Ольга Павловна проснулась от настойчивого звонка в дверь. Часы показывали восемь утра субботы — кто мог прийти так рано?
За дверью стояли две женщины в строгих костюмах.
— Здравствуйте. Органы опеки и попечительства. Вы Караваева Ольга Павловна?
— Да, а в чём дело?
— Нам поступил сигнал о ненадлежащем уходе за несовершеннолетним ребёнком. Мы должны проверить условия проживания.
Ольга почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Какой сигнал? От кого? У меня всё в порядке!
— Давайте пройдём в квартиру и спокойно поговорим.
Ольга впустила женщин. Те сразу начали осматриваться — заглядывали в комнаты, проверяли холодильник, расспрашивали о распорядке дня десятилетней Кати.
— Где сейчас ребёнок?
— У бабушки, моей мамы. На выходные поехала.
— Как часто девочка бывает у бабушки?
— По выходным иногда. Мама помогает, я работаю допоздна.
Женщины переглянулись и что-то записали в блокноты.
— А отец?
— Мы в разводе три года. Он живёт в другом городе, алименты платит.
— Регулярно?
— Да, каждый месяц.
После часа расспросов и осмотра квартиры женщины ушли, сказав, что придут ещё. Ольга осталась сидеть на кухне в полном шоке. Кто мог написать жалобу? За что?
Она позвонила маме.
— Мам, у меня тут опека приходила. Говорят, кто-то жалобу написал.
— Как жалобу? На что жаловаться? У тебя образцовая квартира, Катюша ухоженная, в хорошей школе учится!
— Вот и я не понимаю.
Весь день Ольга думала, кто мог это сделать. Бывший муж? Нет, они нормально общаются, он не стал бы. Коллеги? Но на работе у неё хорошие отношения со всеми.
В понедельник на работе начальница вызвала её к себе.
— Ольга Павловна, тут такое дело... Нам звонили из опеки. Спрашивали о вашем графике работы, зарплате.
— Марина Сергеевна, я не понимаю, что происходит! Кто-то написал на меня жалобу, а я даже не знаю за что!
— Не переживайте, я дала вам хорошую характеристику. Сказала, что вы ответственный работник и прекрасная мать.
Но Ольга всё равно переживала. Следующие две недели опека приходила ещё дважды — проверяли, есть ли еда, как Катя делает уроки, во сколько ложится спать.
Катя, умная девочка, чувствовала напряжение.
— Мам, почему эти тёти приходят? Я что-то плохое сделала?
— Нет, солнышко. Просто проверка, бывает такое.
Но самой Ольге было страшно. Она знала случаи, когда опека забирала детей из нормальных семей по ложным доносам.
Однажды вечером она встретила в подъезде соседку Валентину Григорьевну. Женщина лет пятидесяти пяти, всегда приветливая, с улыбкой.
— Оленька, как дела? Что-то ты бледная какая-то.
— Да так, устала на работе.
— Катюша как? Я её давно не видела.
— Нормально, уроки делает.
— Молодец девочка. Ты смотри, не переутомляйся. Здоровье важнее денег.
Валентина Григорьевна участливо покачала головой и пошла к себе. Ольга посмотрела ей вслед. Хорошая женщина, всегда поинтересуется, как дела, иногда конфетами Катю угощает.
Прошёл месяц. Опека, проведя все проверки, закрыла дело — нарушений не нашли. Но осадок остался. Ольга так и не узнала, кто написал жалобу.
А потом случилось новое.
Ольга работала менеджером в туристической фирме. Работа нравилась, зарплата хорошая, коллектив дружный. Но однажды её снова вызвала начальница.
— Ольга Павловна, у нас проблема. В налоговую поступила жалоба, что вы берёте деньги с клиентов в обход кассы.
— Что? Марина Сергеевна, вы же знаете, я никогда...
— Знаю. Но проверка будет. И пока она идёт, я вынуждена вас отстранить от работы.
— Но это же неправда! Кто написал?
— Анонимная жалоба. Но с конкретными датами и суммами. Как будто кто-то следил за вами.
Ольга вышла из кабинета на ватных ногах. Снова жалоба. Снова анонимная.
Дома она рассказала всё маме.
— Мам, кто-то целенаправленно пытается разрушить мою жизнь. Сначала опека, теперь работа.
— Может, к участковому обратиться?
— И что сказать? Что кто-то пишет на меня жалобы? Формально ничего криминального.
Проверка на работе длилась две недели. Естественно, ничего не нашли — Ольга действительно работала честно. Но репутация была подпорчена, клиенты шептались за спиной.
В один из вечеров Ольга возвращалась домой и встретила во дворе Валентину Григорьевну с её подругой.
— ...а я говорю, нечего детей одних оставлять, — услышала она голос соседки. — Вон Ольга из тридцать второй, вечно на работе, а дочка одна дома сидит.
Подруга что-то ответила, и они обе посмотрели на приближающуюся Ольгу. Валентина Григорьевна тут же расплылась в улыбке.
— О, Оленька! Мы тут как раз о детях говорили. Как Катюша?
— Хорошо, — сухо ответила Ольга.
— Слышала, у тебя на работе проверка была? Ужас какой, наверное, кто-то позавидовал твоим успехам.
Ольга насторожилась. Откуда соседка знает о проверке?
— Да так, недоразумение.
— Конечно, недоразумение! Ты же честная, я всем говорю.
"Всем говорю" — эта фраза резанула слух. Ольга поспешила попрощаться и ушла домой.
Вечером она долго думала. Валентина Григорьевна живёт через стенку, могла слышать её разговоры по телефону. Знает её график работы. Видит, когда Катя одна дома...
Нет, это бред. Валентина Григорьевна милая женщина, почему она должна писать жалобы?
Но червячок сомнения поселился в голове.
Через неделю случилось третье происшествие. Позвонила классная руководительница Кати.
— Ольга Павловна, нам нужно поговорить. Приходите завтра в школу.
— Что-то случилось?
— Приходите, обсудим.
В кабинете директора сидели классная руководительница, завуч и школьный психолог.
— Ольга Павловна, — начала директор, — нам поступило письмо с обеспокоенностью о психологическом состоянии Кати.
— От кого письмо?
— Неравнодушный человек написал, что девочка часто остаётся дома одна, выглядит запуганной, не играет с детьми во дворе.
— Это полная чушь! Катя отличница, у неё много друзей!
— Мы знаем. Психолог поговорил с Катей, девочка абсолютно адекватная, жизнерадостная. Но мы обязаны реагировать на такие сигналы.
— Могу я увидеть это письмо?
— Оно анонимное, прислано по электронной почте.
Ольга вышла из школы в бешенстве. Теперь уже точно кто-то целенаправленно её травил. Но кто? И главное — зачем?
Дома она завела специальную тетрадь и начала записывать всё подозрительное. Кто мог знать те детали, которые были в жалобах? Кто видел её с клиентами? Кто знает распорядок дня Кати?
Круг подозреваемых сужался. И все дорожки вели к одному человеку — Валентине Григорьевне.
Ольга решила проверить свою догадку. В выходной она громко, у открытого балкона, разговаривала по телефону с подругой.
— Да, представляешь, еду в понедельник на важную встречу с клиентом. Крупный заказ, тысяч на двести. Встречаемся в кафе на Пушкинской.
Это была неправда — никакой встречи не планировалось. Но если её подозрения верны...
В понедельник вечером позвонила начальница.
— Ольга, опять жалоба. Пишут, что ты встречалась с клиентом в кафе и взяла наличные.
Бинго! Ольга специально никому, кроме мнимой телефонной подруги, не говорила об этой "встрече". Знать могла только та, кто подслушивала.
— Марина Сергеевна, я могу всё объяснить. Это провокация. Давайте встретимся, я всё расскажу.
На следующий день Ольга рассказала начальнице о своих подозрениях и эксперименте.
— Хотите сказать, ваша соседка пишет на вас жалобы?
— Я почти уверена. Она единственная, кто мог знать все эти детали.
— Но зачем ей это?
— Не знаю. Может, завидует? Может, просто со зла?
Марина Сергеевна задумалась.
— Знаете что, напишите заявление в полицию. Это уже похоже на преследование.
Участковый, молодой лейтенант, выслушал Ольгу скептически.
— Понимаете, формально состава преступления нет. Человек имеет право писать жалобы в инстанции.
— Даже ложные?
— Если докажете, что они заведомо ложные и причинили вам ущерб, тогда можно говорить о клевете. Но доказать сложно.
— А что мне делать?
— Попробуйте поговорить с соседкой. Может, это недоразумение.
Ольга решилась на разговор. Вечером постучала к Валентине Григорьевне.
— О, Оленька! Проходи, чайку попьём.
— Валентина Григорьевна, мне нужно с вами серьёзно поговорить.
— Что случилось, дорогая?
Ольга села за кухонный стол и посмотрела соседке в глаза.
— Это вы пишете на меня жалобы?
Валентина Григорьевна изумлённо округлила глаза.
— Какие жалобы? О чём ты?
— В опеку, в налоговую, в школу. Не притворяйтесь, я знаю, что это вы.
— Оленька, с чего ты взяла? Я бы никогда...
Но Ольга заметила, как дрогнули её руки, как она отвела взгляд.
— Валентина Григорьевна, я провела эксперимент. Рассказала о встрече, которой не было. И на следующий день пришла жалоба именно об этой встрече. Знать могли только вы — вы подслушиваете мои разговоры.
Соседка молчала, глядя в чашку с чаем.
— Зачем? — тихо спросила Ольга. — Что я вам сделала?
Валентина Григорьевна подняла глаза, и в них была такая злоба, что Ольга невольно отшатнулась.
— А то не знаешь! Молодая, красивая, успешная! Машину купила, в отпуск за границу ездишь! А я всю жизнь в этой квартире, на пенсию в двенадцать тысяч!
— Но я же работаю! Я зарабатываю эти деньги!
— Работаешь! А дочка одна дома! Я в твои годы только о ребёнке думала, а ты по клиентам бегаешь!
— Это моя жизнь! Вы не имеете права...
— Имею! Кто-то должен был показать тебе твоё место! Нечего выпендриваться, ходить тут довольная такая!
Ольга встала.
— Если вы не прекратите, я подам на вас в суд за клевету.
— Подавай! У меня все соседи подтвердят, какая я хорошая, а ты вечно на работе пропадаешь!
Ольга вышла, хлопнув дверью. Дома она рассказала всё маме.
— Надо переезжать, — сказала мама. — Такая соседка покоя не даст.
— Почему я должна переезжать? Это моя квартира!
Но мама оказалась права. Жалобы продолжились. Теперь Валентина Григорьевна жаловалась на шум, хотя Ольга с Катей вели себя тихо. Вызывала участкового, писала в управляющую компанию.
Другие соседи начали коситься на Ольгу — Валентина Григорьевна распускала сплетни, что она плохая мать, что у неё сомнительные заработки.
Катя начала страдать — дети во дворе повторяли то, что слышали от взрослых.
— Мама, почему Петька сказал, что ты воровка?
— Не слушай его, солнышко. Люди иногда говорят гадости.
Последней каплей стала встреча с бывшим мужем. Он приехал навестить Катю и с порога заявил:
— Оля, мне звонила какая-то женщина. Говорит, твоя соседка. Рассказывала, что ты оставляешь Катю одну, встречаешься с мужчинами.
— И ты поверил?
— Нет, конечно. Но она сказала, что если я заберу Катю, суд будет на моей стороне.
— Она что, совсем с ума сошла?
— Оля, может, правда переехать? Снимите с мамой квартиру в другом районе.
Ольга задумалась. Противостояние с соседкой отнимало все силы. Она похудела, плохо спала, срывалась на Катю.
Но тут произошло неожиданное.
Однажды утром к Ольге постучала Нина Васильевна, соседка с четвёртого этажа.
— Оля, можно с тобой поговорить?
— Да, конечно, проходите.
— Я тут вчера с дочкой твоей Валентины Григорьевны встретилась. Она из Москвы приезжала, мать навестить.
— И что?
— Разговорились мы. Она рассказала, что мать у неё... как бы это сказать... с особенностями характера. Странности у неё.
— В смысле?
— Ну, преследует людей, жалобы пишет. Раньше на работе так начальницу довела, что та слегла надолго. Потом на соседей в прошлой квартире. Они поэтому и переехали сюда.
Ольга ахнула.
— И дочка знает, но ничего не делает?
— Говорит, мать упрямая, никого не слушает. А заставить её что-то сделать против воли нельзя.
— Но она же разрушает людям жизни!
— Знаю. Дочка просила передать тебе, чтобы ты не принимала близко к сердцу. И ещё... она сказала, что у матери обычно один объект для преследования. Если появится новый жилец, она переключится.
Ольга сидела ошеломлённая. Значит, Валентина Григорьевна такая по характеру? И делает это не просто из зависти, а это её натура?
— Спасибо, что рассказали, Нина Васильевна.
— Я думала, ты знаешь. Мы-то все её сторонимся, а ты по доброте с ней общалась.
После ухода соседки Ольга долго сидела на кухне. Злость на Валентину Григорьевну сменилась усталостью. Сложный человек, одинокий, злой на весь мир.
Но понимание не означало принятие. Жить рядом с таким человеком было невыносимо.
Через месяц Ольга с Катей и мамой переехали в съёмную квартиру в другом районе. Свою квартиру сдали.
— Мам, а почему мы переехали? — спросила Катя.
— Так нужно, солнышко. Здесь нам будет спокойнее.
И действительно стало спокойнее. Никаких жалоб, никаких проверок. На работе всё наладилось, Катя пошла в новую школу и быстро нашла друзей.
Через полгода Ольга узнала от бывших соседей, что в её квартиру въехала молодая пара с ребёнком. И что Валентина Григорьевна уже начала на них жаловаться — шумят, мешают, ребёнок плачет.
— Круг замкнулся, — сказала мама. — Бедные люди, не знают, с кем связались.
— Может, их предупредить?
— А толку? Пока сами не столкнутся, не поверят.
Ольга иногда думала о Валентине Григорьевне. О том, какой одинокой и несчастной надо быть, чтобы находить радость в разрушении чужих жизней. О том, что характер — это объяснение, но не оправдание.
Однажды, проезжая мимо старого дома, она увидела Валентину Григорьевну во дворе. Та сидела на лавочке одна, ссутулившись, и смотрела в пустоту.
Жалкое зрелище.
Ольга проехала мимо. У неё была новая жизнь, где не было места для токсичных людей. Даже если эти люди просто такие по характеру.
Катя выросла, закончила школу с медалью, поступила в университет. Иногда вспоминала старую квартиру.
— Мам, а та странная соседка, она ещё там живёт?
— Не знаю, дочка. И знать не хочу.
— Она была очень злая.
— Она была сложный человек, Катюш. Но это не наша проблема.
— Хорошо, что мы переехали.
— Да, хорошо.
Ольга обняла дочь. Тот кошмарный год научил её важному — не все люди желают добра, даже если улыбаются в лицо. И иногда лучшее решение — просто уйти, не тратя силы на борьбу с ветряными мельницами.
Валентина Григорьевна осталась в прошлом. Как неприятный урок о том, что зло может скрываться за милой улыбкой соседки. И что никакие объяснения не стоят разрушенного спокойствия семьи.
Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на токсичных людей. Даже если они живут через стенку и всегда здороваются с улыбкой.