Я много лет слушал, наблюдал и учил, и то, что я вижу в молодых мужчинах сейчас, меня потрясает
Некоторое время назад я встретил молодого человека на карьерном тренинге, который я проводил. Ему было, наверное, лет 22, аккуратная стрижка, приличная одежда, аккуратно сложенное резюме. Я задал ему простой вопрос: «Что привлекло тебя в карьере в сфере финансов?» Он уставился на меня пустым взглядом, как будто я попросил его продекламировать монолог на санскрите.
Этот пустой, мёртвый взгляд. Никакого узнавания, никакой обработки информации, просто статический шум.
«История в деталях» — телеграм канал для тех, кто любит видеть прошлое без прикрас, через неожиданные факты и забытые мелочи. Погружайтесь в историю так, как будто вы там были. Подписывайтесь!
Это был не единичный случай. Я встречал слишком много молодых людей, чтобы обманывать себя. Рукопожатия не состоялось. Зрительный контакт не поддерживается. Никакой попытки завести разговор. Некоторые не могли связать двух уверенных предложений. Это были не просто интроверты. Здесь было что-то гораздо глубже — отсутствие социального опыта и навыков.
Я преподавал в своём старом университете год после возвращения из США, и там было то же самое. Способные парни, у которых нет голоса. Умные, амбициозные ребята, которые не могли задать вопрос на занятии, не могли сделать презентацию, не могли попросить у однокурсника конспект, не звуча при этом, как будто умоляют.
Меня удивила не только их неловкость. Меня поразило, насколько спокойно, почти привычно они воспринимают отказ. Будто отказались от самой идеи связи с другими.
Один мой сосед рассказал, что его сыну трудно завести друзей в летнем лагере. Мальчик подходил к другим детям и говорил: «Привет, хочешь поиграть?» Ребёнок отвечал сухо: «Нет». И так снова и снова. В конце концов он перестал спрашивать. Это шестилетний ребёнок, который уже учится изолировать себя.
Я не могу винить этих детей. Когда твои родители приклеены к своим телефонам, а твоё детство проходит за стуком по экрану, а не за лазанием по деревьям, твоя способность разговаривать и играть исчезает. Мы росли, скучая, и научились быть креативными и общительными именно в скуке. Большинство этих детей выросли в отвлечённости, чрезмерной стимуляции и лишённые подлинного человеческого общения.
Мы видим результат этого сейчас. Это не просто неловкость. Это — изоляция.
Эти мальчики не читают и не умеют писать
Недавно я был на дне рождения племянника моего коллеги. Мальчику исполнялось 13 лет. Я вручил ему открытку, он посмотрел на неё, затем передал её отцу и сказал: «Прочитаешь мне?»
Я усмехнулся, решив, что он стесняется. Но его отец бросил на меня взгляд: «Он не умеет читать курсив», — сказал он так, будто это абсолютно нормально и я даже не должен был спрашивать.
И я не стал. Я уже знал.
У меня были стажёры, которые не умели правильно написать деловое письмо. Один из них ответил на официальную просьбу совета одним словом «bet» («окей» в сленге). Другой даже не знал, как пишется слово “collaborate” («сотрудничать»). Я говорю серьёзно, без преувеличений. Это не глупые ребята. Это ребята, у которых нет опыта. Они живут в мире экранов, чатов, эмодзи и видео, но не в мире реального языка.
В университете я часто просил студентов написать размышления, короткие эссе — что угодно, чтобы заставить их мыслить. Половина из них замирала. «Можно я просто отправлю голосовое?» — однажды спросил один. Я не знал, смеяться или плакать.
Я рос с книгами. Не потому, что мы были богаты, а потому, что других вариантов почти не было. Книги были самым дешёвым способом сбежать в другой мир. Они были повсюду. Их можно было найти в киосках на вокзалах или бесплатно взять в библиотеке. Сегодня большинство молодых мужчин ведут себя так, будто чтение — это наказание.
И дело не только в начитанности. Дело в эмпатии. В воображении. В структуре. В умении формулировать мысль и передавать её без паники. Чтение этому учит. Письмо этому учит.
Я встречал молодых людей, которые могут разобрать фильм Marvel по кадрам, процитировать каждую реплику из GTA и рассказать сюжет видеоигры с точностью кинокритика. Но когда спрашиваешь, что они думают о рассказе или стихотворении, они смотрят на тебя, как будто ты говоришь на другом языке.
Меня тревожит, что они считают это нормой. Слова — для девочек, чувства — это слабость, нюансы не нужны. Это опасная смесь для любого поколения, а сейчас особенно.
Многие сдаются, даже не начав
Я встретил одного молодого человека, лет двадцати с небольшим, с быстрым умом, образованием в области машиностроения, работавшего курьером на велосипеде. Я спросил его, что инженер делает, разъезжая по городу с доставкой. Он пожал плечами: «Не устроился. Всё нормально. Сейчас просто отдыхаю».
Он не был ленивым, он просто решил, что усилия ничего не дают.
Я всё чаще вижу этот тихий отказ от борьбы среди разочарованных молодых мужчин — внутреннюю эмиграцию. Не работают, не учатся, ничего не строят, просто существуют. Не жалуются, просто выглядят усталыми. Они не находят смысла в существовании в этом мире.
Я понимаю их. Они выросли в мире, где аренда съедает всю зарплату, где диплом кажется бесполезным, а успех приходит только через связи, блат или удачу.
Но больше всего этих парней убивает одиночество. У них нет друзей, нет сообщества, нет места, которое ощущалось бы домом. У некоторых даже семья перестала участвовать в их жизни. Один студент признался, что не говорил ни с кем вне занятий неделями. «Все просто идут домой и залипают в телефоны, — сказал он. — Какой смысл пытаться?»
Это не совсем депрессия. Это культурная апатия. Это поколение живёт в тумане, который источает бессмысленность. И они не знают, как в нём ориентироваться.
Они также не знают, как быть мужчинами.
Потому что на мужественность теперь наложен токсичный отпечаток. Им говорят, что мужественность — это яд, а потом подсовывают альфа-чушь и фантазии о доминировании от инфлюенсеров, которые сами не знают, будут ли популярны завтра.
И они плывут по течению — отстранённые, растерянные, раздражённые.
Потом появляется голос вроде Эндрю Тейта. Они слушают. Не потому, что согласны со всем, что он говорит, а потому, что хотя бы он пытается что-то сказать. Хоть он и выглядит как человек с ответами. Вот насколько низко сейчас опущена планка.
Мы заменяем настоящих, приземлённых, сострадательных мужских наставников пустым шумом. И эти парни? Они этим питаются.
Им наврали о близости, и теперь они голодают
Однажды я шёл мимо кафе и увидел двух подростков, сидящих друг напротив друга. Они не разговаривали — всё время уткнувшись в телефоны, иногда смеялись над чем-то на экране, потом снова замолкали.
В спортзале они одержимы внешним видом, но избегают зрительного контакта. На занятиях молчат, пока их не спросят. На работе любое общение — как минное поле.
Это не просто интроверты. Это — социальное голодание.
Даже романтика стала для них запутанной. Один мой молодой коллега рассказал, что удалил все приложения для знакомств, потому что чувствовал себя в них невидимкой. «Я думал, дело во мне, — сказал он, — но оказалось, что все играют в игру чисел».
И в редкие моменты, когда ему удавалось пойти на свидание, он не знал, как разговаривать. «Это как… я просто забыл, как быть нормальным».
Поколение молодых мужчин выросло на порно и социальных сетях. Их научили, что мужественность — это контроль, что эмоции — это слабость, а женщины — либо враги, либо приз, и ничего между.
Они не флиртуют — они позируют. Они не проявляют интерес — они язвят. Они не уверены в себе — они боятся. Боятся ужасно.
Некоторые не умеют пользоваться инструментами. Другие не знают, как пригласить девушку на свидание. Многие никогда не имели содержательного общения со взрослым человеком вне семьи.
Они не глупые и не злые. Но они голодают — по направлению, по настоящей связи, по правде. А вместо этого им дают порции идеологии от блогеров, наживающихся на их растерянности.
Что особенно трагично — в большинстве своём они хорошие парни. Я их учил. Я с ними работал. Я их наставлял. Они хотят быть добрыми. Хотят принадлежать. Хотят иметь цель. Но их бросили разбираться в хаотичном и шумном мире в одиночку.
Эти парни заслуживают большего, чем мы им дали
Это не ворчание в духе «молодёжь нынче пошла не та». Это даже не о том, чтобы кого-то винить.
То, что я видел в классах, офисах, парках, домах, — это поколение молодых мужчин, которых никогда не учили просто быть. Которые не знают, как вести разговор, не говоря уже о том, чтобы найти своё призвание.
Где-то, на каком-то этапе что-то сломалось, и им никто не показал, как быть мужчиной, достойным уважения, как жить принципами, а не просто терпеть и работать до изнеможения.
Я не хочу их стыдить. Я хочу их поддержать.
Им нужно, чтобы кто-то сказал: «Нормально — не знать. Ты можешь узнать».
Им нужно снова читать — не потому, что это школа, а потому, что чтение учит думать, заботиться, удивляться.
Им нужны дружбы, не основанные на мемах и лайках.
Им нужны наставники, которые показывают мужественность делом — через доброту, через силу, через внимание.
Им нужна правда. Не шум, не пустое бахвальство, не советы в гневе от полуголых самозванцев.
И, возможно, самое важное — им нужны мы, чуть более старшие, чтобы мы действительно были рядом.
Мы не можем продолжать это игнорировать.
Потому что эти парни вырастут — с нашей помощью или без.
Мы можем дать им больше, чем даёт им сейчас этот мир.
Каждому мальчику нужно увидеть, каким может быть мужчина.