Кристина смеялась так заразительно, что я невольно подхватила её смех, хотя анекдот был совсем не смешной. Мы сидели в нашем любимом кафе на Покровке — том самом, где подают идеальный раф и где официантка Лена уже знает наши заказы наизусть. За окном моросил октябрьский дождь, превращая асфальт в зеркало неоновых вывесок, а внутри царила та особенная атмосфера уюта, которую создают приглушённый свет, негромкая музыка и запах свежесваренного кофе.
— Серёжа, наверное, уже дома скучает, — сказала Кристина, помешивая сахар в капучино. — Ты как отпросилась у него на девичник?
Я пожала плечами, откусывая кусочек тирамису.
— Да никак. Сказала, что встречаюсь с тобой, он кивнул и ушёл к телевизору. Как всегда.
— А помнишь, раньше он ревновал даже к подружкам? — Кристина закатила глаза. — Прямо как собака на сене.
Я помнила. Помнила, как он звонил каждый час, когда я задерживалась с девочками, как мог заехать в кафе «просто проведать», как изучающе смотрел на официантов, если они были слишком приветливы. Это раздражало тогда. Теперь почему-то казалось... милым? Или просто далёким, как детские фотографии.
— Мужчины все одинаковые, — философски заметила Кристина. — Сначала бегают кругами, потом привыкают и воспринимают как мебель.
Мы обе рассмеялись, но мой смех вышел немного натянутым. Может, потому что в последние месяцы Серёжа стал каким-то рассеянным. Не то чтобы холодным — просто отсутствующим. Приходил домой позже, ссылаясь на проекты, чаще зависал в телефоне, а когда я пыталась с ним поговорить, казалось, что его мысли где-то далеко.
— Ладно, хватит о мужьях, — махнула рукой Кристина. — Расскажи лучше про новую работу.
И я начала рассказывать про офис, где теперь работала дизайнером, про коллег и про то, как здорово иметь собственный проект. Кристина слушала внимательно, время от времени вставляя комментарии, и постепенно я почувствовала, как напряжение, накопившееся за последние недели, начинает отпускать. Вот для чего нужны подруги — чтобы напоминать тебе, кто ты есть помимо жены, помимо домохозяйки, помимо той женщины, которая каждый вечер ждёт мужа с работы.
— ...и представляешь, он мне говорит: «Давайте сделаем логотип поярче», — я изобразила интонацию заказчика, и Кристина фыркнула. — А я ему: «Ярче чего? Солнца?»
Мы хохотали, когда дверь кафе открылась, впустив порыв холодного воздуха и звук дождя. Я машинально подняла глаза и замерла.
Серёжа.
Мой муж стоял в дверях, отряхивая мокрую куртку, а рядом с ним... рядом с ним была женщина. Высокая, стройная, в элегантном бежевом пальто. Тёмные волосы собраны в низкий пучок, изящные черты лица. Она сказала ему что-то, и он улыбнулся — той улыбкой, которую я не видела уже несколько месяцев.
Время будто остановилось. Серёжа обвёл взглядом зал, и наши глаза встретились. Его лицо на мгновение исказилось — удивление, паника, что-то ещё, что я не успела распознать. Потом он взял себя в руки и направился к нашему столику.
— Маш, — сердце колотилось так громко, что я была уверена, весь зал его слышит, — какая встреча!
Голос звучал слишком бодро, слишком удивлённо. Фальшиво.
— Привет, — выдавила я, чувствуя, как горло перехватывает. — А ты что здесь делаешь?
— Да вот, решил заскочить после работы... — он запнулся, взглянул на свою спутницу. — Знакомься, это моя сестра, Алёна. Алёна, это моя жена Маша и её подруга Кристина.
Сестра.
Мир не рухнул — он просто стал другим. Словно кто-то переключил канал, и привычная картинка исказилась, показав то, что скрывалось за ней всё это время.
У Серёжи нет сестры. Есть только брат Димка, который живёт в Краснодаре. Никакой Алёны в его семье нет и никогда не было.
Я знаю это точно, потому что мы вместе уже восемь лет. Потому что я была на всех семейных праздниках, знаю всех его родственников, включая дальних тёток и троюродных племянников. Потому что когда мы планировали свадьбу, его мама, тётя Света, сокрушалась, что у Серёжи нет сестры, которая помогла бы с организацией.
Алёна протянула мне руку — тёплую, мягкую, с аккуратным маникюром.
— Очень приятно, — её голос был низким, немного хриплым. — Серёжа столько о вас рассказывал.
Я пожала её руку, чувствуя себя роботом. Включился какой-то автопилот — улыбка, вежливые слова, жесты. А внутри всё рушилось медленно и методично, как при контролируемом сносе здания.
— Садитесь к нам, — услышала я свой голос будто со стороны.
— Да не стоит, мы не хотим мешать, — Серёжа переминался с ноги на ногу. — У вас же девичник.
— Ничего, — сказала Кристина, и я поймала её недоумённый взгляд. — Места хватит.
Они сели. Серёжа заказал эспрессо, Алёна — зелёный чай. Завязался разговор ни о чём — о погоде, о пробках, о том, какое уютное кафе. Алёна оказалась хорошим собеседником — умела слушать, к месту шутила, была тактична и обаятельна. Идеальна.
А я сидела и пыталась понять, когда начала жить в выдуманном мире. Когда перестала замечать очевидное.
Серёжины задержки на работе. Новая привычка класть телефон экраном вниз. То, как он стал следить за собой — купил новый одеколон, начал ходить в спортзал, обновил гардероб. Я радовалась, думала, что он просто решил взяться за себя.
Как же я была наивна.
— ...работаю в маркетинговом агентстве, — рассказывала Алёна. — Мы с Серёжей пересеклись по проекту.
Конечно. По проекту. Все романы начинаются по проекту.
— А где ты раньше была? — вырвалось у меня. — Серёжа никогда о тебе не рассказывал.
Повисла неловкая пауза. Серёжа побледнел.
— Мы... давно не общались, — наконец сказала Алёна. — Семейные разногласия. Но недавно решили возобновить отношения.
Гладко. Очень гладко. Наверняка они репетировали этот разговор.
— Как замечательно, — я улыбнулась так широко, что заболели щёки. — Семья — это святое.
Кристина молчала, изучающе глядя то на меня, то на Серёжу. Она всегда была проницательной.
— Мам, — Серёжа взглянул на часы, — нам пора. У нас ещё... встреча.
Встреча. Конечно.
Они встали. Алёна снова пожала мне руку — такая же тёплая, такая же мягкая. Серёжа наклонился и быстро поцеловал меня в щёку. Его губы были холодными.
— Увидимся дома, — пробормотал он.
Я кивнула, не доверяя голосу.
Они ушли. Через стекло я видела, как они идут по мокрой улице. Серёжа взял Алёну под руку. Жест был привычным, естественным. Не таким, каким берут под руку сестру.
— Маша, — тихо позвала Кристина.
Я обернулась. Она смотрела на меня с сочувствием и тревогой.
— У Серёжи есть сестра? — спросила она прямо.
Я хотела соврать. Хотела сказать «да», улыбнуться и продолжить наш девичник, как будто ничего не произошло. Хотела спрятаться в безопасный мир иллюзий ещё хотя бы на один вечер.
— Нет, — прошептала я. — У него нет сестры.
Кристина потянулась через стол и накрыла мою руку своей.
— Маш...
— Не надо, — я отстранилась. — Не сейчас.
Мы просидели ещё полчаса, почти не разговаривая. Дождь усилился, превратив окна в размытые картины. Я смотрела на людей за стеклом — спешащих, укрывающихся под зонтами, бегущих через лужи — и думала о том, что ещё утром я была одной из них. Обычной женщиной с обычными проблемами. Теперь я была женщиной, чей мир раскололся пополам прямо в уютном кафе на Покровке.
Когда мы прощались, Кристина крепко обняла меня.
— Позвони, если что, — сказала она. — В любое время.
Я кивнула и пошла к метро. Дождь промочил меня насквозь за те несколько минут, что я добиралась до подземного перехода, но я почти не чувствовала холода. Внутри было намного холоднее.
В вагоне метро я села у окна и попыталась привести мысли в порядок. Что теперь? Устроить скандал? Потребовать объяснений? Собрать чемоданы? Или сделать вид, что ничего не произошло, и дальше жить в этой красивой лжи?
Я вспомнила, как Серёжа улыбался Алёне. Как естественно взял её под руку. Как они смотрели друг на друга — не как родственники, а как... как мы с ним когда-то смотрели друг на друга.
Поезд мчался в тоннеле, и в чёрном стекле я видела своё отражение — растрёпанные волосы, размазавшаяся от дождя тушь, потерянное выражение лица. Незнакомая женщина, жизнь которой изменилась навсегда за одну встречу в кафе.
Дома было темно. Серёжи не было — наверняка продолжал свою «встречу» с сестрой. Я включила свет, разделась, приняла душ. Всё как обычно, только теперь каждое привычное действие казалось частью какого-то странного спектакля.
Я сидела на кухне с чашкой чая и смотрела на дверь, ожидая звука ключей. Что я скажу ему? Что он скажет мне? Будем ли мы и дальше играть в эту игру или кто-то из нас наконец признает очевидное?
В половине двенадцатого дверь открылась. Серёжа вошёл тихо, видимо, думал, что я уже сплю.
— Маш? — позвал он неуверенно.
— Здесь, — отозвалась я.
Он прошёл на кухню, выглядел усталым и каким-то виноватым.
— Как прошёл вечер с Кристиной? — спросил он, избегая моего взгляда.
— Нормально, — ответила я. — А у тебя? Интересно пообщались с... сестрой?
Он замер, поднял глаза. В них читалась паника, отчаяние, мольба.
— Маш, я...
— Не надо, — остановила я его. — Не сейчас.
Мы смотрели друг на друга через кухонный стол, и в этом взгляде было всё — его вина, моя боль, наша общая растерянность. Восемь лет брака висели между нами, как мост над пропастью. Выдержит ли он? И хотим ли мы, чтобы выдержал?
Серёжа опустил глаза первым.
— Я пойду спать, — сказал он тихо.
Я кивнула. Через несколько минут услышала, как он чистит зубы, как скрипнула дверь спальни. Я так и осталась сидеть на кухне, обхватив руками тёплую чашку.
Завтра нам придётся поговорить. Завтра я узнаю всю правду — хочу я её или нет. Завтра мы решим, что делать с нашей разрушенной жизнью.
А пока я сидела в тишине и думала о том, как легко рушится то, что строилось годами. Как одна встреча в кафе может перевернуть всё с ног на голову. Как женщина по имени Алёна, которую я никогда больше не увижу, навсегда изменила мою жизнь, сама того не зная.
За окном продолжал моросить дождь, и городские огни размывались в мокром стекле, как акварельные краски на сырой бумаге. Красиво и грустно. Как финал той жизни, которая закончилась сегодня в кафе на Покровке.
Я пришла туда женой. А вышла — женщиной, которая наконец узнала правду.
yt27wc0d1dr3xvq1