На первый взгляд – книга просто идеально отображает тему. Название – шикарно. Обложка – на пять с плюсом. Аннотация – о стремительно оборванном детстве девочки-подростка, обещает морально тяжелое чтение и не менее тягостное послевкусие, когда ещё какое-то время вообще ни за какие книги браться невозможно, настолько растерзано сердце.
Но. Как бы мне не хотелось похвалить произведение о войне, о концлагере, да ещё и современного автора, без ложки дёгтя обойтись не могу. Попробую объяснить, что испортило впечатление.
«Можно читать труды великих немецких писателей и слушать немецкую музыку, – комендант махнул рукой в сторону патефона. – Но это не сделает тебя сверхчеловеком. Ты так и останешься маленьким, грязным дикарем, который оскверняет одним своим присутствием эту землю».
Гектор Шульц
Автор – некто Гектор Шульц, с творчеством которого я ранее знакома не была, но, как оказалось, оно весьма обширно. Зачем, описывая ужасы концлагеря, брать в качестве псевдонима (а это псевдоним), немецкую фамилию – мне не очень понятно, ну ок, возможно, это что-то личное, разгадывать эту загадку мне не интересно. То, что автор – русский, тоже очевидно, хотя бы потому, что главная героиня – русская девочка из, скорее всего, вымышленного Тоболья где-то в Беларуси. Будь Шульц иностранцем, естественно, в концлагере оказался бы еврейский ребенок. Концлагеря под названием Химмельсдорф, куда попала героиня, также не существовало, зато там был доктор Менге, явным прототипом которого является печально известный «доктор смерть» Йозеф Менгеле.
📚Гектор Шульц «Девочка с глазами старухи»
Когда в Тоболье пришли немцы, родителей Эллы Пашкевич (нет, она не еврейка, она русская – на этом моменте как-то слишком часто делается акцент), сразу же убили на глазах девочки. Элла жила в оккупации вместе с бабушкой. И через пару лет, уже пятнадцатилетняя девушка случайно попадает в руки фашистов вместе с группой партизан (она не была партизанкой, просто стечение обстоятельств). Что было дальше – понятно. Немного пыток. Вагон, концлагерь.
Весь сюжет Шульца, к сожалению – набор штампов. Элла очень неплохо знает немецкий (бабушка была учительницей) – ну хорошо, характер у нее бронебойный – ну тоже хорошо. Но почему на долю Эллы выпали вообще все ужасы концлагеря? Говоря все, я имею ввиду - ВСЕ. Это до такой степени неправдоподобно, что сюжет из трагедии прекращается в фэнтези, и вся хорошая идея (всё-таки хочется верить, что идея была именно такой), - теряется. По традиции есть тут и хороший немец, ценой своей жизни спасающий детей от газовых камер. Слава Оскара Шиндлера покоя не дает.
«Когда сердце захлебывается от боли, тонет в крови душа, только надежда дает силы на то, чтобы жить. Только отсутствие надежды страшнее смерти».
«Я стала пешкой в его садистской игре. И теперь понимала, что он не остановится, пока в моих глазах не погаснет надежда».
Гектор Шульц
Комендант лагеря едва ли не сразу же выделяет Эллу из прочих узников и выбирает своей собачкой для битья. Абсолютно неуравновешенный психопат и садист, расстреливающий и вешающий всех подряд просто потому, что сегодня погода не очень, вдруг начинает вести с девушкой странные психологические игры. Он не убивает её, а экспериментирует. Цель – погасить надежду в глазах непокорной «грязной русской свиньи». Ну будто бы других дел у него нет, честное словно.
В Химмельсдорфе Элла кочевала с одного «курорта» на другой. Так развлекался комендант, пытаясь подавить волю девушки.
- Разгребала и таскала камни – классика. С этого началась лагерная жизнь. Но тут Элла пробыла недолго, надо же все ужасы концлагерей охватить.
- На протяжение почти всего времени работала прислугой в доме коменданта, который устроил так, что даже соседки по бараку начали её ненавидеть, предполагая, что девушка стала фашистской подстилкой. То есть Элле досталось даже от своих.
- Остановка вторая – медблок. Работа под руководством Менге и медсестер-садисток. Тут впечатлительным лучше закрыть уши, как говориться. Про опыты эти с детьми, утопленными в бочках новорожденными и прочим блеском в глазах и кровавыми фартуками напоминать, наверное, не стоит. Насмотрелась тут Элла на всю жизнь. И не только насмотрелась, а участвовала в «операциях».
«Еще во время работы в медблоке мне попались на глаза отчеты доктора Менге. Скупые, сухие и страшные. Отчеты о литрах крови, выкачанных из детей, которые шли с ближайшими поездами в Германию для раненых солдат. Отчеты о вытопленном жире, из которого делали мыло. Отчеты об органах для пересадки. Наверняка и пепел немцы тоже использовали».
«Дни в медблоке походили друг на друга, как родные братья. Опыты доктора Менге над узниками, крики и стоны, железная бочка, в которую сильные руки Ирмы опускали очередной пищащий сверток, и глухое бульканье, сменявшееся звенящей тишиной. Мытье окровавленной лаборатории вечером и тихий ужин семьи коменданта, даже не догадывающейся какой болью был наполнен очередной день».
Гектор Шульц
- Блок Канада 2, где разбирали и сортировали содержимое чемоданов узников и частей самих узников. Вот со всеми этими детскими ботиночками, часами, картинами, зубами и волосами, сложенными в огромные кучи. И снова блеск надежды в глазах не погас.
«Внутри чемоданов и сумок, аккуратно сложенная, лежала чья-то жизнь, в которой сейчас копались равнодушные пальцы заключенных, решавших, что выбросить, а что отложить».
Гектор Шульц
- Газовые камеры и должность ангела смерти – того, кто сопровождал женщин и детей на смерть. Но и тут Элла умудрилась выстоять.
«Да, господин офицер. Выбор есть всегда. Умереть от пули из пистолета господина коменданта, броситься грудью на ограду под током или скрасить последние минуты жизни заключенных. Я выбрала третье».
Гектор Шульц
В общем, медицинские опыты, смерти младенцев, крематории, поезда смерти, газовые камеры, карцеры, голод, унижение – Элла прошла через все инстанции, но не сломалась, как вы понимаете.
Гектор Шульц закидывает читателями этими кошмарами, не зная, что же ещё придумать. И хороший немец тут уже, и спасение русскими солдатами, и показательная казнь коменданта. Вот честно, к середине книги мне стало не интересно, потому что несмотря на ужас описываемых вещей, было чувство недоверия. Слишком искусственные и нереальные персонажи, слишком много всего. Зачем? Разве сам факт нахождения в концлагере не страшен? Почему вместо более детального подхода к выписыванию характеров Шульц сосредоточился на идее охватить «все лучшее» сразу? В итоге получился винегрет из справочника по истории и главная героиня, у которой, очевидно, несколько жизней в запасе, как в фантастическом кино.
Могу ли рекомендовать? Как хорошее произведение, скорее нет. Как пособие для впервые услышавших о Гитлере, Менгеле и Освенциме, пожалуй, что и подойдет. Написано просто, без изысков. Эмоционально должно быть тяжело (эту цель и преследовал автор, надо полагать), но по итогу – сухое изложение фактов и одна девочка, которая все их объединяет.