БЛАГОЗВУЧИЕ И МУЗЫКАЛЬНОСТЬ РУССКОГО ЯЗЫКА В ПОЭЗИИ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА.
Безбурный Царь! Как встарь в лазури бури токи:
В лазури бури свист и ветра свист несёт,
Несёт, метёт и вьёт свинцовый прах, далёкий,
Прогонит, гонит вновь; и вновь метёт и вьёт...
В чём сложность восприятия и одновременно красота слога поэзии серебряного века?
Давайте порассуждаем сегодня, уважаемые читатели, на эту интересную тему.
Когда от значения слова, его семантики остаётся только смутный ореол, на первый план выступает фонетический (звуковой) образ слова, в свою очередь напрашивающийся на семантизацию - может быть, совсем иную.
Символисты были внимательны к трудам Потебни, учившего за стёршейся внешней формой слова видеть внутреннюю форму слова, изначально художественно - образную.
Первым следствием такого внимания к звуковому составу слова было усиление заботы о благозвучии (эвфонии), о звуковых повторах в слове. Слова стали подбираться не только по смыслу, но и по звуку (это называется "ПАРОНИМИЧЕСКОЙ АТТРАКЦИЕЙ"- притяжением по звуковому подобию); рождается стремление заменить язык - МУЗЫКОЙ: так как "музыка идеально выражает символ". И, по выражению поэта - символиста Андрея Белого, "символ поэтому всегда музыкален" (А. Белый "Символизм как миропонимание")
В центре - слово, ценное как символ.
Символистов интересовал не язык как таковой, а семантика (значение слов). Текст делается БОЛЬШИМ СЛОВОМ, в котором отдельные слова лишь элементы в семантическом единстве текста. Или же слово распадается на элементы:
...Воскрес: сквозь сень древес - я зрю - очес мерцанье:
Твоих, твоих очес сквозь чахлые кусты.
Твой бледный, хладный лик, твоё возликованье
Мертвы для них, как мёртв для них воскресший: Ты...
Стихотворение буквально прошито разнообразными повторами: целых слов и словосочетаний, групп фонем (звуков), которые образуют здесь морфемы (минимально значимые части слова - приставки, корни, суффиксы, окончания) или псевдоморфемы, воспринимающиеся как морфемы, хотя таковыми в русском языке не являются, и, наконец, отдельно повторяющимися фонемами.
В первом стихе:
безбурный - бури (бур - бур)
безбурный - лазури (ур - ур)
царь - встарь (ар' - ар')
лазури - бури (ури - ури)
Только группа согласных "вст" (встарь) осталась без повтора, но зато она богато промодулирована во втором стихе: "свст" (свист), "втр" (ветра), "ст" (несёт). Повторяются флективные части слов (окончания) и коренные, чем акцентируются грамматические признаки и лексико-семантические значения отдельных слов; повторяются и целые слова. В результате создаются два семантических пятна:
" БЕЗБУРНАЯ ЛАЗУРЬ",
"ЦАРЬ ЛАЗУРИ"
с одной стороны, и образ СМЯТЕННОЙ БУРИ, - с другой. Каждое из этих пятен - "большое слово", вбирающее в себя всю колеблющуюся семантику (значения) отдельных лексических единиц языка и их грамматических форм. Но и противоположные (антиномичные) "безбурность" и "буря" отчётливо воспринимаются как однокоренные - противоположные и единые одновременно. Противостоя друг другу, они на более высоком уровне сливаются как варианты некоторого высшего инварианта смысла.
Но одновременно протекает и противоположный процесс, при котором смысл не только интегрируется, но и дезинтегрируется: значимой и символической становится уже отдельная фонема (звук), которая в результате многочисленных повторов обретает автономность (самостоятельность) и семантически (значимо по смысловому наполнению, с учётом контекста) УКРУПНЯЕТСЯ. Более того, разложение аффрикат Ц - ТС - СТ и особенно образная значимость фонемных контрастов в построении гласных заставляет ощущать как значимые уже не целостные фонемы (звуки) а их дифференциальные (смыслоразличительные) признаки.
Во второй строфе на фонетическую вязь накладывается система местоимений: "ты" и "они" закрепляют за выделенными надсловесными группами статус слов. Введение же " Я" в сочетании с не нейтральностью повествования (восклицания и вопросы) вводит третий смысловой комплекс - ГОВОРЯЩЕГО, и превращает текст в монолог:
...Ответишь ветру - чем? Как в тени туч свинцовых
Вскипят кусты? Ты - там: кругом - ночная ярь.
И ныне, как и встарь, восход лучей багровых.
В пустыне ныне ты: и ныне, как и встарь.
Безбурный Царь! Как встарь, в лазури бури токи,
В лазури бури свист и ветра свист несёт -
Несёт, метёт и вьёт свинцовый прах далёкий:
Прогонит, гонит вновь. И вновь метёт и вьёт.
Буря.
Далеко за пределы обычных норм поэтической речи выходит смысловой вес интонации.
Например, точный повтор на лексико-синтаксическом уровне первой строфы в конце стихотворения создаёт контрастный фон для меняющейся интонации: двоеточие в конце первого стиха заменено запятой, таким образом отменена длительность паузы, резко удлиняется дыхание. В конце второго стиха перечислительная интонация сменяется динамикой действий, т. е выражением динамической смены:
" Несёт, метёт и вьёт.. Прогонит, гонит, вновь метёт.."
Глаголы в стихотворении отлично передают динамику (движение).
Третий стих получает в конце интонацию казуальности. Но особенно важна длительная пауза в середине последнего стиха: бедный значением союз "И" в сочетании с превращением грамматически неполного фрагмента предложения в самостоятельную, и - более того, финальную фразу, создаёт образ непрерывности мятежа.То, что было вначале временным возмущением извечной ясности, превращено в постоянную и сосуществующую лазурной ясности стихию.
"Андрей Белый писал себя и язык для самовыражения. Отсюда параллельность постоянных языковых экспериментов. Однако "ПОИСКИ ЯЗЫКА" были одновременно задачей эпохи, и автобиографизм перерастает неуклонно в историзм. Для этой задачи нужно было совершенно особое художественное мышление. "
Ю. М. Лотман."Поэтическое косноязычие А. Белого".
Обращение А. Белого к Библии не случайно, так как он видел мир как бы в двойном ракурсе - отвергаемой реальности и возвышающей духовности.
" БЕЗБУРНЫЙ ЦАРЬ" - Христос, является с точки зрения христиан главным лицом, о котором говорит вся Библия, все книги СВЯЩЕННОГО ПИСАНИЯ; текстов, воспринимаемых как внушённых самим Богом. И это - СОКРОВИЩНИЦА МУДРОСТИ для всех мыслящих людей Земли, каковы бы ни были их верования. Само название этой Книги - драгоценный факт истории культуры.
В следующий раз приглашаю поговорить об этой главной книге в культуре многих народов, ставшей таковой и для русского народа после перевода Евангелия, Псалтири и других библейских книг великими просветителями Руси Кириллом и Мефодием; а, в частности, о КРЫЛАТЫХ БИБЛЕЙСКИХ ВЫРАЖЕНИЯХ, которыми изобилует наша речь, и которые помогли сберечь дух, разум и БЛАГОЗВУЧИЕ родной нашей речи в эпоху научного атеизма XX века.
Продолжение следует. Комментарии и пожелания приветствуются.
Читайте также: