В те дни, когда седые минареты пронзали облака, а в садах Топкапы цвели алые розы, судьба порой плела свои ковры из колючей проволоки и шёлка. И была одна такая судьба – подобная падающей звезде, ослепительной и обреченной.
Они называли её Садыкой – Верной. Имя, дарованное ей самой Валиде, что было подобно печати на судьбе. Но прежде чем стать тенью при султанском дворе, она была леди Викторией, и жизнь её была соткана из утренней росы и золотой парчи.
В день её свадьбы солнце купалось в винных кубках, а смех был сладок, как спелый инжир. Но как гласит древняя мудрость: *«Не строй замок на пути у лавины»*. И лавина обрушилась в облике султана Сулеймана. Меч Повелителя правоверных отсек не только жизнь её супруга, но и саму душу той, что была Викторией. Отныне в её груди плескалась лишь черная вода скорби, а сердце стало маленьким, холодным кинжалом.
Испив чашу горького вина страдания, она позволила другому королю направить себя в самое логово льва. Под сенью кипарисов и высоких стен она явилась, облаченная в покорность, но душою – в сталь. Валиде, женщина с глазами старого орла, увидела в ней отблеск утраченной утонченности, изящные манеры, что говорят о высокой крови.
Ибо Садыка-хатун была диковинным сосудом, где смешались светская грация и тёмное искусство тени. Она могла двигаться бесшумно, как лунный свет по воде, и говорить сладко, как щербет. Но в глазах её, прекрасных и глубоких, как ночное море, иногда мелькала вспышка дикого зверя.
Мудрецы говорят: «Три вещи не могут долго скрываться: солнце, луна и истина». Её истина была в том, что она стала орудием в руках владык. Один король послал её на убой, сжигая её горечь как топливо для своей политики. Другой владыка, Сулейман, взял её как трофей, не ведая, что делит ложе с призраком, им же самим и созданным. Он сорвал с ветви цветок, не зная, что его корни проросли из пепла его же собственной победы.
И так шла она по канату над бездной, где внизу бушевали страсти и интриги, плетя свою опасную пряжу. Она сеяла ветер коварства и обмана, и была готова погибнуть в любую минуту. Ибо такова уж участь тех, чьё сердце превратилось в лезвие – однажды оно обязательно ранит и самого хозяина.
И настал час, когда чаша её терпения переполнилась, а кинжал, что она приберегла для сердца падишаха, оказался обращён против неё самой. Заговор был раскрыт.
Её, изломанную допросами, но не сломанную духом, повели к воде. Босфор, вечный свидетель тысяч подобных драм, лениво лизал каменные парапеты. Говорят, что тем, кому суждено стать русалками, море шепчет на прощание свою колыбельную. Услышала ли её Садыка? Её прекрасные глаза, в которых угасли и любовь, и ненависть, были обращены куда-то вглубь себя, в те воспоминания, где она ещё была леди Викторией в подвенечном платье.
Она стала ещё одной безмолвной тайной Босфора, одной из тех, чьи призраки танцуют в лунном свете на гребнях волн. Она не обрела покоя, ибо месть её осталась не свершённой, а любовь – не отомщённой.
Иногда рыбаки, выходящие в море на рассвете, рассказывали, что видели необыкновенную русалку - прекрасную деву с глазами, полными неизбывной печали и гордости, плывущую против течения – на запад, туда, где остались её разбитые мечты и настоящее имя, которое уже никто и никогда не произнесёт.
Читайте интервью актрисы Саадет Аксой, сыгравшей Садыку в сериале "Великолепный Век".