15 мая 2024
Читаю: К. Каутский. "Терроризм и коммунизм".
Цитаты:
I. Революция и террор.
Современная революція сопровождается, однако, самымъ кровавымъ терроромъ, проводимымъ въ жизнь соціалистическими правительствами. Большевики первыми стали примѣнять терроръ, за что подверглись самому рѣзкому осужденію со стороны всѣхъ соціалистовъ, стоявшихъ на антибольшевистской платформѣ, — въ томъ числѣ также со стороны германской соціалъдемократической партіи большинства. Но какъ только послѣдняя почуяла угрозу своему господствующему положенію, она немедленно прибѣгла къ тѣмъ же методамъ террора и насилія, за которые такъ недавно клеймила большевиковъ. Носке смѣло пошелъ по стопамъ Троцкаго, съ той только разницей, что онъ свою собственную диктатуру не считаетъ диктатурой пролетаріата. Но оба они оправдываютъ свой кровавый режимъ правомъ революціи. стр. 7
Нѣтъ ничего ошибочнѣе, чѣмъ смѣшеніе соціальнаго положенія съ классовымъ, какъ это дѣлалъ Лассаль и какъ это дѣлаютъ теперь тѣ изъ русскіхъ товарищей, которые полагаютъ, что у бѣднаго крестьянина другіе классовые интересы, чѣмъ у состоятельнаго, и что, съ другой стороны, у него тѣ же классовые интересы, что у городского пролетаріата.
Это такъ же неправильно, какъ предетавленіе о томъ, что у мелкихъ капиталистовъ иные классовые интересы, чѣмъ у крупныхъ, и что между ними и финансовымъ капиталомъ существуетъ такая же противоположность интересовъ, какъ между пролетаріатомъ и капиталомъ. Мелкіе капиталисты стремятся стать крупными, а малоземельные крестьяне — получить кусокъ земли — въ этомъ вся ихъ цѣль, а не въ стремленіи къ созданію соціалистическаго общества. И тѣ, и другіе хотятъ увеличить свои доходы за счетъ рабочихъ; одни — путемъ низкой заработной платы и длиннаго рабочаго дня, другіе — высокими цѣнами на продукты питанія. Такимъ образомъ, въ періодъ революціи бѣднѣйшіе слои парижскаго населенія являлись по своему классовому положенію мелкой буржуазіей, несмотря на пролетарскія условія существованія.
Но изнемогающій отъ голода ждать не можетъ, отчаяніе мѣшаетъ ему быть особенно разборчивымъ въ выборѣ средствъ, онъ не дорожить своей жизнью, ему нечего терять, кромѣ цѣпей ; въ моментъ ломки всѣхъ прежнихъ устоевъ, когда ему представляется, что онъ въ состояніи завоевать весь міръ, онъ готовь итти на все.
стр. 26-27
Как "октябрьская" напоминает французскую революцию: и там, и там - на хребте бедноты - к власти пришли буржуа, выродившиеся в СССР до советских бюрократии и партноменклатуры. Основная масса, включая крестьянство, делило между собой единственно нищету (прим. моё).
Пролетаріатъ ожидалъ отъ революціи, что она вмѣстѣ съ феодализмомъ смететъ и другія бѣдствія, какъ это обѣщала и предполагала также буржуазія. Ему удалось завоевать политическую свободу и власть, но матеріальнаго благополучія добились только буржуазія и крестьяне. Въ крупныхъ городахъ попрежнему господствовала нищета, по временамъ даже болѣе острая, чѣмъ прежде. Голодъ и дороговизна — характерныя явленія всего революціоннаго періода, обычно приписываемаго тому обстоятельству, что годъ за годомъ не было урожая. Но мнѣ кажется, что голодъ во время революціи слѣдуетъ объяснить не только этой случайностью : причина его обусловливалась также самой революціей. стр. 32
Въ 1793 г. Конвентъ даже организовалъ „революціонную армію“ въ 6000 человѣкъ, которая должна была обходить деревни и реквизировать съѣстные припасы для Парижа, приблизительно такъ, какъ это дѣлали недавно — такъ же неудачно — большевики въ Россіи. Это — одна изъ тѣхъ многочисленныхъ чертъ, которыя даже во внѣшнихъ проявленіяхъ создаютъ поразительное сходство между современной русской (не Русской, а еврейской, прим. моё) революціей и буржуазной революціей XVIII вѣка. стр.33
Всякая политика насилія, направленная противъ явленій, глубоко коренящихся въ данныхъ условіяхъ и въ силу этого неистребимыхъ, бываетъ рано или поздно вынужденной сбросить съ себя оковы законовъ, ею же созданныхъ, и перейти къ внѣзаконному насилію, къ диктатурѣ. Таковъ единственный смыслъ диктатуры, если подъ этимъ подразумѣвать не определенное с о с т о я н і е, а правительственную форму. Сущность этого послѣдняго состоянія есть произволъ, насаждаемый естественно лишь очень узкимъ, формально не связаннымъ между собой кругомъ, или же однимъ лицомъ. Всякая болѣе значительная группа нуждается для совмѣстной работы въ опрѳдѣленныхъ правилахъ, въ извѣстной системѣ, т. е. связывается уже законами. Характернымъ видомъ диктатуры, какъ правительственной формы, является личная диктатура. Классовая диктатура въ качествѣ правительственной формы — безсмыслица. Классовое господство безъ законовъ совер- шенпо немыслимо. Такъ какъ законы, направленные противъ подавленія контръ-революціи, спекуляціи и ростовщичества не достигали цѣли, пролетарскіе элементы прибѣгли къ дактатурѣ.
Уже 25 марта 1798 г. Конвентъ вынужденъ былъ создать „Комитетъ общественнаго спасенія и обороны“, который постепенно захватилъ въ свои руки всѣ права абсолютной власти, и число членовъ котораго было весьма незначительно.
Въ скоромъ времени Комитетъ общественнага спасенія превратился въ органъ исключительно монтаньяровъ. Но одновременно съ ростомъ его диктаторскихъ правь, въ немъ самомъ усиливалась дикта торская власть одной единственной личности Робеспьера (ср. с СНК и СТО, председателями которых был тов. Ленин, прим. моё). Въ качествѣ орудій диктатуры были созданы еще два учрежденія, власть которыхъ была почти неограничена : Комитетъ полиціи или такъ назыв. „Комитетъ общественной безопасности“ и „Чрезвычайный революціонный трибуналъ“, чинившій судъ и расправу надъ виновными въ контръ-революціонныхъ попыткахъ и въ преступленіяхъ противъ свободы, равенства и родины. Достаточно было подозрѣнія и доноса со стороны „патріота“, — и революціонный трибуналъ осу ж дал ъ на смерть безъ права апелляціи. стр. 38-39
Чтобы воспламенить массы, господствующій режимъ долженъ былъ съ виду казаться сильнымъ, увлекать, опьянять массы, чтобы скрыть отъ нихъ отсутствіе соціальныхъ и экономическихъ побѣдъ. И такой эффектъ долженъ былъ производить кровавый терроръ. Это служило новымъ поводомъ къ продолженію и усиленію террора. По этому же пути вела все растущая растерянность власти, терявшей почву подъ ногами. Вмѣстѣ съ отчаяніемъ росло и ожесточеніе, не только противъ классовыхъ враговъ, но и противъ своихъ — за всякое отклоненіе отъ господствующей линіи. Носители власти все яснѣе чувствовали, что всякая ошибка, всякій неразумный шагъ могутъ повлечь за собой гибельныя послѣдствія.
Чѣмъ болѣе носители революціи сознавали опасность своего положенія, тѣмъ ожесточеннѣе становилась борьба между различными тактическими направленіями, тѣмъ необходимѣе казалось каждому изъ нихъ насильственно подавить другое теченіе въ интересахъ спасенія революціи. стр. 43
Очевидно, тов. Прилепин не читал это сочинение К. Каутского (прим. моё).
Правильно говорить Лиссагарэ въ предисловіи къ своей „Исторіи Коммуны“: Кто разсказываетъ народу выдуманныя революціонныя легенды — преднамеренно или по невѣжеству — обманываетъ его историческими диѳирамбами, является такимъ же преступникомъ, какъ и географъ, составляющiй невѣрныя карты для морского плаванія. стр.
парижская Коммуна съ ея терроромъ была предметомъ самыхъ ожесточенныхъ споровъ. Контръ-революціонеры указывали на нее, чтобы подчеркнуть и заклеймить мерзость революціи. Защиту ея революціонеры считали своей обязанностью. Они не довольствовались обсужденіемъ террора, какъ особой формы революціи, которая была присуща минувшему и не должна повторяться въ будущемъ. Они не ограничивались также объясненіемъ того режима особыми условіями, его породившими. Нѣтъ, они чувствовали себя вынужденными осужденію противопоставить поклоненіе, въ террорѣ видѣть ужасное, но неотвратимое средство освобожденія порабощенныхъ классовъ. стр. 53
Самъ Марксъ въ 1848 г. возлагалъ надежды на побѣдную силу революціоннаго террора, несмотря на то, что онъ уже тогда критически относился къ традиціямъ 1793 г.
Безрезультатная рѣзня іюньскихь и октябрьскихъ дней, томительное жертвоприношеніе февральскихъ и мартовскихъ, каннибализмъ контръ-революціи убѣдятъ народы въ томъ, что есть только одно средство укоротить, упростить, концентрировать смертельныя корчи стараго общества, кровавыя родовыя муки новаго, лишь одно средство — р е в о л ю ц і о н н ы й терроръ. стр. 53-54
