар и убежал. Когда емкость наполнилась, муж перекрыл троакар и отнес жидкость в туалет чтобы слить ее.
Потом я просто лежала, пыталась поспать, но не получалось. Хотелось попробовать встать, но появилась какая-то усталость и ужасная лень. Муж был рядом все время. Он помогал мне подвинуться, поменять положение ног, накрыться простынками, так как мне было трудновато двигаться. В этом отделении было холодно, и мы попросили еще пару простынок чтобы накрыться.
К 6 утра пришел какой-то парень и начал открывать все занавески, которые отгораживают койки одну от другой, в том числе и мою. Зачем? Кто-то ответил вдали, что скоро придет проверка и надо чтобы занавески были отодвинуты. Вот бред. Ладно хоть в это время в отделении приглушили свет, стоял полумрак и тишина, народу почти не было, как и медперсонала.
Около 7 часов утра пришел врач, открыл троакар, чтобы слить еще 2 литра жидкости. Живот был еще большим и складывалось ощущение, что еще даже половины не ушло. Мы слили считай уже около 9 литров… Сколько же там тогда было в животе? До этого, опираясь на результаты МРТ от сентября 2024 года, где было указано 9-10 литров, я полагала, что ношу уже 15, ну может с натягом 20... Но глядя на происходящее, я уже начала в этом сомневаться.
Врач видел, что живот еще большой, потому предупредил, что у него скоро пересменка и после нее за мной будет следить другой хирург. Было печальненько, ведь этот врач очень хороший и мне с ним повезло, но какой будет следующий? Вообще мы рассчитывали, что к утру справимся. Но видимо придется побыть в больнице чуть дольше.
Пока сливалась жидкость, врач убежал к другим пациентам, а когда он вернулся, то спросил про самочувствие, спросил вставала ли я (а я ведь так рвалась это сделать еще на операционном столе!). Я пожаловалась на отеки и боли в ногах, которые никуда полностью не ушли несмотря на откачку жидкости. Обидно было, ведь страшные боли в ногах и были причиной немедленного обращения в скорую. Он сказал, что отеки пройдут постепенно, а боли в ногах могут быть из-за того, что опухоли на яичниках срослись с нервными окончаниями и потому отдает в ноги. И если эти опухоли не удалить, боли останутся.
Я еще раз попыталась спросить, как быстро у других наливается жидкость, и он опять не дал четкого ответа. 2 недели, неделя, месяц. Я спросила, а самое быстрое это сколько? Врач ответил, что у них была бабушка, у которой асцит за 3 дня вернулся, но потом добавил, что у нее было всего 3 литра жидкости.
Потом он ушел, сказав, что передает нас другому дежурному хирургу, который должен будет слить еще жидкости в 9 утра после пересменки.