Здравствуйте, товарищи читатели. Сегодня вновь обращаемся к трудам Ленина, поскольку это единственные статьи, которые тут вообще читаются. Предыдущие части можно найти здесь.
Без лишних предисловий начинаем.
2. Итоги революции
По интересующему нас вопросу о государстве Маркс подводит итоги революции 1848–1851 годов в следующем рассуждении из сочинения «18е брюмера Луи Бонапарта»*
Говорит Ленин и приводит огромную цитату из сочинения Маркса, но мы здесь не будем её приводить, а обратимся к комментариям Владимира Ильича.
В этом замечательном рассуждении марксизм делает громадный шаг вперед по сравнению с «Коммунистическим манифестом». Там вопрос о государстве ставится еще крайне абстрактно, в самых общих понятиях и выражениях. Здесь вопрос ставится конкретно, и вывод делается чрезвычайно точный, определенный, практическиосязательный: все прежние революции усовершенствовали государственную машину, а ее надо разбить, сломать.
Этот вывод есть главное, основное в учении марксизма о государстве. И именно это основное не только совершенно забыто господствующими официальными социалдемократическими партиями, но и прямо извращено (как увидим ниже) виднейшим теоретиком II Интернационала К. Каутским.*
Как и со всеми другими цитатами и трудами, с этой работой произошло извращение оппортунистами, решившими "забыть" о деле революции, сев в парламент, тем самым по сути сказав, что они с буржуазией, а не народом, и им просто нужно место пожирнее, где ни в чём они нуждаться не будут.
В «Коммунистическом манифесте» подведены общие итоги истории, заставляющие видеть в государстве орган классового господства и приводящие к необходимому заключению, что пролетариат не может свергнуть буржуазии, не завоевав сначала политической власти, не получив политического господства, не превратив государства в «организованный, как господствующий класс, пролетариат», и что это пролетарское государство сейчас же после его победы начнет отмирать, ибо в обществе без классовых противоречий государство не нужно и невозможно. Здесь не ставится вопрос о том, какова же должна – с точки зрения исторического развития – быть эта смена буржуазного государства пролетарским.*
Продолжает Ленин, подчёркивая, что Маркс строит свои диалектические соображения на основе опыта революций 1848-1851 годов. Учение Маркса и здесь – как и всегда – есть освещенное глубоким философским миросозерцанием и богатым знанием истории подытожение опыта.*
Вопрос о государстве ставится конкретно: как исторически возникло буржуазное государство, необходимая для господства буржуазии государственная машина? Каковы ее изменения, какова ее эволюция в ходе буржуазных революций и перед лицом самостоятельных выступлений угнетенных классов? Каковы задачи пролетариата по отношению к этой государственной машине?
Централизованная государственная власть, свойственная буржуазному обществу, возникла в эпоху падения абсолютизма. Два учреждения наиболее характерны для этой государственной машины: чиновничество и постоянная армия.*
Владимир Ильич говорит, что тысячи нитей, связующих чиновничество и армию с буржуазией неоднократно рассматриваются Марксом и Энгельсом в их сочинениях.
Опыт каждого рабочего поясняет эту связь с чрезвычайной наглядностью и внушительностью.*
Говорит Ленин, отмечая, что рабочий с лёгкостью понимает эту связь на своей шкуре, в то время, как мелкобуржуи не способны понять эту связь, и хуже того, отрицают её, забывая делать практические выводы.
Чиновничество и постоянная армия, это – «паразит» на теле буржуазного общества, паразит, порожденный внутренними противоречиями, которые это общество раздирают, но именно паразит, «затыкающий» жизненные поры.*
Оппортунисты - отмечает Ленин - считают термин "паразитирующей власти" чисто анархическим.
Владимир Ильич называет это извращением марксизма, которое выгодно мелким буржуа и мещанам, называющим империалистическую войну защитой Отечества.
Дальше Ленин говорит, что государственный аппарат множество раз совершенствовался, путём преодоления революций, коих Европа повидала немало. Но хуже всего, что это аппарат подчиняет мелкую буржуазию интересам крупной:
посредством этого аппарата, дающего верхним слоям крестьянства, мелких ремесленников, торговцев и проч. сравнительно удобные, спокойные и почетные местечки, ставящие обладателей их над народом.*
Далее Ленин приводит пример из истории России.
Возьмите то, что произошло в России за полгода после 27 февраля 1917 г.: чиновничьи места, которые раньше давались предпочтительно черносотенцам, стали предметом добычи кадетов, меньшевиков и эсеров. Ни о каких серьезных реформах, в сущности, не думали, стараясь оттягивать их «до Учредительного собрания» – а Учредительное собрание оттягивать помаленьку до конца войны! С дележом же добычи, с занятием местечек министров, товарищей министра, генералгубернаторов и прочее и прочее не медлили и никакого Учредительного собрания не ждали! Игра в комбинации насчет состава правительства была, в сущности, лишь выражением этого раздела и передела «добычи», идущего и вверху и внизу, во всей стране, во всем центральном и местном управлении. Итог, объективный итог за полгода 27 февраля – 27 августа 1917 г. несомненен: реформы отложены, раздел чиновничьих местечек состоялся, и «ошибки» раздела исправлены несколькими переделами.*
Но чем больше происходит «переделов» чиновничьего аппарата между различными буржуазными и мелкобуржуазными партиями (между кадетами, эсерами и меньшевиками, если взять русский пример), тем яснее становится угнетенным классам, и пролетариату во главе их, их непримиримая враждебность ко всему буржуазному обществу. Отсюда необходимость для всех буржуазных партий, даже для самых демократических и «революционнодемократических» в том числе, усиливать репрессии против революционного пролетариата, укреплять аппарат репрессий, т. е. ту же государственную машину. Такой ход событий вынуждает революцию «концентрировать все силы разрушения» против государственной власти, вынуждает поставить задачей не улучшение государственной машины, a разрушение, уничтожение ее.*
И это не логические размышления, - говорит Ленин - а опыт революций 1848-1851 годов, подтверждаемый тем, что в 1852 году Маркс не говорил о том, чем заменить разрушенный государственный аппарат. Ответ на этот вопрос был найден в 1871 году во время Парижской коммуны.
Но можно ли переносить 3 революционных года во Франции на весь мир? - справедливо отмечает Ильич и даёт ответ на этот вопрос, прежде приведя цитату из Энгельса:
«…Франция, – писал Энгельс в предисловии к 3му изданию “18го брюмера”, – Франция есть страна, в которой историческая борьба классов больше, чем в других странах, доходила каждый раз до решительного конца. Во Франции в наиболее резких очертаниях выковывались те меняющиеся политические формы, внутри которых двигалась эта классовая борьба и в которых находили свое выражение ее результаты. Средоточие феодализма в Средние века, образцовая страна единообразной сословной монархии со времени Ренессанса, Франция разгромила во время великой революции феодализм и основала чистое господство буржуазии с такой классической ясностью, как ни одна другая европейская страна. И борьба поднимающего голову пролетариата против господствующей буржуазии выступает здесь в такой острой форме, которая другим странам неизвестна».*
Однако, последнее замечание устарело, поскольку после 1871 года возникла "пауза" в борьбе пролетариата во Франции - замечает Ильич, но не отменяет, что Франция вновь может стать страной, где революция пойдёт до конца.
Но бросим общий взгляд на историю передовых стран в конце XIX и начале XX века. Мы увидим, что медленнее, многообразнее, на гораздо более широкой арене происходил тот самый процесс, с одной стороны, выработки «парламентарной власти» как в республиканских странах (Франция, Америка, Швейцария), так и в монархических (Англия, Германия до известной степени, Италия, скандинавские страны и т. д.), – с другой стороны, борьбы за власть различных буржуазных и мелкобуржуазных партий, деливших и переделявших «добычу» чиновничьих местечек, при неизменности основ буржуазного строя, – наконец, усовершенствования и укрепления «исполнительной власти», ее чиновничьего и военного аппарата.*
Нет никакого сомнения, что это – общие черты всей новейшей эволюции капиталистических государств вообще. За три года, 1848–1851, Франция в быстрой, резкой, концентрированной форме показала те самые процессы развития, которые свойственны всему капиталистическому миру.*
В особенности же империализм, эпоха банкового капитала, эпоха гигантских капиталистических монополий, эпоха перерастания монополистического капитализма в государственномонополистический капитализм, показывает необыкновенное усиление «государственной машины», неслыханный рост ее чиновничьего и военного аппарата в связи с усилением репрессий против пролетариата как в монархических, так и в самых свободных, республиканских странах.*
Всемирная история подводит теперь, несомненно, в несравненно более широком масштабе, чем в 1852 году, к «концентрации всех сил» пролетарской революции на «разрушении» государственной машины.*
Чем заменит ее пролетариат, об этом поучительнейший материал дала Парижская коммуна.*
Такими словами заканчивает Ленин вторую часть второй главы, и на этих словах и заканчивается сегодняшняя статья. Всё остальное мы рассмотрим в следующий раз, ну а на этом всё.
* все цитаты взяты из 33 тома ПСС Ленина