Встреча, которой она не ждала
В стекло булочной отчаянно бились дождевые капли — настоящий июльский ливень не церемонился. Ирина подошла ближе к тёплому стеклу витрины: «Батон нарезной, два ржаных, слойка с яблоком». Она уже доставала карточку, когда услышала за спиной:
— Иришка? Это ты, что ли?
Она обернулась — Лида. Та самая однокурсница, с которой они смеялись на парах над преподавателями, а потом разошлись: Лида — в маркетинг и марафоны желаний, Ирина — в бухгалтерию и стабильность. Лида была навеселе и говорила чуть громче, чем нужно в тесной булочной:
— Не виделись сто лет! Ты вообще не меняешься. А муж у тебя — ну прямо красавец. Я его недавно видела… — она запнулась, наклонилась почти к самой щеке Ирины, — ой... Ты, как?
— Всё хорошо, — спокойно ответила Ирина.
Жизнь Ирины была похожа на идеальную картинку для соцсетей: уютный дом, любящий муж, сын. Восемь лет брака. Когда-то они ездили ночью на речку смотреть на огни промзоны и мечтали переехать ближе к центру. Потом переехали в спальный район и речку заменил торговый центр.
Но что-то в этой картинке настораживало. Они всё меньше времени стали проводить вместе, а когда и были вместе, всё больше решали бытовые проблемы. Алексей стал задерживаться на работе «потому что отчёт сдают», поставил на телефон новый пароль без объяснений. По вечерам он чаще включал наушники и листал ленту, не замечая, как Ирина собирает на стол. Она однажды тихо пододвинула к нему тарелку, он кивнул, даже не подняв глаз. «Работа. Осень. Усталость», — она объясняла это себе, убирая тарелки в посудомойку. Объяснять у неё получалось отлично — работа приучила: сводится, сходится, разницы нет.
В булочной Лида быстро перешла на шёпот, но от шёпота её слова не стали мягче:
— Слушай, не обижайся, может, это не он. Просто очень похож. Кафе «Глинтвейн» у метро «Динамо», знаешь? Я там сидела со знакомой, и он там… ну… с девушкой. Молодая, хвост такой высокий. И они… как бы сказать… Он так на неё смотрел, что я сама отвернулась. Может, у вас всё открыто, я в это не лезу. Господи, что я несу, — Лида сморщилась. — Всё, молчу. Не бери в голову.
Ирина расплатилась. Взяла хлеб. По дороге домой накрутила шарф так туго, что пришлось остановиться у подъезда, перевести дыхание и заново его расправить.
Трещины в идеальной картинке
Вечером она делала пасту с томатами. Рубила чеснок, слушала, как шипит сковорода, и вспоминала: про новый пароль на телефоне, его «позвоню позже» в субботу, новая упаковка парфюма на его комоде — резкая цитрусовая нота, которую он раньше не любил. В девять Алексей прислал сообщение: «Задержусь. Закажи себе суши, если хочешь». Она не заказала суши.
Ночью она не включала свет, забралась на подоконник с пледом и слушала, как в соседней квартире всем домом смотрят футбол. Телефон молчал. Вернулся он ближе к часу. Запах был каким-то непривычным. Снял ботинки, вполголоса спросил:
— Не спишь?
— Нет, — ответила она, не двигаясь.
— Завтра всё расскажу, — сказал он и ушёл в душ.
Она не спросила «что именно». Ей казалось, что вопрос, как клейкая лента, застрянет между ними и останется там навсегда.
Прошло два дня. Она решила поговорить «между делом». Налила воду в кастрюлю, бросила туда спагетти, как вода закипела, порезала огурцы, а потом просто сказала:
— Ты в пятницу был у «Динамо»?
— Почему у «Динамо»? — слишком быстро.
— Спросила просто, — она с трудом удержала голос в том тоне, который используется для обсуждения цен на морковь.
Он улыбнулся — ровно, аккуратно, как улыбаются на корпоративных фотографиях:
— Мы ездили за запчастями. А что?
— Ничего, — Наверно, показалось.
Он не спросил, что именно её показалось.
После ужина она вдруг поймала себя на том, что складывает вилки не как обычно — зубчиками вверх, а вниз. Эта мелочь почему-то вывела её из себя. Она ополоснула руки холодной водой.
Сестра написала в общий чат семьи: «Кто заберёт маму на дачу в выходные?». Ирина поставила «пальчик вверх», а потом напросилась сама — ей хотелось уехать от своей кухни, от судорожного спокойствия, от улыбки Алексея. На даче было сыро: листья липли к резиновым сапогам, пальцы мерзли в рукавичках. Мама обсуждала соседку, которая «не умеет топить печку», и спрашивала, не пора ли звать мастера для старой крыши. Ирина кивала на автомате и ставила воду астры. Она пыталась зацепиться за простые дела — как в юности цеплялась за поручень переполненного автобуса, чтобы не упасть.
Горький "белый налив"
В воскресенье вечером Алексей встретил её у метро с пакетом яблок:
— Смотри, твои любимые, уже завезли.
Ирина взяла один, понюхала, улыбнулась автоматически:
— Спасибо.
Потом, уже дома, он сказал:
— Слушай, на следующей неделе уеду на конференцию. На три дня.
— Куда?
— Ну… — он замялся, — в Сочи.
Она прищурилась.
— Сочи, значит?
— Да, Сочи… — он сделал вид, что сосредоточен на яблоках, перекладывая их в вазу, словно выставлял на витрину.
Ирина тихо села. Стул скрипнул. На столе лежал открытый блокнот — список покупок для сына в лагерь.
— Ну, я — спать, — сказал Алексей, зевнув.
Любимый суп с фрикадельками
Ирина продолжала неподвижно сидеть. В окне отражалась её тёмная фигура.
Потом она пошла на балкон — босиком. Дождь мелко стучал по железному подоконнику. Рука сама потянулась к телефону, написала сестре: «Ты дома?» Ответ пришёл мгновенно: «Да. Звони».
— Я приеду к тебе утром, ладно? — сказала Ирина в трубку.
— Конечно, — сестра даже не спросила почему. Потом добавила: — Я разложу диван. У меня чай с чабрецом. И плед тёплый. Помнишь?
Ирина улыбнулась впервые за несколько дней: плед тот они вместе покупали на распродаже, спорили из-за цвета.
Она вернулась в комнату. Алексей спал, повернувшись лицом к стене. На прикроватной тумбочке лежал билет на хоккей, чек из кофейни, где она никогда не была. Ирина посмотрела на всё это и вдруг ясно увидела: не драму и не катастрофу, а шов, который расходился уже давно. Кто-то тянул нитку с другой стороны, она — с этой, и полотно стало слишком тонким.
Утро было серым, пахло мокрым асфальтом. Ирина встала раньше будильника. Положила в сумку своё — документы, зарядник, две любимые футболки, книжку с запиской «перечитать». Подумала — и добавила в сумку блендер: старый, но рабочий, сестра давно просила. На кухне тихо собрала на тарелку три яблока из вчерашней вазы, положила под магниты записку: «Я у Вики. Позвони, когда будет удобно говорить».
Алексей вышел в коридор, зевая:
— Ты куда так рано?
— К сестре. Помогу ей со шкафом. — Она мягко прошла мимо него, стараясь не задеть плечом.
— Я вечером буду поздно, у нас встреча, — отозвался он, уже заходя в ванную.
— Поняла, — сказала она и закрыла дверь тихо, как закрывают крышку на коробке с колодой карт.
На остановке двое школьников спорили, можно ли ходить в кроссовках без шнурков. Ирина стояла с сумкой и думала о том, как легко люди в очереди доверяют друг другу — уступают место, держат двери, передают сдачу. А в близких отношениях вдруг кажется, что любое «держи» — это давление.
Она ехала к сестре, считая остановки. С каждой новой остановкой внутри становилось свободнее, как будто затянутый ремень кто-то медленно ослаблял. Вика встретила её в халате, поцеловала в висок и сказала:
— На кухне - твой любимый суп с фрикадельками, Ты поешь, а потом поспи. Всё остальное — после.
Ирина благодарно улыбнулась. Хотелось плакать и спать одновременно. Но она выбрала суп.
Разговор, которого ещё не было
Прошло три дня. Алексей звонил, писал длинные сообщения и одно короткое, от которого у неё защемило в груди: «Ты сама всё придумала». Она ответила: «Нам нужен разговор при встрече. Без «может быть» и «пара дней». Когда ты будешь готов говорить по-настоящему — я уже готова».
Она не знала, будет ли развод. Не знала, как именно развяжется этот тугой узел. Но ясно понимала: назад — к той жизни, где она закрывает на всё глаза — не вернётся. Она не хотела узнать правду от других, но если уж так вышло — пусть. Иногда правда приходит не оттуда, и только так её можно услышать.
Ирина поставила на стол горячий чай, включила тихо музыку и подумала о том, сколько женщин живёт на этих кухнях с одинаковыми белыми кружками и одинаковыми «не переживай». Может быть, им всем просто нужно однажды выйти из дома, зайти в булочную и услышать то, что обычно стараешься не слышать...
📌А вы знаете таких женщин?