Судьба младшей дочери царя Иоанна V – единокровного брата Петра Великого – царевны Прасковьи Иоанновны (1694–1731 гг.) осталась в тени ее сестер: Екатерины – матери Анны Леопольдовны, родившей наследника престола, несчастного Иоанна Антоновича, и Анны, ставшей императрицей России.
А между тем именно ее судьба представляет наибольший интерес не с государственной, а с человеческой, психологической точки зрения. Если Екатерина и Анна вышли замуж по воле Петра I (первая – за герцога Мекленбург-Шверинского Карла Леопольда; вторая – за герцога Курляндского Фридриха III Вильгельма), который руководствовался политическим расчетом, то Прасковья сумела найти свою любовь за спиной бдительного ока первого российского императора. Как это произошло?
Теневая царевна
Личная жизнь Прасковьи до сих пор остается загадкой для историков. Во-первых, ее буквально затмили старшие сестры: Анна взошла на российский престол, а Екатерина стала иностранной герцогиней. Во-вторых, девушка мало кого интересовала не только из-за возраста, но и по причине слабого здоровья, за что ее даже прозвали «Царевна Волочи Ножку».
Однако плохое здоровье не испортило внешности Прасковьи. Сохранился ее портрет кисти Ивана Никитина, на котором запечатлена симпатичная девушка с живым, выразительным лицом, внимательным взглядом и доброжелательной улыбкой. Нет ничего удивительного, что она захотела простого женского счастья и нашла его.
Французский дипломат Жак де Кампредон по секрету сообщал своему тайному адресату о романе «царевны Прасковьи… с Мамоновым, майором гвардии… одним из любимцев Его Царского Величества. Оказывается, что царевна родила мальчика в Москве…» (ребенок появился на свет в 1724 году и умер в 6-летнем возрасте). Кто же он – таинственный избранник «Княжны Волочи Ножку»?
Морганатический брак
Это был Иван Ильич Дмитриев-Мамонов (1680–1730 гг.) – человек из знатного, но нетитулованного дворянского рода, который восходил к родословной удельного смоленского князя из ветви Рюриковичей Ростислава Мстиславича. Он участвовал во всех кампаниях Северной войны 1700–1721 годов (2 раза был ранен в боях под Нарвой), в Прутском походе 1711 года, трудился в военной коллегии над составлением «Воинского регламента». Испанский посол Яков Джеймс Стюарт, герцог де Лириа отзывался о нем так:
«Человек храбрый, умный и решительный. Служил хорошо и был хороший офицер. Но был зол, и все его боялись».
Насколько оправданна отрицательная характеристика де Лириа? Вероятно, Дмитриев-Мамонов внушал страх тем, что с 1713 года участвовал в розыскных делах, а впоследствии – возглавил следственную канцелярию.
Сыск 18 века – страшное явление: допросы с пристрастием, жестокие пытки, казни превратились в будничную рутину, которая наводила страх на обывателей. Известно, что он активно участвовал в расследовании дела сибирского губернатора Матвея Гагарина, которого обвинили во взяточничестве. Доклады Дмитриева-Мамонова сыграли не последнюю роль в его печальной участи – казни через повешение.
Впрочем, Иван Ильич не был грубым воякой или примитивным служакой: отважный боец и ловкий следователь, он находил время для чтения книг и, судя по всему, был умным, расторопным, исполнительным человеком, чем и привлек внимание Петра.
До романа с Прасковьей Дмитриев-Мамонов был женат на Евдокии Плещеевой, происхождение которой до сих пор неизвестно; в этом браке у него родились 2 детей. Как Петр I отнесся к роману своей племянницы с человеком не царских кровей?
Очевидно, его первой реакцией был гневный шок. Кампредон пишет, что царь приказал пытать некоего пажа Василия, который – как оказалось – был посредником между Прасковьей с ее избранником. Но возможно, что потом царь сменил гнев на милость: ведь он сам женился на простолюдинке и даже сделал ее императрицей! А возможно, государь просто не успел исправить деликатную ситуацию по своему усмотрению: ведь описываемые события происходили за 3 месяца до его смерти.
Впрочем, не исключено, что влюбленные тайно поженились с его высочайшего согласия (тоже тайного, разумеется). Их морганатический брак не афишировался: негоже царевне выходить замуж за обычного вояку (пусть даже полукняжеских кровей)!
Однако при Екатерине I, Петре II и Анне Иоанновне Дмитриев-Мамонов пошел на повышение: первая пожаловала его за верную службу орденом святого Александра Невского, юный Петр произвел его в чин подполковника гвардии с переводом в элитный Преображенский полк, Анна Иоанновна произвела его в генерал-аншефы.
Не забыли и Прасковью: в 1728 году ей достался московский двор на Мясницкой улице, конфискованный у «полудержавного властелина» – Александра Меншикова. Казалось, супругам светила счастливая, безоблачная, обеспеченная жизнь под крылышком царствующих особ.
Но эта идиллия внезапно оборвалась неожиданной смертью Дмитриева-Мамонова. Он скончался через месяц после коронации Анны Иоанновны, в июне 1730 года. Сопровождая императрицу в ее поездке в Измайлово, он
«вдруг был поражен ударом паралича и упал мертвый с лошади. Такое приключение произвело весьма неприятное впечатление на всех…», – сообщает де Лириа.
Дмитриеву-Мамонову было 50 лет – приличный для 18 века возраст, но внезапность смерти наводит на мысль об убийстве (скорее всего, – отравлении).
Кто мог быть организатором этого преступления? Кому мешал муж незаметной, кроткой, болезненной Прасковьи? Неужели Анне Иоанновне? В феврале 1730 года, то есть за 4 месяца до смерти Дмитриева-Мамонова, прусский посол отправил сверхсекретное донесение:
«Мне также в настоящее время сообщают, что герцогиня Мекленбургская Екатерина Ивановна и ее сестра Прасковья Ивановна тайно стараются образовать себе партию, противную их сестре императрице». Но тут же оговаривается: «Однако мне трудно поверить этому, ибо успешный исход невозможен, и они этим делом нанесут наибольший вред самим себе».
Нужно сразу отметить, что прусский посол передавал только слухи, в которых сам же сомневался. Но эти слухи вполне могли дойти и до императорского трона. Не факт, что Анна Иоанновна лично распорядилась устранить мужа младшей сестры. Не исключено, что эта мысль могла прийти в голову лицу из ее окружения – тому, кто был заинтересован, чтобы она осталась на троне.
Прасковья ненадолго пережила мужа; она скончалась через полтора года, в октябре 1731 года после продолжительной болезни; возможно, переживания из-за смерти мужа (а также кончины сына, умершего в один год с отцом) подточили ее и без того слабые силы.
Одновременная смерть всех членов семьи как будто подтверждает версию о заказном убийстве. Вряд ли историки когда-нибудь узнают – кто разрушил тихую семейную жизнь бедных супругов, которые в водовороте грязных политических интриг и вопреки государственным расчетам осмелились быть счастливыми?