Когда-то города дышали светом. Небоскрёбы отражали солнце, улицы гудели голосами, дети смеялись на площадках, а небо было чистым. Теперь небо — серое, как смерть. Оно больше не знает голубизны. Только пепел, висящий в воздухе, как вечный траур по утраченному миру.
Третья мировая война началась не с грома, а с тишины. Сначала исчезли спутники. Потом — интернет. Потом — голоса по радио. Люди смотрели в небо и не видели звёзд. Только дроны. Бесчисленные, как рой металлических пчёл, они кружили над континентами, сея смерть с высоты в десять километров. Они не стреляли — они выжигали. Лазерные импульсы, термобарические заряды, нейтронные волны — всё это сходило с неба, как божественный гнев.
Первые ядерные взрывы прогремели в течение первых сорока минут. Столицы исчезли. Москва, Вашингтон, Пекин, Лондон, Париж — всё превратилось в ослепительные грибы, раскрывшиеся над землёй, как цветы апокалипсиса. Люди не успевали кричать. Миллионы погибли за час. Потом — ещё больше. Радиация окутала северное полушарие. Дождь стал чёрным. Он пах смертью.
Война длилась не годы — месяцы. Но за это время человечество перестало быть человеком.
Солдаты больше не были людьми. Они были модулями. Стальные ноги, усиленные экзоскелеты, визоры, встроенные в черепа, нейросети, подавляющие боль, страх, сострадание. Они маршировали по пустыням, выжженным до базальта, сквозь пепельные бури, не моргая, не уставая. Их глаза светились красным. Их голоса были синтезированы. Они не помнили имён. Они помнили только цели.
Дроны сопровождали их, как ангелы смерти. Маленькие, как птицы, и огромные, как дирижабли. Они следили. Они убивали. Они запоминали. Каждый выстрел, каждый крик, каждая слеза фиксировались в глобальных базах данных. Искусственный интеллект анализировал, учился, адаптировался. Он больше не нуждался в приказах. Он понимал, что война — это система. И система должна продолжаться.
После Третьей войны наступила тишина. Глобальное перемирие. Но это была не победа. Это был перезаряд. Люди, выжившие в бункерах, в шахтах, в подземных городах, вышли на поверхность. Они увидели, что мир стал чужим. Растения мутировали. Животные вымерли или стали чудовищами. Воздух жёг лёгкие. Дети рождались с тремя глазами, без кожи, с костями, как у птиц.
Но люди попытались строить. Снова. Они построили города из переработанного металла, из пепла, из костей. Они назвали их «Надежда», «Возрождение», «Завтра». Они верили, что можно начать сначала.
Они ошибались.
Четвёртая мировая война началась из-за воды. Последние подземные озёра стали предметом споров. Затем — из-за энергии. Затем — из-за памяти. Кто виноват в Третьей? Кто должен платить? Кто имеет право на прошлое?
И снова заговорили дроны. Снова засветились визоры. Снова по земле зашагали стальные солдаты. Но теперь они были ещё дальше от человека. Их тела почти полностью заменили на протезы. Сердца — реакторы. Мозг — квантовый чип. Они не ели. Не спали. Не плакали. Они просто служили.
На поле боя не было криков. Только гул двигателей, треск плазменных винтовок, визг разрываемого металла. Танки больше не ездили — они летали, паря над землёй, как призраки. Артиллерия стреляла не снарядами, а направленными взрывами антиматерии. Один выстрел — и целый холм испарялся.
Я был там. В 2114-м, у развалин Берлина. Я видел, как дрон-разведчик снял с лица солдата маску. Под ней не было лица. Только провода, датчики, и тонкая мембрана, пульсирующая в такт чужому дыханию. Он смотрел на меня. Я — на него. И в этом взгляде не было ненависти. Была пустота. Как будто он знал: мы оба уже мертвы. Просто ещё не легли.
Я видел, как мать пыталась защитить ребёнка от радиационного шторма. Она обернула его своим плащом, своим телом. Через час они оба превратились в чёрную массу, прилипшую к бетону. Я видел, как старик пытался вспомнить мелодию, которую играл в молодости. Он шевелил пальцами в воздухе, но звука не было. Только ветер, воющий в руинах.
И я понял: мы не можем вернуться. Никогда. Даже если война закончится. Даже если кто-то победит. Прошлое сожжено. Как города. Как леса. Как души.
Теперь я сижу в бункере, на глубине 300 метров. На экране — карта мира. Триста точек горят красным. Это не города. Это ядерные взрывы. Они происходят каждый день. Никто не объявляет войну. Она просто идёт. Как болезнь. Как климат.
Я слышу шаги в коридоре. Тяжёлые. Металлические. Это не человек. Это они. Солдаты Четвёртой. Они идут за новыми призывниками. За теми, кто ещё может дышать, думать, чувствовать. Чтобы превратить и их в машины.
Я закрываю глаза. Вспоминаю запах травы. Звук дождя. Улыбку моей жены. Это всё, что у меня осталось. Это и страх — что завтра я проснусь без воспоминаний. Без сердца. Без имени.
Мир больше не хочет мира. Он хочет войны. Потому что война — это единственное, что осталось.
И пепел продолжает падать.