Ночь окутала город плотным, черным одеялом. Иван, уставший после долгого рабочего дня, нажал кнопку вызова лифта в своем многоэтажном доме. Двери с привычным шипением открылись, и он шагнул внутрь, предвкушая скорое возвращение в уютную квартиру. Но лифт, проехав всего пару этажей, дернулся и замер.
Сначала Иван не придал этому значения. Бывает, техника дает сбой. Он нажал кнопку открытия дверей, затем кнопку вызова диспетчера. Тишина. Только гулкое эхо его собственных шагов по металлическому полу. Он попробовал снова, на этот раз настойчивее. Никакой реакции.
Странное, чувство начало расползаться по его телу. Не просто раздражение от поломки, а что-то более глубокое, первобытное. Он был один, в замкнутом пространстве, в полной темноте, которая медленно, но верно поглощала последние отблески света из щелей дверей.
Иван достал телефон. Сигнала не было. Абсолютно никакого. Это было уже не просто неудобство, это было начало чего-то пугающего. Он начал стучать по дверям, кричать, но его голос тонул в безмолвии шахты.
Внезапно, из глубины шахты, где-то далеко внизу, послышался тихий, едва различимый звук. Словно кто-то медленно, очень медленно царапал металл. Иван замер, прислушиваясь. Звук повторился, на этот раз чуть ближе. Он был неровным, прерывистым, как будто кто-то пытался пробраться сквозь щели.
Сердце Ивана забилось быстрее. Он попытался убедить себя, что это просто шум от старого механизма, или ветер, гуляющий по шахте. Но звук был слишком… целенаправленным. Слишком живым.
Затем он услышал другой звук. Шепот. Тихий, едва слышный, но отчетливый. Он исходил откуда-то сверху, из темноты над ним. Слова были неразборчивы, но интонация была зловещей.
Иван почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он закрыл глаза, пытаясь отогнать нахлынувший страх. Но чем сильнее он пытался, тем отчетливее становились звуки. Царапанье стало громче, ближе. Шепот превратился в низкое, утробное рычание.
Он ощутил, как воздух в кабине стал тяжелее, холоднее. Казалось, что сама темнота обрела вес, давит на него, сжимает. Он чувствовал чье-то присутствие. Невидимое, но ощутимое. Это было рядом, за стенами лифта, в шахте, везде.
Иван открыл глаза. В кромешной темноте ему показалось, что он видит слабый, фосфоресцирующий свет, пробивающийся сквозь щели. Он не был похож на свет лампочки. Он был… органическим. И он двигался. Медленно, извиваясь, словно змея.
Паника охватила его. Он начал биться в двери, кричать изо всех сил, но его голос уже не принадлежал ему. Он был искажен страхом, превратился в жалкий, надрывный вой.
Царапанье прекратилось. Наступила абсолютная тишина. Иван затаил дыхание, прислушиваясь. И в этой тишине он услышал самое страшное. Свое собственное дыхание. Оно было прерывистым, хриплым, словно легкие отказывались работать нормально, наполняясь не воздухом, а ледяным ужасом. Каждый вдох казался ему последним, каждый выдох - прощанием с жизнью.
Затем, совсем близко, у самого уха, он услышал тихий звук. Иван вздрогнул, отшатнувшись назад, но в тесном пространстве лифта отступать было некуда. Он чувствовал, как его тело покрывается холодным потом, как дрожат колени.
Он попытался снова вызвать диспетчера, на этот раз нажимая кнопку с отчаянием загнанного зверя. Но пальцы его не слушались, они были скованы страхом. И тут он заметил, что свет, который он видел раньше, стал ярче. Он не пробивался сквозь щели, он исходил изнутри самой кабины. Слабое, зеленоватое свечение, пульсирующее в такт его бешено колотящемуся сердцу.
Иван поднял глаза. Свет исходил от пола. Он медленно, словно живая плоть, поднимался вверх, обволакивая его ноги. Это было не просто свечение, это была какая-то субстанция, вязкая, липкая, с неприятным запахом.
Он попытался отдернуть ноги, но было поздно. Субстанция уже обхватила его лодыжки, словно цепкие щупальца. Она была холодной, ледяной. Иван почувствовал, как она начинает втягивать его вниз, в пол.
Паника достигла своего апогея. Он кричал, но его крики были заглушены нарастающим гулом, который теперь исходил отовсюду. Гул был низким, вибрирующим, проникающим в самые кости. Он чувствовал, как его тело теряет плотность, как оно становится частью этой ужасающей субстанции.
Он видел, как свет становится все ярче, как он поглощает его самого. Его руки, ноги, туловище - все растворялось в этом зеленоватом, пульсирующем сиянии. Он чувствовал, как его сознание меркнет, как последние мысли о доме, о близких, уносятся прочь, растворяясь в этой бездне.
Последнее, что Иван ощутил, было не боль, а полное, абсолютное опустошение. Словно его вывернули наизнанку, вытянули из него все, что делало его человеком. А затем - только темнота. И тишина. Но это была не та тишина, что была раньше. Это была тишина, наполненная ожиданием. Ожиданием чего-то, что теперь было частью его самого. И что, возможно, ждало следующего пассажира.
Буду рада комментариям 😊🌸
Любите ли вы ужастики, нравятся ли такие рассказы?