Всем дворнягам и их хозяевам посвящается!
Я помню, как меня вытащили из-под теплого маминого брюха, она лишь успела лизнуть мое ухо на прощанье. Мягкие женские руки подняли меня вверх и повернули сначала в одну, потом другую сторону:
- А это точно овчарка? – молодая женщина внимательно рассматривала меня.
- А кто еще? Сами что ли не видите. Вон на мать посмотрите. Уже всех разобрали, этот последний остался. Брать будете? – хозяйка, крупная женщина, которую побаивалась даже моя мама, недовольно посмотрела на девушку и мужчину.
- Да, будем. Сколько? – спросил молодой мужчина.
- За 20 тысяч отдам, - хозяйка довольно улыбнулась, - Через месяц поставьте прививку и карантин до трех месяцев. Ну, вам ветеринар всё расскажет.
Ветеринар, пожилой мужчина, внимательно осмотрев меня, покачал головой:
- Ну, мать, может, у него и овчарка, а отец непонятно кто. В общем, вам подсунули дворнягу или, если хотите, метиса овчарки с дворнягой. Малыш хороший, здоровый, крепкий. Вырастет чуть меньше овчарки.
Не знаю, почему маму с папой так расстроили слова дяди в белом халате, но с этого дня их отношение ко мне изменилось. Меня всё чаще ругали, хотя я просто хотел играть и на ручки. Я подрос и легко запрыгивал на диван, однажды папа резко меня столкнул. Очень больно упал на попу, подвернув лапку. Плакал всю ночь, просился в комнату к маме с папой, чтобы пожалели, но они не пускали. Это кинолог посоветовал им быть со мной построже. Я долго скулил под дверью и нечаянно сделал лужу. Утром папа, выходя из комнаты, наступил в нее и тапкой, как он сказал «слегка проучил меня», настучав по заплаканной мордочке. Было не столько больно, сколько очень обидно.
Мама иногда меня гладила и говорила, что их со мной обманули, но, может, я хоть умным буду, ведь все овчарки очень умные. Меня даже назвали в честь какой-то овчарки из кино Рексом, а ласково мама называла меня Рексик-Кексик. Но, с умом, мне, видать, тоже не повезло. Я хотел играть, а сидеть, лежать, подавать лапку и ждать, когда дадут вкусняшку, было неинтересно.
Когда мы стали ходить на улицу, я разочаровал маму с папой еще больше. Мне так хотелось всё понюхать и со всеми познакомиться, а они прикрикивали на меня, натягивая сильно поводок, сдавливая шею. Я вообще не удался по их мнению: нормальные собаки тихо дома лежат на своей лежанке, а я ношусь, как угорелый. У меня менялись зубки, очень хотелось всё грызть. Я грыз и меня снова ругали.
Мне было около пяти месяцев, когда я услышал разговор папы с мамой, как они жалеют, что меня взяли, что у них скоро появится малыш. Он уже растет у мамы в животике, а от меня можно что угодно ожидать. Вспомнили, как недавно они пытались научить меня выдержке, отобрав миску с едой. А я так сильно хотел кушать после прогулки, что прыгнул и случайно молочными зубками зацепил маму за палец. Я пытался зализать ей ранку. Я сам напугался и очень расстроился. Весь день ходил по пятам, тыкался носом в мамину ногу, но она меня отталкивала.
Однажды на улице познакомился с бездомным псом Бродягой - это он сам придумал себе кличку. Он рассказал, что тоже когда-то был домашним, а потом его выгнали на улицу. Есть собаки-везунчики, которых любят папа с мамой, а есть такие, как он – наигрались, надоел, избавились. Бродяга был взрослым, повидал жизнь и многое знал. Каждый раз, когда мы с ним встречались, хоть меня и усиленно от него оттаскивали за поводок, он делился со мной своими наблюдениями. Ему тоже, как и мне раньше думалось, что папа с мамой не любят, потому что оказался беспородным. Только он видел разных собак и сделал вывод, что внешность и порода – не гарантия любви. Ему встречались очень породистые грустные псы, хоть и домашние. Также он видел таких же дворняг, да еще и хромых, одноглазых, которых очень любили и заботились о них. Жизнь – сложная штука, а что такое любовь вообще нельзя объяснить. Вот я очень люблю папу с мамой, готов за них жизнь отдать, но, понимаю, что разочаровываю их. Им нужен послушный, дрессированный пес, а я веселый, активный щенок – любознательная егоза. Со мной и так непросто, а сейчас, когда у мамы стал большой живот (там растет лялечка), ей стало еще сложнее со мной гулять. Я очень старался идти рядом и не тянуть поводок, но, когда тебе восемь месяцев, а в мире так много интересного, очень трудно себя сдерживать. Как же не налететь и не спугнуть стаю голубей? Ух, как они резко взлетают. Как не облаять и не побежать за велосипедистом или мотоциклом? Не обнюхать все записки от сородичей? Не покопаться в мусорке? Что ж это за прогулка, если можно только идти рядом и даже, чтобы отлучиться по делам, нужно долго и упорно тянуть маму или папу в кусты. Я же живой! Я тоже ребенок!
В тот день мы, как обычно, пришли с прогулки, мама вымыла мне лапки с пузом, покормила и, когда я по традиции после еды хотел лизнуть ей руку, одернула кисть. А еще не почесала за ушком, сказала, что очень от меня устала, и лучше бы меня не было. Я посмотрел ей в глаза: может, она несерьезно? Может, просто сгоряча? Люди иногда говорят обидные слова просто так. Ведь были же у нас и хорошие моменты: когда мы вместе смотрели на диване телевизор; когда я грел папу своим телом, потому что он простыл, и его морозило; когда я нашел, потерявшийся мамин телефон. Ну, ладно, если честно, это я его загнал под диван. Но нашел же! До сих пор помню, как мама расцеловала мою морду, сказав, что Рексик-Кексик самый умный пёс в мире. Как же я тогда был счастлив! Но сейчас я всё увидел в её глазах. Меня не любят и я больше не нужен.
Вечером позвонил папа, сообщив, что задерживается на работе, так что гулять со мной снова придется маме. Она сняла поводок, сказав, что бегать со мной у нее нет сил, а еще добавила, если я потеряюсь, то они не станут меня искать. Это было больно слышать. Я отбежал на пару метров, сделал на прощание метку для своих дворовых друзей, обернулся (хотелось сохранить в памяти образ мамы) и рванул. Я слышал, как она кричала: «Рекс, Рекс, вернись!», но я мчался изо всех сил. Если меня больше не любят и я не нужен, зачем оставаться в этом доме? Я же приношу только разочарование и от меня расходы на новую мебель и обои, когда так много нужно купить будущему малышу. Со мной тяжело гулять, да и дома я не сижу на месте. А еще от меня шерсть по всей квартире. Когда любишь, хочешь людям добра, а я очень любил папу с мамой. Эта любовь гнала меня дальше и дальше. Меня чуть не сбила машина, хотя я знаю, что переходить дорогу надо на зеленый свет вместе с людьми. Я поранил лапу о стекло. Очень устал и хотел есть, но продолжал бежать. Вдруг почуял знакомый запах и услышал приветственный лай. Надо же, это же мой старый знакомый Бродяга. Давненько мы не виделись! Я рассказал ему, что сбежал из дома. Он ответил, что правильно сделал, всё равно бы меня выгнали.
Впервые в жизни я ночевал на улице. Несмотря на лето, ночью было прохладно. Бродяга прижался ко мне, вместе спать теплее и безопаснее. На улице свои законы.
Когда я был домашним, то всё время рвался покопаться в мусорных баках, а теперь рылся в объедках, чтобы выжить. Конечно, невкусно, но что делать – есть же хочется. Как-то нас заметила одна бабушка. В отличие от других, она не испугалась двух крупных псов и не стала нас прогонять, наоборот, начала подкармливать. Мы стали каждый день приходить в этот старый московский двор в ожидании еды и хоть какой-то ласки от человека. За месяц скитаний я уже не раз столкнулся с жестокостью. Вот обижался я в детстве, когда папа тыкал меня носом в лужу, а теперь в меня и камни кидали, и палкой били, и веревку хотели на шею накинуть. Но Бродяга меня многому научил, и мы лихо убегали от живодеров и отловщиков.
Это было уже зимой, когда нас всё-таки поймали и отвезли в приют. Жуткое место, скажу я вам. Нас с Бродягой заперли в разные клетки, но мы так рвались друг к другу, громко лаяли, выли, рычали, что решили соединить. Места было мало, но вместе с другом переживать трудности легче. От других собак мы узнали, что некоторых иногда забирают домой, но были случаи, когда возвращали обратно. Лучше бы вообще не забирали! Жить надеждой легче, чем окончательно потерять веру в людей. Приютские собаки при виде посетителей пытались понравиться, и только мы с Бродягой всем видом показывали, что не желаем общаться и лучше к нам не подходить.
Нас обработали от блох и клещей, подлечили мою раненую лапу. Только лучше с блохами на свободе, чем в клетке без блох. Еду всегда можно добыть, да даже если не поешь пару дней – ничего страшного. Зато какая радость, когда удастся отрыть кусочек. Помню, как мы с Бродягой обнаружили «лакомое» место – площадку для дрессировки собак. Их же учат командам с помощью вкусняшек, а они им уже поперек горла. Зато нам, уличным псам, отлично заходят! Ночью мы пробирались на площадку и отыскивали вкусняхи. Занятное и веселое это дело, скажу я вам.
Иногда нас выпускали из клеток погулять на поводке. Мы с Бродягой разработали план: сначала ведем себя послушно, приучаем людей, обследуем обстановку, а затем, при удобном случае, вырываемся на свободу. Такой случай подвернулся ближе к весне. Побег был знатный. Мы одновременно вырвались и помчались, перепрыгнув метровый забор, скрылись – только нас и видели. Поводки отгрызли, ошейники снять не смогли, но это и к лучшему – прохожие думали, что мы домашние и не сильно нас шугали, а некоторые даже подкармливали. Один раз мужчина, выйдя из магазина, отломил нам по большому куску колбасы. Вот это был праздник!
Прошел почти год, как я сбежал из дома. Мне хотелось хоть одним глазком взглянуть на маму с папой. Бродяга не одобрял моей затеи, но всё же пошел со мной. Мы спрятались в кустах во дворе моего бывшего дома. Дело было вечером. Сам понимал, что вероятность, что папа с мамой выйдут из дома небольшая, но надежда была. Так сильно хотелось их увидеть, почувствовать домашний запах! И вот они вышли, я аж взвизгнул от радости. Хорошо, что они не услышали. Теперь их было трое. Папа с мамой везли розовую коляску с малышкой. Я чувствовал запах ребенка – такой нежный, родной.
Я стал каждое утро прибегать во двор, чтобы посмотреть, как папа выходит из подъезда, идет на работу. Через какое-то время появлялась мама с малышкой. Вечером они гуляли все вместе. Иногда я бежал невдалеке, прячась, чтобы меня не заметили. В такие моменты мне казалось, что мы снова одна семья, что вышли все вместе на прогулку и сейчас я услышу: «Рекс, ко мне! Пошли домой!»
Так прошел еще год, а потом еще один. За это время мы еще пару раз попадали в отлов и каждый раз сбегали. На четвертый год Бродяга стал сильно болеть. Я согревал его своим телом, носил ему еду, но еще не наступила весна, как он отправился на радугу. Большего горя в своей жизни я не испытывал. Когда есть друг, то все горести делятся пополам, а радость умножается вдвое. Я остался совсем один в этом большом мире. Единственной отдушиной были мои походы к бывшему дому, смотреть издалека на папу, маму и подрастающую малышку. Я уже знал, что ее зовут Анечка. И хоть я никогда не подходил к ней близко, полюбил всем своим собачьим сердцем. Мне очень хотелось вместе с ней прыгать по лужам, качаться на качелях, вернее, она бы качалась, я бы бегал вокруг и громко лаял.
В тот день я из-за кустов наблюдал, как Анечка играет на детской площадке с другими детьми. Наша мама стояла рядом, разговаривая по телефону. Она решила отойти подальше, видимо, ей плохо было слышно телефонного собеседника из-за детского шума-гама. Я посмотрел маме вслед, обернулся и увидел, как какой-то незнакомый мужик быстро подбежал к песочнице, схватил Анечку и побежал к автомобилю. Он успел закинуть испуганную малышку в машину, но не успел закрыть дверцу, как свалился на землю от моего прыжка. Я стоял на нем и рычал, еще немного и мои острые зубы молодого крепкого пса вопьются ему в лицо. Подбежала мама и другие люди, потом приехали полицейские. Мужчина в форме мягко попросил меня отпустить преступника. Я медленно слез с него и отбежал. Похитителю Анечки надели наручники и затолкнули в служебный автомобиль. Ко мне осторожно, маленькими шажками стала продвигаться женщина-полицейский:
- Не бойся, не бойся. Ты молодец, ты спас ребенка. Держи, – она протянула мне открытую ладонь с кусочком колбаски. Я осторожно слизнул. Очень хотелось есть. Потом она дала еще и еще. Спросила меня, поеду ли я с ними, хотела взять за ошейник, но я ловко увернулся и убежал.
Несколько дней я не появлялся, но потом не выдержал – так хотелось увидеть семью. Снова стал прибегать. Далматинец Цезарь, с которым мы знакомы с детства, когда я еще был домашним, рассказал, что меня все ищут, называют настоящим героем, что он сам по телевизору видел в новостях репортаж со мной: кто-то заснял меня на видео. А еще он слышал, как его хозяйка общалась с моей мамой и та сказала, что пес-герой, то есть я, удивительно похож на их Рекса, то есть на меня. Выходит, мама не узнала своего Рексика-Кексика. Обидно. Да и как ей узнать, я же убежал еще ребенком, а теперь совсем взрослая собака.
Летом жить на улице легче, не только потому, что тепло, но и, если знать сытные места, можно неплохо подкрепиться. Например, в некоторых московских парках есть зоны, где люди жарят мясо. Надо подойти, сесть на попу, подняв передние лапки - мама называла эту позу «покажи зайчика» – и тогда люди будут улыбаться и подкинут еды. В этот раз мне неслыханно повезло. Компания молодых людей очень дружелюбно ко мне отнеслась – наелся от пуза. Сытый и довольный развалился рядом на полянке, смотрел на небо и думал, что я вполне счастливый пес, по крайней мере, в этот момент. Солнышко грело пузо, а моя собачья душа радовалась. Хорошо всё-таки летом, но скоро снова придет зима. Ну, когда придет, тогда и подумаю, как выживать. За почти четыре года, проведенных на улице, я многому научился. Я встал, отряхнулся и собрался уже идти, как услышал знакомый голос и свое имя: «Рекс, Рекс!» Ко мне бежал папа, за ним мама и Анечка. Я замер и тут же сорвался. Сначала побежал от них, обернулся, что-то ёкнуло в сердце, развернулся и помчался навстречу к родным. Двадцать метров, девятнадцать…, пятнадцать…, десять…, три… папа падает на колени, а я в его объятья. Он трясет мою шкуру так, что блохи разлетаются в разные стороны. Подбегает мама с Анечкой на руках, тоже приземляются. Мама целует мою морду: «Рексик-Кексик, родной, любимый, где ж ты был? Неужели мы тебя нашли?!» Анечка тоже меня обняла и поцеловала в глаз.
Папа подошел к компании молодых ребят и поблагодарил, что они сообщили обо мне. Оказывается, они узнали меня, так как видели то видео, а еще мама с папой разместили посты в соцсетях. Эти парни и девчонки не просто так кормили меня мясом, они ждали, когда папа с мамой приедут за мной. Это что ж получается? Меня любят, я нужен? У меня снова есть семья? Да, ладно! Мама с папой рассказали, что после побега искали меня целый год. Развешивали объявления по всему району, обзвонили и объездили все приюты. Целуют и говорят, что никогда не теряли надежду, что дома меня ждет моя лежанка, мои мисочки и игрушки…
Сегодня мне исполняется 18 лет. Я старый пес и скоро отправлюсь на радугу. Мама с папой заботятся обо мне. Анечка с Ванечкой (через два года после моего возвращения домой у нас в семье появился еще один малыш) гуляют со мной. Я не рву поводок, как в детстве, хожу медленно, часто ложусь на землю и просто дышу свежим воздухом. Иногда я думаю, как прошла моя жизнь и прихожу к выводу, что очень даже хорошо. У меня есть лучшие на свете мама с папой и обожаемые дети – Анечка с Ванечкой. За время уличной жизни у меня появился настоящий друг и скоро мы встретимся на радуге с Бродягой. Вот же он обрадуется! С другом-то веселей и на земле, и на радуге. Я буду очень скучать по своей семье и они по мне тоже. Уверен, мама с папой возьмут нового щенка. Они сами сказали, что не представляют свою жизнь без собаки. Конечно, он будет самым умным и породистым, а я такой, какой есть. И даже такого меня полюбили.
Авторы Рексик-Кексик и Марийка Батлер
P.S.: Меня зовут Мария Ефремова. Я генеральный директор кинокомпании "Северное сияние", режиссер и сценарист. Марийка Батлер - мой творческий псевдоним, состоящий из имени и фамилии литературных героев. Марийка – имя девочки из малоизвестной повести, а Батлер – фамилия героя романа Маргарет Митчелл «Унесенные ветром». Как режиссер и актриса я работаю под именем Мария Ефремова, а как писатель и сценарист подписываюсь Марийкой Батлер. Читайте мои другие рассказы и смотрите фильмы, снятые по моим сценариям.
Влюбленная в Россию и кино Мария Ефремова, генеральный директор кинокомпании "Северное сияние", режиссер, сценарист, актриса