Интервью с Ричардом Семашковым, более известным под псевдонимом «РИЧ» — музыкантом, поэтом, писателем.
ТГ-канал — РИЧ.
— Добрый день, Ричард. Расскажите, пожалуйста, нашим читателям немного о себе.
— Мне тридцать три года, я живу в Санкт-Петербурге, у меня двое сыновей. В основном занимаюсь написанием песен, реже — книг.
— Вы работаете в разных направлениях — рэп, альтернативный рок, трип-хоп. Кто был Вашим вдохновителем?
— Огромная толпа русских и не очень русских музыкантов и писателей.
— Долго ли искали свой стиль? Или он пришел сам?
— Я постоянно в поиске.
— Вы выступили в «Ополченском романсе» как музыкальный продюсер, а также сделали саундтреки к каждой серии и заглавную песню. Расскажите об этой работе.
— Сложный и интересный проект. К сожалению, несколько очень хороших каверов не удалось выпустить из-за авторских неурядиц, но тем не менее мы создали уникальный и самобытный продукт. Спасибо Юсупу и Бо за опыт и свободу.
— Какие эмоции Вы вкладывали в треки для «Ополченского романса»?
— Я хотел показать изнанку души солдата. Не бравадную и плакатную его сторону, а личную, эмоциональную. Я хотел заострить внимание на том, что он чувствует.
— Помогает ли музыка передать атмосферу военной драмы?
— Музыка помогает примерно всегда.
— Участвуете ли Вы в продолжении «Ополченского романса» по книге Прилепина? Что можете рассказать?
— Вроде участвую. Об этом рано говорить. Мне говорили, что будет второй сезон этого сериала, поскольку первый залетел крайне успешно.
— А есть ещё какие-то планы по кино?
— Есть несколько интересных проектов, вряд ли мне сейчас можно о них говорить.
— Как вообще началось Ваше сотрудничество с Прилепиным?
— Много лет назад мы встретились в центре Москвы и подружились. Затем, кажется, в 2012 году, я сделал трек на его стихотворение «Портрет Сталина». Потом ещё много всего веселого было. Например, за наш антилиберальный гимн «Пора валить» люди в суд хотели подавать.
— Ваш трек «Грязная работа» стал одним из неофициальных гимнов СВО. Как рождался этот текст — был ли это спонтанный порыв или осознанная работа с военной тематикой?
— Расчёта никакого не было. Я знал, что рано или поздно придётся как-то творчески осмыслить происходящее, но слова не шли. Спустя, наверное, три месяца после начала СВО придумал заглавную строчку, а через несколько дней в «Сапсане» написал всё остальное. Музыку несколько раз переделывали, идея зачитать в конце песни молитву мне пришла прямо в такси по дороге в студию. Затем ушло несколько месяцев, чтобы этот трек официально загрузить на площадки — все отказывали. Мой друг накупил флешек и загрузил туда песню, раздал их пацанам за ленточкой.
— Много ли было «предъяв» от хейтеров по поводу этой песни? Что обычно отвечаете?
— За спиной много, да. Кто-то публично отрёкся, кто-то просто сторониться начал. Но это ж не первая моя песня про войну была, большинство поставили на мне крест давным-давно. Я ничего не отвечаю, да и мне в лицо никто не высказывал.
— Почему так «выстрелил» именно этот трек, а не, скажем «Пацан» («А в окопе на Донбассе сидит пацан, там война, там стреляют, а он не ноет») или «Пора валить» («Пора валить тех, кто говорит «пора валить»»), которые были написаны тогда, когда Донбасс отстаивали еще «ополченцы в шлёпанцах»?
— Ну «Пацан» лет десять назад был неофициальным гимном Донбасса, а на «Пора валить» реагировали все, от Шнура до Собчак. Я не знаю секрет успеха песни, я вообще как бы не хитовый исполнитель и сам был удивлён такому резонансу.
— Ваш стиль называют «красно-коричневым рэпом». Это Ваш сознательный манифест или медиа-ярлык?
— Первый раз об этом слышу. Но смешно.
— Почему в клипе «Моя родина» Вы намеренно гиперболизировали стереотипы о России? Это провокация или попытка перехвата нарратива?
— И то и другое.
— Вы назвали RuTube площадкой без вкуса. Что должно измениться в российских медиа, чтобы они стали альтернативой?
— Очевидно, нужно перестать воровать и хорошо делать свою работу.
— Сейчас еще и новый национальный мессенджер появился — MAX. Потянет ли он?
— Я не специалист в этих вопросах. Но себе скачал на всякий случай, правда, не понимаю, как там канал создать.
— Расскажите о своей детской книге «Климка в деревне». Она о Ваших детях? О чем она, для кого и как так получилось — рэпер и вдруг детская книга?
— Я себя рэпером не считаю, просто у нас не умеют определять те жанры, в которых я работаю. У меня три детские книги: «Мимо Клима», «Климка в деревне» и «Климка в городе». Есть вдохновение — пишу детские стихи или прозу. У меня появилась возможность ещё раз прожить детство благодаря своим детям, захотел зафиксировать это, тем более, когда рядом такие художники.
— Как семья относится к Вашему творчеству? Оказывает ли она влияние на результат конечного продукта?
— Семья одобряет мою деятельность и внимательно за ней следит. У меня жена профессиональный корректор, поэтому да — иногда влияет.
— Как Вы проводите время с детьми, если удаётся вырваться из работы?
— Гуляем, тусуемся на детских площадках, в кофейнях, ходим на выставки, к друзьям. В последней книге, кстати, всё описано.
— Как думаете, пойдут ли Ваши дети по стопам отца?
— Пока не думаю об этом.
— Вы получали гранты на творчество? Как отвечаете хейтерам на обвинения «поёшь за деньги»?
— Я получал гранты не на свои песни, а на проекты, которые мне было интересно осуществить. Два раза был такой опыт: музыкальный сборник «Садко 3000» и интерактивная выставка «Борис Рыжий. Последний классик». Сборник мы придумали с Андреем Бледным — мы давно ратуем за русскую самобытную музыку, вот и сделали большой концептуальный проект с кучей крутых музыкантов, была большая двухдневная презентация на «Нашем радио», огромный по меркам сборников стриминг сделали. А выставку я придумал с художниками, которые так же, как и я, очень любят стихи поэта, получился маленький мир, который объединил несколько тысяч людей вокруг Бориса Рыжего.
После того как мы отчитались за грант, наша выставка поехала ещё в несколько городов, — насколько я знаю, такой прецедент уникален. А хейтерам я ничего не отвечаю, у меня даже комментарии везде закрыты. Я дела люблю делать, а не слушать петушиный крик. Уверен, что так называемые хейтеры никогда не поднимали даже средней тяжести проект и уж точно ничего не выигрывали. Про отчётность я даже не упоминаю.
— Вы начали ездить в Донбасс задолго до начала СВО. Какова цель Ваших поездок? Гуманитарная миссия, выступления?
— Я гонял и с гуманитаркой, и с выступлениями, и просто к пацанам. Было ощущение, что это очень важно, что это история.
— Можете объяснить свою позицию в конфликте с вдовой Егора Летова?
— Да какой там конфликт, я с ней даже не знаком. Просто каким-то исполнителям можно петь песни Летова, а каким-то нельзя. Вот мне нельзя. Зато мне можно выступать с Сергеем Фёдоровичем Летовым, а это большая радость. Сам Егор Летов в своё время правильно сделал — записал целый альбом каверов, этакий экзистенциальный реквием по советскому проекту, и даже не спрашивал ни у кого разрешения: ни у наследников Окуджавы и Анчарова, ни у живых тогда Шаинского и Танича. В наше время так, к сожалению, не получится, хотя просто слить в сеть уже записанную «Листовку» я могу. Может, и сделаю.
— Осенью анонсирован проект по рассказам военных. Будет ли это музыка, документалистика или что-то третье?
— Насколько я знаю, это будет восьмисерийный художественный сериал. Будет много музыки, скорее всего, парочка моих вещей.
— Вы называли Бориса Рыжего любимым поэтом. Если бы он был жив — написали бы с ним трек? О чем?
— Я бы ему лучше просто показал последний свой мини-альбом на его стихотворения. У него был интересный музыкальный вкус. Мне вдова, например, рассказывала, что у них в квартире звучали «Звуки Му».
— Вас вдохновляет Лимонов. Какая его книга повлияла на Вас сильнее всего?
— Сложно выделить одну книгу. Нью-йоркская трилогия, конечно же, но я и харьковскую очень люблю, и автофикшен. Сейчас как раз закончил читать «Москву майскую» — его утерянную рукопись. Просто кайф.
— Вы активно общаетесь с лимоновцами — бывшими или настоящими, помогали с выпуском книг одному из нацболов — Сергею Гребневу. Есть ли какой-то совместный проект с ними? «Смерч-инфо»?
-«Смерч-инфо» — это исключительно его занятие. А мы с ним сделали вместе две книги: «Бестиарий» и «Дальше некуда». Я был в роли собирателя и редактора его рассказов. Драйвовые книжки, всем рекомендую. Лимонов, кстати, заценил.
— Планируется ли сотрудничество с Акимом Апачевым и если да, то в каком виде?
— Ну на заборах я с ним вряд ли буду рисовать, не умею. У нас есть две совместки, может, ещё какой-нибудь военный бэнгер придумаем.
— Вы как-то говорили, что хотели бы совместное выступление с Борисом Гребенщиковым. Как относитесь к тому, что он и такие как он избрали антироссийский путь?
— Мне жаль, что он выбрал путь предателя. Я очень любил его песни.
— Сложно ли выступать перед бойцами? И почему?
— Сложно, если это не очень уместно. Бывает так, что не до песен. А в целом военные — очень внимательная и благодарная публика.
— Почему у нас сейчас проблемы с «мягкой силой», с красивой пропагандой? Разве мало талантливых людей, которые могут тонко и красиво воспитывать население? Или все дело в идеологии и ее отсутствии?
— Этими вопросами я задаюсь ежедневно. Думаю, что идеология бабла в том числе негативно влияет на всё это.
— Изменила ли СВО искусство и обычных людей?
— Да, начали потихоньку просыпаться и вспоминать то удивительное знание о себе и родине. Впрочем, далеко не все.
Мария Коледа