Дисклеймер: автор статьи не является профессиональным театроведом. Более того, автор максимально предвзят, потому что в одном спектакле играет сам, а в другом играет много его друзей. Этот текст — попытка «причесать смородину», способ разложить разрозненные мысли по полочкам и вывести из всего этого какое-то резюме.
Почему эти два спектакля?
Понятно, что может возникнуть закономерный вопрос, но именно эти два спектакля имеют между собой много общего, в то же время разительно отличаясь. Схожесть этих спектаклей состоит в следующем:
- выпущены спектакли с разницей всего в два дня — 16 ноября 2024 «Три» и 18 ноября 2024 «История старой квартиры»
- в спектаклях используется схожий сценографический приём — «прозрачные стены» с разметкой на полу, в духе фильма «Догвилль»
- герои обоих спектаклей находятся в одной квартире, в которой и происходит всё основное действие
- на оба спектакля не достать билеты :)
Различий, на первый взгляд, гораздо больше:
- «История старой квартиры» рассказывает хронологические события всего ХХ века, в то время как «Три» — современная история (действие спектакля происходит в 2020-2021 годах)
- «Квартира» состоит из реальных документов эпохи, в то время как «Три» создан на основе сюжета пьесы Чехова «Три сестры» из этюдов и личных историй артистов
- формы актёрского существования в спектаклях кардинально различаются. В спектакле «Три» используется классическая «четвёртая стена», мы словно подглядываем за героями. Ко всему этому, каждый артист играет одного персонажа на протяжении всего спектакля. В Старой Квартире все герои напрямую общаются со зрителем, рассказывая не только историю своей семьи, но и историю России, а у каждого актёра с десяток ролей, которые каскадом проносятся через весь спектакль
Так почему же именно эти два спектакля взяты в сравнение? При чём здесь вообще «культурный код»? Давайте разбираться.
О спектаклях
Кратко расскажу про каждый спектакль, чтобы внести немного контекста.
Спектакль «Три» берёт за основу пьесу Чехова «Три сестры», но оставляет только имена персонажей и их сюжетные линии между собой. Теперь Ольга, Маша и Ирина — подруги, живущие в одной коммуналке. Андрей теперь не брат, а их сосед. Солёный стал современным художником «Солти», а Вершинин — врач, а не военный. Действие происходит в мае 2020 года, введены ковидные ограничения, все сидят дома, потихоньку свыкаясь с новой реальностью. Конечно, мы, смотря на героев из будущего, знаем, что ковид не навсегда, что ограничения будут сняты. Заканчивается спектакль в Новый Год, 31 декабря 2021 года, когда герои загадывают свои самые сокровенные желания, в надежде на то, что в будущем всё будет хорошо.
«История старой квартиры» — сценическое переложение одноимённого графического романа Александры Литвиной и Анны Десницкой, в котором через призму старой квартиры рассказываются основные вехи истории России с 1902 по 2002 год, только в постановке действие перенесено из Москвы в Петербург, внесены небольшие корректировки — так, в спектакле присутствует сцена блокадного Ленинграда, которой нет в книге, поскольку в Москве ВОВ имела совершенно другую коннотацию. Примечательно, что книга написана для детей, и рассказчиками являются тоже дети, за редкими исключениями принадлежащие одной семье. Мы наблюдаем историю не только страны, но одной конкретной (вымышленной) семьи.
Уже здесь можно увидеть новые сходства спектаклей. Сюжеты исходных материалов перенесены в Петербург, что усиливает для нас узнаваемость героев, ситуаций в которых они находятся, контекста, в котором они существуют. Ещё, учитывая, что действие обоих спектаклей происходит «в прошлом», исторический контекст и то, что мы знаем, что будет в будущем, позволяют зрителю не просто отстранённо смотреть спектакли, но и воспринимать всё сказанное «с позиции силы», ведь зритель, в отличие от героев, знает, что будет «завтра». Самый простой пример, который можно вспомнить — «Завтра была война» Бориса Васильева, где в конце мы узнаём (СПОЙЛЕР!), что всё действие происходило в 1940 году, и «Следующий будет счастливым, вот увидите!».
Примечательно, что оба спектакля останавливают свой ход ровно перед 2022 годом, и заканчиваются они на загадывании желаний: чтобы в будущем всё было хорошо. Произносятся или умалчиваются самые тайные чаяния всех героев, все их сокровенные помыслы. Ведь «Новый год — это время, когда сбываются самые сокровенные желания». В «Истории старой квартиры» Новый год в финале присутствует символически — бегущее время замирает в 2022 году, и на этом спектакль завершается. В «Три» повторяется тот же приём.
И как раз с Нового Года и начнётся наш разбор.
Материализм культурного кода
В России Новый Год — один из двух самых главных праздников. Почему–то мы всегда надеемся, что именно в Новом Году всё будет по–другому. Мы пойдём в спортзал, начнём учить язык, словом, в новый год мы хотим войти совершенно другими людьми. С этим даже связано много шуток: «Тот я, из будущего, самый замечательный человек, лучшая версия меня». Это является одной из составляющих нашего культурного кода, если даже не его базисом.
И в обоих спектаклях Новый год не просто присутствует, он именно что даёт толчок к движению вперёд. В «Три» Новый год является поводом, чтобы всем героям собраться вместе, и несмотря на все конфликты и невзгоды объединиться, дабы сделать этот шаг в будущее, к новым себе. В «Квартире» напрямую мы Новый год не видим, но он незримо присутствует с нами в сценах 1914 года, когда герой этого эпизода, Николка Муромцев, на фоне Рождества рассказывает о том, как его папа ушёл на фронт лечить раненых.
Примечательными как раз являются элементы этого новогоднего быта. Самый главный элемент праздника — ёлка, в обоих спектаклях решён не классическим образом. В «Три» ёлку собирает хозяин квартиры Иван Романович, в качестве подарка. Ëлка сделана из деревяшек. В «Истории старой квартиры» ёлку собирает Николка с няней. И там и там ёлка — не растение или искусственное дерево из пластика, а лишь образ.
Этот образ несёт собой функциональную нагрузку «узнавания», ведь у любого русского человека сразу срабатывает ассоциация «ёлка=Новый год». И как раз от узнавания образа у зрителя срабатывает внутреннее подключение к ситуации. Потому что у каждого есть свои истории, связанные с Новым годом, свои ассоциации, состоящие из фильмов, еды и предметного мира.
И как раз мы переходим к основному разделу — культурный код через предметный мир.
«Все мы выросли из узоров на ковре»
В обоих спектаклях используется огромнейшее количество предметов быта, разных узнаваемых элементов: телевизоры, столы, одежда, посуда. Опять же, в разных спектаклях функциональное назначение этих вещей разное.
В «Три» эти предметы нужны, чтобы создать правдивое пространство быта жителей коммунальной квартиры, где происходит действие. Здесь этот приём работает как в кино, когда художники создают такое пространство, в которое мы верим. В кино обычно проще, можно просто найти подходящую квартиру и арендовать её для съёмок (поэтому, в то время, когда камеры были настолько большими, что их нельзя было пронести в квартиру, локации всегда строили в павильонах). Здесь же, в спектакле, «жилую квартиру» нужно было создать с нуля. И подбор предметов должен был быть такой, чтобы зритель верил в то, что вот за этим столом–книжкой каждый вечер пьют чай, а в этом серванте хранится реальная посуда, из которой герои едят. Даже пол на кухне застелен линолеумом, что ещё больше усиливает нашу веру в происходящее на сцене.
«История старой квартиры» использует разные предметы быта кардинально другим способом. Поскольку за 3 часа нам нужно «пролететь на машине времени» через весь ХХ век, невозможно выстраивать на сцене каждое десятилетие в полном объёме. Иначе спектакль шёл бы не 3 часа, а 3 дня, и 10 актов! Да и не нужно. Предметы здесь используются как «маркеры эпохи», позволяющие зрителю быстро погрузиться в то или иное десятилетие. Местами мы даже можем наблюдать эволюционные изменения конкретных вещей: телевизоры меняются, экраны становятся больше и занимают всё большую площадь, проигрыватели также уменьшаются, не в ущерб функциональности, часы тоже меняются, не утрачивая своего назначения. Даже происходит так, что предметы в одном десятилетии, предназначенные для одного использования, в другом десятилетии находят себе совершенно иную форму: ковёр, «задававший тон всей комнате», лежавший в 1914 году на полу в гостиной, в 1991 году уже висит на стене.
И вот как раз об этом хочется поговорить — что из себя представляет культурный код?
«Культурный код — ключ к пониманию данного типа культуры; уникальные культурные особенности, доставшиеся народам от предков; это закодированная в некой форме информация, позволяющая идентифицировать культуру.
Культурный код определяет набор образов, которые связаны с каким-либо комплексом стереотипов в сознании. Это культурное бессознательное — не то, что говорится или чётко осознается, а то, что скрыто от понимания, но проявляется в поступках. Культурный код нации помогает понимать её поведенческие реакции, определяет народную психологию»© Википедия
То есть, культурный код любой нации составляют, в том числе, и предметы быта. Вернее даже конкретные предметы, которые были либо у всех, либо у большинства.
В детстве ковёр на стене был у всех. У меня ковёр был в квартире бабушки. И всегда, оставаясь на ночь, я рассматривал узоры и пальцами водил по зелёным цветам. Можно добавить немного лирики, и сказать, что этот ковёр уносил меня в царство сна, как на картине «Ковёр-самолёт» Васнецова.
И я знаю точно, что так было не только у меня, но и у многих и многих людей моего поколения. Все мы выросли из узоров на ковре.
И так можно сказать про множество других предметов. Стол–книжка, в том или ином виде. был (и даже остаётся) у всех. Хрустальная посуда из серванта, которая достаётся только на праздники, имеется во многих семьях. И даже если этого всего не было конкретно у вас–это было у ваших знакомых, ваших близких людей.
Но почему при фразе «ковёр на стене» у любого постсоветского человека сразу срабатывает «механизм узнавания»? Попробуем разобраться.
Эмоция+воспоминание+предмет=элемент культурного кода
Как создаётся любой мем? Мем — это идея или образ, который быстро распространяется. То есть появилось что–то яркое, узнаваемое, например, фраза, видео, звук, и этим все вокруг начали делиться. И вот, ты уже не можешь отвязаться от залипшей в голове песни, или явно понимаешь, что «план надёжный, как швейцарские часы». По сути, мем, если он был достаточно ярок, при долгом существовании (что для мема редкость) становится частью культурного кода.
Но что именно, и как попадает в культурный код?
Любое человеческое эмоциональное погружение создаёт ценность для предмета. Вот лежит на полке камень, и для всех вокруг это просто камень. Но хозяин камня привёз его с берега моря, на котором он оказался первый раз в жизни. На поездку он долго копил, а на отдыхе познакомился с интересными людьми, может даже возникли какие–то романтические отношения.
Но человеческая память не вечна, и чтобы сохранить воспоминания об этих замечательных моментах, мы и покупаем сувениры, находим памятные предметы. У меня лично вот так долгое время на полке лежал увесистый камень с берега Чёрного моря в Сочи, куда мы с родственниками ездили в далёком 2009 году, когда мне было 11. Сейчас этого камня у меня уже нет, но, вспомнив его, я снова вижу, как мы пытались устроиться на этой крупной гальке, как я ловил медуз, как в шторм по глупости полез купаться и ободрал себе ноги до крови. Я вспоминаю это прямо сейчас, когда пишу, просто лишь вспомнив об этом камне, который долгие годы потом лежал у меня на полке!
Получается, что камень, который я привёз из поездки, является якорем к этим воспоминаниям. Мои яркие эмоции от поездки будто насытили этот камень, и он стал ключом к эпизоду моей жизни.
То есть, можно сказать, что и весь предметный мир, который окружал нас в период взросления, также является эмоциональным якорем к воспоминаниям. Воспоминаниям целого поколения, или даже поколенИЙ.
И эти воспоминания, через предметы, и создают культурный код.
Поэтому, когда мы говорим о ковре, или о столе-книжке, или о гранёных стаканах — мы говорим не о конкретных предметах. Мы говорим о своих воспоминаниях и эмоциях, связанных с этими предметами. По сути, мы общаемся эмоциями и воспоминаниями. А как мы знаем, мысль не имеет формы, пока ты эту форму не создал. Словами, рисунками, звуками. Спектаклями.
Культурный код через язык
Возникает закономерное умозаключение, что у каждой нации есть свой такой культурный код. Но почему же он тогда отличается?
Преподавая на актёрском мастерстве систему Михаила Чехова, я вывел такую формулировку: «Твоё знание о слове — это совокупность твоих знаний о всех формах этого слова». Если я вам скажу слово «стол», вы сразу же представите конкретный стол, но если попрошу вас представить другой стол, вы не начнёте представлять стулья, вешалки. Ваше знание о том, что такое стол, состоит из тысяч столов, которые вы видели в своей жизни.
А поскольку в одной стране (или группе стран, если брать СССР) эти предметы были, по большей части, типовые, то и в голове нашей они отложились одни и те же.
Следовательно, когда мы общаемся между собой, в голове представляются одни и те же образы, что позволяет нам понимать друг друга гораздо лучше. Не зря, например, историки, при соблюдении правил исторического спора, сговариваются о терминологии и значении конкретных слов — прогресс пока ещё не дошёл до того, чтобы мы умели читать мысли друг друга.
В 2019 году, когда я был в Израиле, я задумался о том, на каком языке думают те, кто здесь давно живёт. Знакомые были разные: репатрианты, переехавшие в 90–х, дети, которые уже родились здесь, молодые люди, которые уехали из России, когда ещё были детьми. Ответы были всегда разные. Кто–то думал на иврите, кто–то на русском. Были даже те, кто в мыслях перешёл на английский!
Но ведь язык тоже является тем, что образует собой культурный код. Взять самый простой пример — слово «лестница». На русском языке лестница, по которой забираются, и обычная будут обе «лестницами». В английском языке лестница, по которой взбираются — «ladder», а по которой идут — «stairs». Это уже вопрос к филологам, почему в другом языке появилось два слова для обозначения того, что у нас объясняется одним.
Та же история с цветом — журнал Psychological Science публикует исследование, что люди, говорящие на разных языках, по разному воспринимают цвета. Например, говорящие на русском и греческом лучше определяли оттенки синего, а говорящие на немецком — оттенки зелёного. Да что говорить — народности севера (чукчи, лопари, ненцы) имеют более 20 слов для обозначения разных видов снега!
Получается, что не только предмет определяет культурный код, но и то, как мы этот предмет называем.
Выводы
Понятно, что оба спектакля не ставили перед собой задачи проанализировать наш культурный код. Но, как мы увидели, они оба его активно используют, что позволяет активно вовлекать зрителя за счёт не только художественных выразительных средств, но и контекста, в которых существуют и спектакли, и зрители. Можно даже сказать, что это является одной из составляющих успеха этих постановок — билеты не достать на 3–4 месяца вперёд.
Работа с культурным кодом — это работа с коллективной памятью зрителя, что позволяет общаться и транслировать свои мысли на подсознательном уровне. Поэтому, считаю, данный инструмент нужно обязательно брать на вооружение при создании произведений искусства, если вы хотите общаться со зрителями контекстуально, а не только напрямую. Элементы этой работы с культурным кодом можно увидеть у разных режиссёров, но наиболее ярко они проявлены здесь.
Следовательно, чтобы создать успешную международную постановку, режиссёр обязан работать не только с культурным кодом своей страны, но и с культурными кодами других стран. А для этого нужно много читать, смотреть, слушать не только отечественного, но и зарубежного искусства. Выцеплять, находить взаимосвязи и параллели со своим культурным кодом. И из всего этого создавать великие произведения искусства.
Автор: Владимир Лесных
отдельная благодарность Владиславу Мезенину в составлении статьи
Фотографии взяты с сайтов театра КТМ и Городского театра