История читательницы с ником «Я буду жить СНОВА!»
Я не знаю, каким образом это все можно объяснить, и уж тем более как и почему это происходит, но мне кажется, что какие-то высшие силы меня выбрали в качестве приемника информации. Не обычной. Особой. Иногда мне кажется, что я — антенна. Неисправная, плохо настроенная, но чуткая к сигналам, которые не ловит никто другой. Высшие силы? Энергия? Коллективное бессознательное? Не знаю. Я лишь знаю, что иногда в мою голову встраивается чужая мысль. Или чужое горе. Или чужой конец. Много раз в жизни происходили разные удивительные случаи. Расскажу несколько из них, чтобы понятно стало о чем я говорю.
Однажды вышла со двора, пройти до магазина, продукты купить. А мне навстречу наш сосед идет, но по другой стороне улицы.
И вдруг — вспышка. Чёткая, холодная фраза, будто кто-то диктует за кадром: «Жаль Таню. Хорошая женщина (его жена). Останется одна». Я даже не успела испугаться. Мысль проскочила и растворилась, как часто бывает.
А через два дня узнаю трагическую новость, моя соседка Татьяна овдовела.Она стояла возле своего двора с опухшим от слёз лицом, увидев меня тихо, обреченно сказала: «Коля умер… Печень отказывала…» Я обняла её, а у самой в ушах звенела та самая, чужая мысль. Она была первой ласточкой.
Другой раз. Ранним утром отправилась через лес по тропинке в соседнюю деревню, прохожу мимо новой сторожки, которую построили на входе нашего кладбища. И тоже мысль прилетела и улетела. На следующий день снова иду тем же путем, и вижу - сторожки нет, пепелище, только одна кирпичная труба из груды торчит, как палец, указующий в небо. Я не удивилась. Я поняла: это не предсказание. Это констатация. Я просто иногда получаю информацию раньше, чем событие случается в нашем, плотном мире. А мысль такая была: «Красивую новую сторожку построили, жалко, быстро сгорит».
А лет десять назад случай другого плана произошел. В метро спускаюсь, дожидаюсь прибытия нужного поезда, вхожу в вагон, а там куча народу. Я втиснулась и почему-то меня, как магнитом, потянуло встать напротив одной бабушки. Одета опрятно, не нищенка. Но стоило мне посмотреть на неё — меня накрыло волной. Это было не чувство, а знание. Я провалилась в её отчаяние. Точные, чёткие образы: пустой холодильник, последняя купюра в кошельке, лицо сына, который не звонит и не помогает, ощущение полной, беспросветной безнадёги. Она не просила. Она даже не смотрела ни на кого. Она просто тихо горела изнутри этим отчаянием. И у меня в кармане были 500 рублей — не богатство, но на еду хватит. Внутри шла борьба: не обижу ли? Не унижу?
На её остановке мы вышли вместе. Я догнала её, взяла за руку.
— Простите, — сказала я, суя ей в ладонь купюры. — Мне… мне очень захотелось сделать вам что-то приятное. Возьмите, пожалуйста.
Она посмотрела на деньги, потом на меня. И на её лице не было обиды. Было изумление, а потом — такое облегчение, что глаза её буквально вспыхнули. Она не плакала. Она просто сжала мою руку и прошептала: «Спасибо, дочка. Совсем уже отчаялась». В тот день я поняла главное: я могу чувствовать чужую боль. Как свой собственный нерв.
Как-то на работе у коллеги, здорового, крепкого мужика, вдруг в голове пронеслось: «Сердце. Сороковой день будет критическим». Я остолбенела. Мы не были близки. Я промолчала, сочтя это за абсурд. Ровно через сорок дней его не стало — обширный инфаркт. Я не почувствовала вины. Я почувствовала ужас перед безличной механистичностью этого «вещания».
Мой младший, светлый, любимый. Ему было двадцать три. Ни одной вспышки. Ни одной тени в сердце. Ни одного намёка в голове. Только звонок ночью и голос в трубке, от которого мир раскалывается на «до» и «после».
Вот главная насмешка этого дара. Он позволяет чувствовать чужое горе. Чужие концы. Чужое отчаяние. А своё, самое страшное, подходит к тебе тихо, на цыпочках, и бьёт в спину, не подав ни единого сигнала на твою драгоценную, проклятую антенну.
После этого я думала: может, это и к лучшему? Если бы я знала — сошла бы с ума. Не знала — и всё равно едва не сошла.
Теперь я смотрю на кладбище. Знаешь, о чём самая горькая мысль? О том, сколько там свежих холмиков появляется рядом со старыми. Рядом с могилой отца — сына. Рядом с могилой матери — дочери. Люди не находят в себе сил пережить потерю детей. Их боль — это чёрная дыра, которая затягивает их самих. Иногда, глядя на такого человека в толпе, я чувствую эту дыру. Я чувствую, как он стоит на краю. И мне хочется подойти и сказать: «Держись. Пожалуйста, держись». Но у меня нет диплома психолога. Только это странное, необъяснимое знание.
Так и живу. Антенна, принимающая сигналы бед. Не знаю, зачем. Может, чтобы хоть раз — как той бабушке в метро — успеть шепнуть: «Держись. Всё пройдёт». Хотя знаю, что некоторые вещи — не проходят. Они остаются с тобой навсегда. Как мой сын. Как этот тихий, неуместный дар, который позволяет чувствовать всю боль мира, но не смог защитить от единственной боли, которая имела значение.
Не пропустите публикацию: «Этот дар пострашнее проклятия. Или запах приближающейся смерти»
Написал Евгений Павлов-Сибиряк, автор книг - Преодолевая страх, Невероятная мистика. Приобрести книги со скидкой 10 % вы можете -ЗДЕСЬ и ЗДЕСЬ. Послушайте рассказы -ЗДЕСЬ и ЗДЕСЬ