Фрагмент из повести Ирины Ярич "По энергетическим следам"
"... Очень маленький городок, уютный и чистенький. Населения меньше пяти тысяч. Может поэтому в его окрестностях разместили важнейшую газораспределительную станцию. Отсюда газ пересекая, нашу границу уходит к потребителям в соседние земли и европейские страны.
Нам понравился изящный фонтан со сквером, оформленный в древнегреческом стиле, не понятно почему, но красиво, со статуями женщин в легких одеждах со струящимися складками, держащими сосуды. Приятное впечатление произвёл мемориальный комплекс, посвящённый землякам, не вернувшихся с фронтов Великой Отечественной войны со списками павших. Есть там и огонь, вернее бывает, поэтому Вечным не назовёшь. При нас не горел, зажигают периодически, по праздникам. Славный городок в прямом смысле.
И природа здесь интересная, реки: Суджа, есть ещё Олешня, и немало болотистых мест, но это дальше, где местность понижается. Городок слегка на возвышении. Сначала показалось, что дома тут в основном одноэтажные, частные. Но не совсем так. Очень много трёхэтажных, ещё больше, на наш взгляд двухэтажных. Заметили две пятиэтажки. Оказывается здесь есть дома, построенные ещё в 1917 году, насколько стало известно их тринадцать. Симпатичное здание железнодорожной станции, сооружено в 1909 или 1910 году. Если судить по внешнему облику, то больше всего домов построено в советское время, и уверенны, что большинство из них в 80-е годы. Хотя несколько явно появились уже в этом столетии. Так, что здания представляют собой этапы развития страны и самого города.
На пути попался местный краеведческий музей. Нам любопытно было, что думают музейщики о значении слова «Суджа». Зашли. Сказали, что проездом, заехали на несколько часов, и добавили, конечно, что город понравился. Сотрудники музея растаяли. Предложили экскурсию. Официально считается, что город основан в 1661 году православными малороссами, выходцами из Речи Посполитой, которым предложили незаселённые земли и возможность уехать из-под ярма польской шляхты. Кроме них большую часть населения того времени составили черкасы, как в то время называли запорожских казаков. Этнический состав был пёстрый, возможно, это и дало название сначала реки, на берегу которой обосновывались переселенцы, потом и крепости, со временем, выросшей в город. Долгое время реку и крепость называли Суржа, о чем есть упоминания в источниках. Это слово на древнерусском означало смесь ржи и пшеницы, когда на одном поле сеяли оба вид зерна или при хранении пшеница, перемешанная с рожью. Предположительно, что смешение людей из разных мест, вероятно, и породило данное именование, со временем искажённое для удобства произношения. Есть ещё версии происхождения названия, но нам понравилось это, как более правдоподобное.
В музее настоятельно рекомендовали посетить село Горналь, вернее монастырь около него, основанный в 1671 году тремя пришлыми монахами, вынужденными покинуть Дивногорский монастырь на Воронежской земле, спасаясь от набегов татар.
Мы поблагодарили. Время у нас ещё до вечера полно. Можно и съездить, всего то полчаса на такси. С собой у нас, конечно, прибор и мы намеревались его тут где-нибудь включить, например в уединенном местечке на берегу реки. Сотрудница музея сказала, что там меловые горы, поэтому монастырь назвали Белогорским. А нам с посещения Белгородской области очень понравилось бродить среди белёсых склонов высоких холмов. Красивый цветовой контраст меловых выступов и растущей рядом травы и кустов.
2
В небольшом селе Горналь есть улицы с говорящими названиями: Круча, Гора, Интернатовская, Хуторская, Подол! Первые две разъяснения не требуют и располагаются почти наискось к реке. На одной из улиц расположена специальная (коррекционная) школа-интернат[2] для детей-сирот и оставшихся без попечения родителей, отсюда и название улицы. Так же и с Хуторской, которая тянется вдоль реки. Вероятно, в том месте располагался чей-то хутор. Но Подол нас заинтересовал. Насколько известно, слово произошло от «по долу», то есть по низу. Сначала возникло сравнение с посадом, где селились в основном ремесленники, чьи дома и мастерские находились большей частью за пределами крепости, где проживали князь и его родня с дружиной. Видимо, здесь роль крепости играл монастырь. И Подол, вероятно имел двоякое значение: не исключаем, что каким-то образом зависел от монастыря и заселили низменную часть местности.
На Руси всегда высокие холмы называли горами. Красивое наименование села, конечно связано с горами. Бытовало старорусское слово горний, означающее в вышине, на горах. Малороссийское слово гарный использовали ближайшие соседи села, имея в виду, что красивое. Действительно, местность живописная: холмы, местами с обнажёнными меловыми выветриваниями, изумрудные складчатые и пологие склоны и долины, извилистое, но спокойное течение реки Псёл, где как в зеркале отражаются прибрежные кусты и трава, беленькие домики сельчан и здания Свято-Николького Белогорского монастыря с золотыми куполами храмов, дальний простор, где земля, немного всхолмленная простирается неровными волнами до сизоватого горизонта. Всемирная организация ЮНЕСКО оценила красоту местной природы и внесла маленькое село Горналь в список самых красивых мест.
Стоим на горе Фагор, возвышающейся над другими холмами и округой. Изначально звалась Фавор, так нарекли обосновавшиеся тут монахи в честь библейской горы. Со временем имя исказилось. Почти у подножия наш знакомец - река Псёл.
Какие люди были в прошлые века удивительные. Наверняка татары, сожгли и разграбили монастырь в Дивногорье, не исключено, что братия большей частью погибла. Оставшиеся не отчаялись, пошли искать, где снова обосноваться. И, видимо, им хотелось, найти такое место, чтобы напоминало их бывшую обитель. В Дивногорье меловые горы, река, далёкий простор. Оттуда до Горналя не менее четырёхсот пятидесяти километров. Как узнали, куда идти? Сколько ходили, чтобы найти подходящее место? Быть может тронулись в путь бóльшим составом, но ранения и болезни, скосили и выжило только трое, которые и дошли до тех меловых холмов, на которых поселятся после монахов и крестьяне.
Да, окрестности села богаты не только культурным, но и историческим наследием. Мы взобрались на относительно крутой мыс на окраине села, под нами впереди сверкает мелкая рябь реки. Это древнее городище. Земля и ноосфера хранят энергетические следы многих веков. И, наконец-то включим прибор. Такая вокруг красота, как же здесь было в прошлом?!
3
Вторая половина VIII века. За несколько секунд цветовыми пятнами мелькнули энергетические следы столетий.
После яркого дня показалось темно. Нет. Сумеречно. Оглядываемся. Где? Куда попали? В подвал?
На чём стоим? Нагнулись, пригляделись. Ровные доски аккуратно пригнаны друг к другу, шляпок гвоздей не видно. Смотрим дальше, оглядываемся. Глаза привыкают к скудному освещению. Свет проникает сквозь небольшие оконца вверху стен и… со стороны ступеней. Ведущих куда-то наверх. Потолка нет, несколько брёвен под, предположительно, двухскатной крышей. Посередине помещения стол с двумя лавками. Вдоль стен более широкая лавка, прямоугольный ящик с крышкой. Всё из досок. В одном из углов сооружение, похожее на печь. Перед ней на полу рыжая утрамбованная земля. Виталий потёр пальцами, произнёс: «Обмазано глиной». На бревенчатых стенах висело немало разных фигурок из тряпиц и соломы: похожие на солнце, месяц, человечков, женщин и ещё трудноопределимых. Четыре, прямо скажем, высокие ступени оказались вырезаны в грунте и обложены досками. Чтобы ступить на них и подняться пришлось нагибать голову, так как дверной проём низковат.
Держали прибор и осторожно поднимались по ступеням. Опасались напрасно, рядом никого, но в отдалении народа много. Оттуда доносятся голоса и звучат звуки, похожие на игру нескольких музыкальных инструментов.
Снаружи домик, из которого вышли выглядит приземистым, и маленьким, похоже, что стены врыты в землю почти наполовину их высоты. Мы прошли мимо загона коз, которые усердно общипывали ветки рядом стоящих кустов.
Под прикрытием кустарника мы продвигались, но наткнулись на частокол. Старые серые брёвна с заострёнными концами, торчали в ясное солнечное небо и огораживали обрывистый край холма. Пришлось повернуть и искать проход между густыми ветвями.
Удалось приблизиться к веселящимся жителям. Сквозь листву ветвей куста рассматривали. Наверняка какой-то праздник. Радостные лица, то пляшут, то поют. Одеты красочно и пёстро. Мимолётное сверкание на руках, шеи и висках у женщин, на руках, шеи и груди у мужчин. Лучи скользят по стеклянным бусинам, бронзовым височным кольцам в виде аккуратно закрученной спирали у женщин, по серебряным браслетам, по бронзовым и серебряным гривнам на шеи и груди мужчин и женщин. Кстати, красивых, хотя и невысоких, за исключением некоторых. В основном мужчины и женщины среднего роста. Много детей, подростков поменьше, но тоже немало. Взрослые в основном молодые и относительно среднего возраста, стариков почти нет. Ну, что же неудивительно. От зари до темна изнурительный физический труд ради выживания и лечение только травами и разного рода народными средствами. Дожить до стрости, видимо, дано не каждому. В праздник все от души радовались отдыху.
Красивые лица, я бы определил немного узковаты, черты лица, будто точёные. Преобладающий цвет глаз серо-стальной, серо-зелёный или цветá скорлупы спелого ореха. Волосы тёмно-русые или светло-каштановые. И ни одного носа курносого, уточкой и, тем более, картошкой. Прямые и узкие.
Интересно было наблюдать за ними, с удовольствием провели бы тут больше времени, даже не хотелось уходить отсюда, но опасались нарушить хорошее настроение здешних обитателей. Да и любознательность толкала заглянуть ещё в какой-нибудь век, к тому же и обратно надо бы не затягивать.
4
Середина XIII века. Тот же мыс над рекой на окраине будущего села Горналь. Сильный запах сожженного дерева, треск, словно от дров гигантского костра, причём со всех сторон. Так и есть, отовсюду полыхает.
Далеко на горизонте поднимается дым от другого огромного пожарища. Уж не древняя ли Суржа горит?
Брёвна крепостной стены догорают, сломанные ворота валяются утыканные стрелами. В воздухе носятся ошмётки пепла. От сильного ветра жёлто-оранжевые языки раздуваются и удлиняются, обхватывают всё, что по близости, потемневшие головешки искрятся.
В огромные проёмы остатков от крепостной стены виден лесостепной простор, где неспешно двигаются темноволосые всадники на коричневых низкорослых лошадях. Они обступили с двух сторон кучку пеших: мужчин, женщин и детей в светлых одеждах. За ними следуют смешанное стадо скота, отобранное у славян и кибитки с женщинами и детьми всадников, которые замыкают шествие. Враги захватили полон. Эх, жаль, что с собой нет автоматов…
У подножия холма широкая река, безмятежно несёт свои воды в сторону Днепра. Несёт туда и тела, погибших защитников крепости и их захватчиков. Желающих посягнуть на чужую землю множество. Не останавливают их ни высокие стены, ни глубокие рвы, наполненные водой, ни крутые валы, ни быстрые или полноводные реки, ни топкие болота, ни бугристые и крутобокие взгорки. Нападающий народ-войско одолеть мирным жителям трудно, особенно, если враги одержимы алчностью.
Вдруг среди завывания огромного кострища различили стоны. Прислушались и обернулись на звук. Около пылающего дома под обвалившимися, местами потемневшими и обгоревшими бревнами виднелась грязная ступня. Подняли брёвна, отбросили в стороны. Парень лет семнадцати со стрелой в правой голени лежал с закрытыми глазами. Не поняли в сознании или нет. Явно не из войска кочевников.
Из рюкзака достали аптечку. Попытались вытащить стрелу. Юноша тут же открыл глаза и заорал. Испуганно воззрился. Виталий обработал рану и перевязывал, я помогал, держа ногу и заговорил с парнем. Сказал, что нездешние, пришли из Новгорода, мол, сами чуть не нарвались на кочевников. Лицо парня припухло то ли от побоев, то ли от упавших на него брёвен; руки и ноги в кровоточащих ссадинах и синяках, похоже, ещё несколько рёбер сломаны.
Спросил, как зовут его.
- При крещении дали имя Егор, - пролепетал раненный, морщась от боли.
Голосовой переводчик не подвёл и на этот раз.
- Георгий, значит. По-простому Егор, - высказал я мысли вслух, – ты тут полежи, мы пройдёмся, может ещё кому-нибудь помощь нужна, - огляделся вокруг, чтобы ему под голову подложить?
Ничего не нашёл поблизости. Наломал веток с куста, до которого огонь не добрался. Подобрал плоский небольшой камень. Приподнял голову Егору, попросил Виталия подержать. Нагрёб земли камнем, положил ветки, на них ̶ его голову. После того, как бросил камень заметил на руке красновато-коричневатые пятна. Меня аж передёрнуло. Чья-то кровь. Вытер о траву…
- Никого не осталось, - промолвил Егор, - душегубы бросали убитых в реку, раненных - с обрыва в ров. Разозлились. Они обступили и кричали, чтобы сдались и дары им вынесли, тогда уйдут. Мы отказались, приняли бой. Много из их войска побили. Но они всё ползут и ползут по склонам. У нас и обороняться уж нечем. Вот и одолели. – Егор затих, но дышал, возможно, потерял сознание или заснул.
Потихоньку отошли от юноши и направились на поиски, кого-нибудь из выживших. Поселение догорало, дым взвивался в белёсое небо.
Заглядывали внутрь остатков домов через тлеющие головешки, искали среди разных нагромождений, которые остаются после пожара и разграбления, заходили везде, куда можно было пройти. Враги, что не унесли, то сломали, распороли, разбили. Попадались убитые стрелами или зарубленные собаки. Казалось обошли всё, что можно и хотели повернуть обратно к тому юноше, как различили звуки, похожие на всхлипывание.
Среди груды испорченных вещей что-то копошилось. Присмотрелись. Мальчонка. В саже и пепле рубаха и штаны большего размера, чем он. Серо-голубые глаза испугано остановились на наших лицах.
- Не бойся, - сказал Виталий, - мы добрые. Ты не ранен?
Мальчику, на вид лет шесть, короткие светлые волосы чем-то измазаны, как и его лицо и одежда.
- Мы нашли одного раненного, пошли к нему. Ты ему поможешь, он тебе поможет. Сами мы не здешние и нужно уходить. Пойдёшь к нему?
Мальчик кивнул.
- Давай руку, - я протянул свою.
Мальчишка отпрянул, настороженно и опасливо посмотрел.
- Пойдём за нами, - предложил Виталий и направился обратно.
Оборачиваться не стали, чтобы не спугнуть, слышали шорох и тихие шаги босых ног позади. Не успели подойти близко к Егору, как мальчуган обогнал нас и припал к единственному выжившему. И разревелся! Юноша что-то шептал, видимо успокаивал. Но разве тут успокоишься, да ещё и ребёнку?!
- Спаси Бог вас, добрые люди! Мне помогли, нашли Олюшку. Вдвоём как-нибудь сдюжим, да Олюшка? – ребёнок кивнул и притих. - Спустимся к реке, может лодью найдём, не найдём, так побредем по берегу. Рано или поздно придём к людям.
- Не поняли, как зовут? – и я указал на того, кого считали мальчиком.
- Нарекли в крещении Ольгой, - ответил Егор.
Мы с Виталием переглянулись, мол, не смогли отличить девчонку от мальчишки.
- Дочка наших соседей, - продолжил юноша, - когда изверги начали ползти на склоны, мать переодела девочку и куда-то отвела прятать, - Егор вздохнул. - Сама не убереглась, увели её вместе с другими. Мужа сбросили ещё живого, - после этих слов девочка опять разрыдалась.
Понадеялись, что жизнестойкий и неунывающий парень выживет и приложит все свои силы, чтобы и девочка здравствовала.
Мы уверили, что оставаться более не можем, распрощались и пошли в сторону обгоревшего дома, откуда тут возникли. Вдогонку нам донеслось слабое: «Там прохода нет!»
- Где проход есть? – пришлось спросить.
Егор махнул рукой в трёх направлениях. Мы поклонились ему в знак благодарности и направились по одному из них, где можно скрыться от глаз Егора и маленькой Ольги.
На ходу шёпотом я высказал мысль, не нарушится ли что-либо в развитии истории нашей страны, после того, как мы тут полазили?
- Вернёмся, узнаем, - процедил Виталий, несколько секунд помолчал, и добавил, – Если даже измениться что-то, то как сможем исправить? Разбинтуем ногу Егора? Отведём Олюшку в тот хлам, где она пряталась?
Я пожал плечами.
Когда убедились, что нас никто не видит, выключили прибор и чуть не свалились с холма, потому что оказались не на его большой макушке, где размещалась крепость с поселением, а на заросшем травой склоне. Это, что уже признаки изменений из-за нашего вмешательства? Огляделись. Домики села такие же, здания монастыря тоже. Мы с облечением вздохнули. Да, изменения есть, но не из-за нас, от истекших веков. Некогда высокая и массивная меловая столовая гора превратилась в холм, хотя ещё и достаточно значительный. И пошли в сторону остановки, чтобы на автобусе или попутной машине уехать в Курск. От нас опять пахло гарью и дымом. Перед глазами вставали картины угона в плен, сожжённое поселение. Грязная и рыдающая маленькая сиротка с надеждой в глазах и парень придавленный и раненный, но не сломленный..."
2024 г.
Спасибо за внимание