История с Натальей Наговициной на Пике Победы лишь одна из

История с Натальей Наговициной на Пике Победы лишь одна из.

Сломанная нога, палатка на семи тысячах, дроны фиксируют, что она жива.

А дома, или уже в палаточном лагере, сын, который смотрит это видео, а спустя дни слышит, что "операция по спасению закончена".

В таких историях мне мало интересно, что в голове человека, ждущего спасения в ледяном плену. Он, вероятно, готов к смерти уже давно, с таким-то хобби.

Вот семья.. Сын - заложник ее адреналиновой зависимости, мечущийся в бессильном, зверином отчаянии и отсылающий мольбы генпрокурору.

Ему остаётся только пошлое «горы были её жизнью», «она ушла так, как мечтала», «горы ее не пустили обратно».

По факту, каждое восхождение - репетиция смерти для семьи. Эта - последняя.

И тут у меня возникает мысль: под определённым углом зрения такое хобби — это садизм.

Тихий, закамуфлированный, драпированный в романтику свободы садизм, по отношению к близким.

Садизм, который подсовывают как «страсть» или «призвание».

Можно сказать: это её право. Право держать в заложниках своей "страсти" сына, сестру, родителей, вероятно, еще живых.

Для них каждый новый сезон — русская рулетка, но не с одним патроном в барабане.

Каждый четвёртый погиб на Пике Победы.

У рулетки шанс-то повыше.

Судя по новостям, история подошла к концу. Как и тихая пытка, длинною в жизнь экстримала, для тех, кто остаётся ждать.