Когда-то, в давние времена, когда земля ещё дышала иначе, а небо было ближе к людям, существовала земля, о которой теперь напоминают лишь эхо ветра и тени на дне моря. Атлантида. Имя, что звучит, как последний вздох утонувшего мира. Не просто остров, не просто город — целая цивилизация, воздвигнутая на силе разума, красоте духа и гордыне сердца. Говорят, её построили боги, или, по крайней мере, дали людям знания, что не полагались смертным. Бронзовые колонны, храмы из золота и электрума (сплав золота с серебром), каналы, по которым текла вода, как по жилам живого тела. Там, где сегодня лишь синева бездны, когда-то пели хоры, звенели арфы, и мудрецы спорили о вечном под сводами библиотек, чьи стены хранили знания, превосходящие всё, что знает нынешний род человеческий.
Гомер, слепой певец вечного, не пел об Атлантиде в своих песнях. Ни в «Илиаде», ни в «Одиссее» нет её имени. Но в глазах его, лишённых света, отражалась та же бездна, что поглотила остров. Быть может, он знал. Быть может, слышал шёпот старцев, что передавали сказания от отца к сыну, о земле, ушедшей под волны за то, что люди забыли, кто они. «Они стали сильны, — говорил Платон, — и велики в сердце своём, и, обладая всем, возгордились». И вот в этом гордом мгновении — в миг, когда человек поверил, что он равен богам — начался их конец.
Они поклонялись не только небесам, но и себе. Строили алтари из собственных достижений. Знание, что должно было вести к смирению, стало оружием. Они управляли природой, как хозяева, а не как дети. Плодородные поля превратились в каменные пустыни, моря — в зеркала их амбиций. И тогда небо замолчало. Боги отвернулись. Или, быть может, они просто смотрели, как смотрят родители на ребёнка, который бежит к обрыву, зная, что остановить его — значит лишить выбора.
И в один день, когда солнце стояло в зените, и море было спокойно, как сон младенца, земля вздрогнула. Не просто земля — сама ткань мира. Гром, которого не было в небе, прокатился под океаном. Горы, что возвышались над водой, задрожали. Люди выбегали на площади, думая, что это праздник, что земля танцует в честь их величия. Но это был не танец. Это был стон.
А потом пришла волна (*по современным оценкам - от 20 до 100(!) метров в высоту).
Не просто волна — гигант, рождённый из ярости глубин. Она поднялась, как гора, но не из камня, а из воды, тьмы и гнева. Её вершина касалась облаков, её подножие было погребено в бездне. Она шла без крика, без ветра — лишь с тихим рокотом, как шаг судьбы. Гомер, если бы был там, не нашёл бы слов для неё. Ни эпитетов, ни метафор. Лишь молчание. Потому что перед таким величием даже поэзия теряет голос.
Она накрыла Атлантиду, как мать накрывает дитя одеялом — но не для тепла, а для вечного сна. Храмы рухнули, как песочные замки. Башни исчезли в один миг. Люди кричали, но крики были смыты раньше, чем достигли неба. Огонь погас, книги растворились, бронза покрылась солью. Всё, что было создано за тысячи лет, ушло за один день. И не было похорон, не было плача, не было памятников. Только море, поглотившее всё, и тишина.
И вот теперь, спустя тысячелетия, мы стоим на берегу и смотрим в океан. И видим ли мы что-то? Нет. Только волны, такие же, как тогда. Те же, что смыли цивилизацию. Но мы не помним. Мы строим города из стекла и стали, летаем, как птицы, и говорим, что мы умнее. Мы забываем, что гордость — это не сила, а слабость. Что знание без мудрости — как огонь без руки. Что море помнит всё.
Гомер не пел об Атлантиде. Но, может быть, именно поэтому она живёт. В его молчании. В тени Одиссея, блуждающего между мирами. В образе Калипсо, что жила на острове, затерянном во времени. В каждом слове, что звучит, как эхо утраченного. Атлантида не погибла. Она спит. Под водой. В памяти. В предупреждении.
И каждый раз, когда земля дрожит, когда волна поднимается выше, чем должна, мы чувствуем — она рядом. Не как легенда. Как истина. Как суд. Как голос, что шепчет: «Вы тоже можете исчезнуть. В один день. В одну волну. Без следа. Без памяти. Без имени».
И тогда, в тишине ночи, когда ветер стучится в окно, кажется — слышен звон утонувших колоколов. Где-то там, на дне, под тоннами солёной тьмы, Атлантида продолжает петь. Песню о том, как легко падают великие. И как вечно — забвение.