На поле, где земля уже давно перестала быть землёй — лишь грязь,
вдавленная гусеницами и сожжённая огнём — лежал Андрей.
Всё вокруг грохотало, как будто сама реальность трещала по швам.
Над головой проносились очереди, в ушах звенело, в глазах темнело.
Он дышал тяжело, с хрипом, как будто воздух стал гуще, чем вода.
Он не знал, откуда появился тот силуэт.
Просто в один момент среди пепла, дыма и криков — возник свет.
Не ослепительный, не яркий, а тёплый, как солнце, пробившееся сквозь рваное облако.
Шаг за шагом, из белой пелены вышел он — Ангел.
Не блестящий, не сверкающий, как в книжках.
Его крылья были рваными, испачканными в гари.
Лицо уставшее, ссадины на руках, с которых капала кровь.
Он выглядел… смертельно усталым. И живым.
Слишком живым для небесного существа.
— Я жив? — хрипло спросил Андрей, с трудом ворочая головой.
— Пока я здесь, ты жив — ответил Ангел.
Его голос звучал не в ушах, а откуда-то изнутри.
Будто кто-то говорил в груди, в сердце.
— Держись парень.
Он присел на колени рядом, поднял Андрея на руки, приобняв крыльями.
Казалось, они треснули от тяжести. Ангел пошатнулся, застонал, но поднялся.
— Ты же... тоже устал маленько, да? — прохрипел Андрей, чувствуя, как Ангела шатает из стороны в сторону.
— Почему спасаешь?
Ангел не ответил. Лишь взглядом указал туда,
где завывал ветер — и казалось, с неба, точно слёзы Богов, падал не дождь, а сама скорбь небес.
Как будто всё небо оплакивало тех, кого не успели спасти.
— Я должен, — прошептал он. — Видишь, это не дождь. Это память. За каждого, кого не уберёг.
Казалось, земля под ногами дрожала.
В ушах Андрея бился один звук: сердце.
Но не его. Чужое. Уставшее. Измотанное.
Они шли. Сквозь дым, взрывы, свист —шли.
И каждый шаг Ангела, Андрей ощущал как свою боль — не физическую, а ту, что ломает душу.
Когда они дошли до медиков, Андрей был почти без сознания.
Но последнее, что он увидел — как Ангел развернулся.
Его спина — была вся в порезах и ожогах.
Крылья — как из ситца, истрёпанные и рваные.
Он пошёл обратно. Туда, где снова рвались мины.
— Стой! — хотел крикнуть Андрей. — Ты погибнешь!
Ангел только повернул голову.
На лице не было улыбки. Но в глазах был свет.
Тот самый, тёплый. Как солнце сквозь облака.
— Я погибал уже тысячу раз.
И воскресал, когда кто-то звал. Я — там, где нужна надежда.
Он исчез в дыму. Как мираж. Как молитва, сказанная в последнем дыхании.
…
Потом, в госпитале, Андрей пытался объяснить медикам, кто его вытащил.
Ему не верили. Говорили — чудом повезло.
Но он знал. Не чудо. Чудо не стекает кровью.
Оно не хромает. Оно не падает на колени, не рыдает в темноте.
Это был не дождь. Это плакали небеса.
Ангел снова ушёл на поле. Где грохочет сталь и кричит земля.
Где ждут его те, кто ещё дышит.
Он приходит без зова. Ему не нужны ордена.
Но с памятью обо всех, кого спас.
И пока он там — надежда не умирает.
