Когда мамины слова — «Неблагодарная ты!» — догнали меня на пороге их дома, я лишь горько усмехнулась. Сынишка сладко сопел в автокресле, Максим торопливо грузил коляску. "Просто опыт," — прошептала я про себя, вспоминая, как мы сюда попали.
Все началось после института. Мы с Максимом поженились на выпускном, денег на съем не было, и он предложил пожить у его родителей. Я, тихая и покладистая, согласилась. Оказалось, что в семье мужа заправляет свекровь, Лидия Николаевна. Мужчины — Максим, его отец и младший брат — беспрекословно выполняли ее волю.
Нашу "комнату" я делила с антресолями. Лидия Николаевна, бойкая дама под пятьдесят, мгновенно переложила на меня все хозяйство. Стирка, уборка, готовка на пятерых — без выходных. Даже когда я устроилась на хорошую работу и приходила выжатая как лимон, у плиты ждали именно меня. Я платила половину коммуналки и закупала продукты для нас с Максимом. А он...
— Макс, мы оба работаем. Пора съезжать.
— Тебе что, плохо тут? — удивился он, не отрываясь от телефона.
— А что, нет? Ты всю зарплату отдаешь маме, а я еще и за коммуналку плачу. Этих денег хватило бы на съем!
— Мама лучше знает, как копить, — отмахнулся он. — Потом нам поможет.
Я закипела:
— Максим, мы тут не семья, мы приживалы в кладовке! Почему я должна кормить и убирать за твоих родителей и брата? Даже в душе мне указывают, сколько времени мыться!
— Сейчас не потянем отдельно, — пробормотал он, явно не ожидая такого накала. — Заработаем больше — подумаем.
«Понятно», — подумала я. Стала задерживаться на работе, выбила повышение. Через месяц сняла маленькую квартиру рядом с офисом и поставила ультиматум: либо он со мной, либо я одна.
— Твоя зарплата, что ты отдавал маме «на хранение», должна была скопиться на первый взнос по ипотеке, — напомнила я.
Максим потупился:
— Деньги... они пошли на ремонт родительской дачи. Мама очень просила помочь. Кредит был.
Я онемела. «Вот так родители мужа! Жили на наши деньги и труд, а им и не стыдно!» Мы уехали. Простила ли я Максима? Наверное. Мы работали как проклятые, отказывая себе во всем, чтобы купить жилье. О сыне задумались только под тридцать.
Когда я сообщила маме о беременности, она расцвела:
— Поживите у нас после роддома! Поможем с малышом!
— Справимся, мам! Макс возьмет отпуск.
— Не отрывай его от работы! Мы с отцом поможем! Договорись с Максимом!
Максим мрачнел, но мне было неудобно отказывать. Из роддома мы поехали прямиком к родителям. Стол ломился: салаты с майонезом и солеными огурцами, копчености, жареная картошка с грибами.
— Натуральные дары! — гордо объявил папа.
Я умоляюще посмотрела на Максима. Он молча уехал и вернулся с пакетом: творог, кефир, гречка.
— Максим, ты что, в магазин ездил? — мама аж побледнела от обиды. — Стол плохой? Деньги девать некуда? Неужели принципиально из разных холодильников есть?
— Молодежи не угодишь! — взорвался папа. — Моя мать троих на общем столе выкормила! Лена тоже! А ты избаловалась, магазинной дрянью питаться стала! Натуральное не хочешь! Мать расстроила!
Его взгляд упал на упаковку подгузников:
— Лена, глянь! Подгузники! Здоровье ребенку губят! Мальчика особенно парить нельзя! У нас пеленки запасены — бери и пользуйся!
Мама подхватила:
— Внука в обиду не дадим! Подумай о его здоровье!
Я молча пошла в комнату. На кровати лежала стопка жестких, советских пеленок. Утром на завтрак пахло беконом и грибами.
— Мам, это слишком жирно. Я кашу сварю.
— Привередница! На одной каше не выживешь. В обед картошку с опятами потушу.
— Это тяжело для кормящей...
— Ты меня поучать будешь?! Натуральное — не повредит! Лучше пеленки постирай — гора грязных!
— Загружу машинку...
— Машинку гонять?! Руками! Обленилась совсем! И так на всем готовом!
Я не спорила. Просто сказала Максиму: «Собираемся домой». Он облегченно кивнул:
— Говорил же, плохая идея.
— Мама так звала... Боялась обидеть.
— Сейчас обидится вдвойне! — усмехнулся он.
Он был прав. Услышав о нашем отъезде, мама всплеснула руками:
— Неужели плохо вам было?! Неблагодарные! Все готовое — и все не так!
— Мы просто к своему укладу привыкли, — миролюбиво сказал Максим, хватая чемоданы. — Спасибо за гостеприимство.
Мама еще долго ворчала в трубку о моем эгоизме. Я слушала, глядя на мирно спящего в своей кроватке сына. «Жизнь учит: взрослым детям с родителями жить нельзя. А я, дура, дважды на одни грабли наступила». Горький опыт, да. Но свой.