Что самое обидное в словах мужа? Не то, что он изменяет. А то, что он ещё и унижает тебя при этом. Говорит такие вещи, после которых хочется провалиться сквозь землю от стыда. За него стыдно, за себя, за всю ситуацию.
Всё началось с того, что Игорь стал часто задерживаться на работе. Не то чтобы это было странно — он же начальник отдела в строительной фирме, дела у них идут хорошо, заказов много. Но раньше-то он всегда домой стремился. Дети, говорил, ждут. А тут вдруг работа стала важнее семьи.
— Игорь, опять поздно? — спрашиваю, когда он в десятом часу домой приходит.
— А что делать? Объекты не ждут. Сроки поджимают.
— А раньше сроки не поджимали?
— Раньше работы было меньше. А сейчас два новых проекта взяли. Мне за всем следить надо.
Логично вроде бы. Больше работы — больше времени на неё тратить. Только настроение у него стало какое-то приподнятое. Не усталое, как должно быть у человека, который допоздна пахает. А довольное, радостное даже.
И ещё стал лучше одеваться. Рубашки новые покупать, галстуки красивые. Говорит — солидность требует, с клиентами общаться приходится.
— Раньше тебе старых рубашек хватало, — замечаю.
— Раньше статус был не тот. А сейчас повысили, ответственности больше. Выглядеть надо соответственно.
Тоже логично. Мужик карьеру делает, конечно, внешний вид важен. Радоваться надо, а не подозрения строить.
Но что-то меня всё равно настораживало. Интуиция женская, наверное. Чувствовала — происходит что-то не то. Только понять не могла что именно.
Игорь стал равнодушным дома. Не грубил, не скандалил. Просто как будто его мысли где-то далеко. Ужинает — молчит. Телевизор смотрит — не видит. Дети к нему подходят — отвечает односложно.
— Что с тобой? — спрашиваю. — Устаёшь очень?
— Нормально. Работы много просто.
— Может, отпуск возьмёшь? Отдохнём всей семьёй.
— Некогда сейчас отпуск брать. Может, зимой.
А зима далеко ещё была. Лето в разгаре, дети каникулы проводят. Самое время для отпуска семейного. Но ему некогда.
Зато времени хватало на корпоративы разные. Раньше их терпеть не мог, а тут вдруг стал активно участвовать.
— Опять корпоратив? — удивляюсь. — На прошлой неделе же был.
— Это не корпоратив, а деловой ужин. С партнёрами встречаемся, договоры обсуждаем.
— А жёны приглашены?
— Нет, это рабочая встреча. Жёны там ни к чему.
Странные какие-то деловые ужины стали у них. Каждую неделю. И всегда без жён. Раньше меня всегда с собой брал, когда какие-то официальные мероприятия были.
Ещё заметила — стал телефоном больше интересоваться. Раньше мог часами не смотреть в него. А теперь постоянно проверяет. И когда звонит, уходит разговаривать в другую комнату.
— Кто звонил? — спрашиваю.
— Заместитель. По работе.
— В одиннадцать вечера по работе?
— У нас ненормированный рабочий день. Проблемы не ждут удобного времени.
Всё объяснял. На каждый мой вопрос находился ответ разумный. И я почти поверила, что мне действительно всё кажется. Что это усталость, стресс от работы. Что нужно мужа поддержать, а не подозрениями доставать.
Но однажды увидела его с молодой девушкой в кафе. Ехала мимо на автобусе, случайно в окно глянула. Сидят за столиком, близко так друг к другу наклонились. Игорь что-то говорит, она смеётся. Руку на его плечо положила.
Сердце ёкнуло. Может, это действительно деловая встреча? Может, сотрудница новая, он её вводит в курс дела?
Приехала домой, жду. Игорь пришёл часа через два.
— Где был? — спрашиваю.
— На работе. Отчёты доделывал.
— До позднего вечера?
— Ну да. Завтра сдавать, не готовы были.
Вот тут я и поняла — врёт. Не на работе он был, а в кафе с девушкой. И не отчёты делал, а время проводил приятно.
— А кто эта девушка, с которой ты в кафе сидел?
Игорь замер. Лицо изменилось, напряглось.
— Какая девушка?
— Которая руку тебе на плечо клала. Видела я вас.
— А, это... Это Настя, новенькая в отделе. Я её с работой знакомил.
— В кафе знакомил?
— Ну да, там спокойнее. В офисе шумно, отвлекают постоянно.
Опять объяснение нашлось. И вроде логичное. Только почему-то не верилось мне.
Стала наблюдать внимательнее. Замечать детали, которые раньше пропускала. И чем больше наблюдала, тем яснее становилось — что-то тут не так.
Игорь стал следить за собой очень тщательно. Каждый день душ, парфюм дорогой, причёска аккуратная. Раньше мог и в старой футболке на работу пойти, а теперь каждое утро как на свидание собирается.
Зарплату стал приносить меньше. Говорит — премию урезали, кризис. А сам при этом одевается лучше, машину новую хочет покупать.
— Откуда деньги на машину, если зарплату урезали?
— Кредит возьму.
— А платить как будем?
— Как-нибудь справимся. Мне для работы нужна нормальная машина.
— А наша что, не нормальная?
— Старая уже. Клиентов возить неудобно.
— Каких клиентов ты возишь? У вас же офисные встречи.
— Бывает, на объекты съездить надо. Показать, объяснить.
И снова всё логично. Но интуиция подсказывала — не клиентов он собирается возить. А свою Настю катать.
Решилась я на прямой разговор. Дождалась вечера, когда дети легли спать.
— Игорь, мне нужно с тобой серьёзно поговорить.
— О чём? — не отрывается от телефона.
— О нас. О нашей семье.
— А что с ней?
— То, что ты от неё отдаляешься. Живёшь как посторонний.
— Ничего я не отдаляюсь. Работаю много, устаю.
— Дело не в усталости. Дело в том, что у тебя кто-то есть.
Тут он телефон отложил, посмотрел на меня внимательно.
— С чего ты взяла?
— Мне не взялось. Я вижу, как ты изменился.
— Люди меняются. Это нормально.
— До неузнаваемости не меняются. Игорь, скажи честно — у тебя есть другая женщина?
— Нет.
— А та девушка из кафе?
— Я же объяснил — сотрудница.
— И больше ничего?
— И больше ничего.
Соврал. Прямо в глаза соврал. А я поверить хотела, потому что правда страшная была.
Но через неделю увидела их снова. Теперь уже держались за руки, шли по улице, как влюблённые. Смеялись, обнимались. И уже никого деловым это назвать нельзя было.
Пришла домой, жду. Игорь явился поздно, довольный, счастливый.
— Где был?
— На работе.
— Опять врёшь.
— Что?
— Видела я вас с твоей Настей. Держитесь за руки, обнимаетесь. Это тоже деловое общение?
Игорь помолчал, потом тяжело вздохнул.
— Хорошо. Да, у нас есть... отношения.
— Какие отношения?
— Мы встречаемся иногда. Общаемся.
— И это всё?
— В основном да.
— А в основном — это как?
— Света, ну зачем тебе подробности? Главное, что я дом не бросаю.
— Не бросаешь? А что тогда делаешь?
— Живу нормальной жизнью. Работаю, семью обеспечиваю.
— И любовницу содержишь заодно.
— Не любовницу, а... подругу.
— Подругу? С которой спишь?
— Света, при чём тут это? Мы же взрослые люди.
— Взрослые, да. Только ты женатый взрослый человек.
— И что? Это же не значит, что я должен себе всё запретить.
Сижу, слушаю и не понимаю — с кем я разговариваю? Это мой муж, отец моих детей? Или чужой человек, который случайно в нашем доме оказался?
— Игорь, ты понимаешь, что говоришь?
— Понимаю. Говорю, что имею право на личную жизнь.
— Какую личную жизнь? У тебя семья есть!
— Семья — это одно. А личные потребности — другое.
— И в чём разница?
— В том, что с семьёй я живу, а личные потребности удовлетворяю отдельно.
— То есть жену ты используешь для быта, а для удовольствия у тебя другая?
— Примерно так.
— Господи, да ты совсем с ума сошёл!
— Я говорю как есть. Честно говорю.
— Честно? Полгода врал мне, а теперь честно?
— Я не хотел тебя расстраивать.
— Зато хотел дурой делать.
— Никого я дурой не делал. Просто жил своей жизнью.
— А я что, не твоя жизнь?
— Ты часть моей жизни. Важная часть. Но не единственная.
Встала я, хожу по комнате. В голове каша. Мужик мне в лицо говорит, что изменяет, и при этом считает себя правым.
— И что дальше? — спрашиваю.
— А что дальше? Живём как жили.
— Как жили? Ты с любовницей встречаешься, а я делаю вид, что не знаю?
— А зачем тебе знать? Тебе от этого легче?
— Мне от этого честнее.
— Честность — понятие относительное.
— Для тебя, может быть. А для меня — нет.
— Света, давай без лишних эмоций. Подумай трезво.
— О чём думать?
— О том, что выгодно, а что нет.
— В каком смысле?
— В прямом. Что ты получишь, если устроишь скандал?
— Справедливость получу.
— Какую справедливость? Разрушишь семью — и что? Детей без отца оставишь, себя без мужа.
— А сейчас у меня есть муж? Который с другой спит?
— Есть. Я же рядом нахожусь, деньги приношу, детей обеспечиваю.
— И этого достаточно?
— По-моему, да. Главное — семья цела, дети в полной семье растут.
— А то, что отец им изменяет на глазах, это нормально?
— Они ничего не знают. И знать не должны.
— А я должна молчать и терпеть?
— А ты что теряешь? Я же не собираюсь уходить.
— Теряю? Достоинство теряю. Самоуважение.
— Зато семью сохраняешь.
— Какую семью? Где муж на стороне гуляет?
— Обычную семью. Таких большинство.
— Неправда.
— Правда. Просто не все об этом говорят.
— И что, всем женщинам это нравится?
— Нравится или не нравится — не важно. Важно, что они понимают реальность.
— Какую реальность?
— Что мужчины такие. И если хочешь семью сохранить, приходится принимать.
— Принимать измены?
— Принимать жизнь такой, какая она есть.
Сижу я, слушаю это всё и думаю — неужели он действительно так считает? Что все мужчины изменяют, а жёны должны это терпеть?
— А если я тоже кого-нибудь найду? — спрашиваю.
— Зачем тебе это?
— А почему тебе можно, а мне нет?
— Потому что я мужчина.
— И что это значит?
— То, что у мужчин потребности другие.
— Какие другие?
— Мужчинам нужно разнообразие. А женщинам — стабильность.
— С каких пор ты в женской психологии разбираешься?
— Это не психология, а биология. Мужчины по природе полигамны.
— А женщины что, не полигамны?
— Женщины моногамны. У них инстинкт гнездования.
— То есть я должна в гнезде сидеть, а ты по сторонам летать?
— В общих чертах да.
— И тебе не стыдно такое говорить?
— А чего стыдиться? Я честно объясняю.
— Честно? Ты мне полгода в глаза врал!
— Я хотел тебя защитить.
— От чего защитить?
— От лишних переживаний.
— Спасибо за заботу. А теперь решил не защищать?
— Теперь решил быть открытым. Раз уж ты всё выяснила.
— Какой благородный.
— Света, не ерничай. Давай как взрослые поговорим.
— Хорошо. Говори как взрослый.
— Посмотри на ситуацию трезво. Что тебе даст развод?
— Свободу даст.
— Какую свободу? Будешь одна с двумя детьми, без денег.
— Алименты будешь платить.
— Копейки. На них не проживёшь.
— Работать буду.
— На какую зарплату? Ты же не работала десять лет.
— Найду что-нибудь.
— И что найдёшь? Продавцом в магазин? За двадцать тысяч?
— А что, позорного в этом нет.
— Нет. Но на двадцать тысяч плюс алименты хорошо не проживёшь.
— Проживу как-нибудь.
— А детей кто растить будет? Целыми днями на работе, они предоставлены сами себе.
— Не преувеличивай.
— Не преувеличиваю. Говорю как есть. А сейчас что? Живёшь в собственной квартире, денег хватает, дети обеспечены.
— И муж на стороне гуляет.
— Ну и что? Тебе от этого хуже?
— Конечно, хуже!
— Чем хуже? Я же к тебе хорошо отношусь. Не грублю, не скандалю.
— Зато изменяешь.
— А тебе что, секс с другими женщинами мешает?
— Ещё как мешает!
— Чем мешает? Я же с тобой тоже сплю.
— Редко спишь.
— Не редко. Нормально.
— Раз в месяц — это нормально?
— Для семейной пары со стажем — нормально.
— А с любовницей чаще спишь?
— При чём тут это?
— При том, что получается — она молодая, красивая, с ней интересно. А я старая, надоевшая, с ней только по обязанности.
— Не говори глупости.
— Какие глупости? Правду говорю.
— Света, ты совсем не понимаешь ситуации.
— Не понимаю? Объясни мне.
— Ты же не ревнуешь на самом деле.
— Не ревную? А что делаю?
— Ты просто боишься потерять кормильца.
Вот тут я опешила. Такого поворота не ожидала.
— Что ты сказал?
— То, что сказал. Ревность тут ни при чём. Ты боишься остаться без денег.
— Да ты что, совсем?!
— Я говорю правду. Если бы ты меня любила, тебя бы волновало моё счастье. А тебя волнует только то, что я могу уйти.
— Моё счастье тебя не волнует?
— Волнует. Поэтому я и не ухожу.
— Какое благородство.
— Не благородство, а здравый смысл. Зачем рушить то, что хорошо работает?
— Что у нас хорошо работает?
— Семья работает. Дети растут в полной семье, ты дома сидишь, я деньги приношу.
— А любовь?
— Что любовь?
— Где она в этой схеме?
— А зачем она? Мы же не подростки.
— То есть любовь только для подростков?
— Для подростков и для любовниц.
— Понятно.
— Вот и хорошо, что понятно. Значит, договорились?
— О чём договорились?
— О том, что живём как жили. Я работаю, ты дом ведёшь, дети растут.
— А твоя Настя?
— А что Настя? Она отдельно.
— И ты будешь с ней встречаться дальше?
— Буду.
— А если она замуж захочет?
— Найдёт кого-нибудь другого.
— А если ты в неё влюбишься окончательно?
— Не влюблюсь. Я взрослый человек.
— Взрослый человек не может влюбиться?
— Может. Но не должен из-за этого глупости делать.
— Какие глупости?
— Семью разрушать, например.
Встала я из-за стола. Поняла — разговор окончен. Игорь всё решил за нас обоих. Будет жить на два дома, а я должна молчать и радоваться, что кормилец не ушёл.
— Знаешь что, Игорь, — говорю. — Ты прав в одном.
— В чём?
— В том, что я боюсь потерять кормильца.
— Вот видишь!
— Боюсь потерять такого кормильца, который считает жену дурой. Который думает, что за деньги можно всё купить.
— Света...
— Поэтому завтра подаю на развод.
— Ты что, с ума сошла?
— Наоборот, в разум пришла.
— Подумай ещё раз!
— Думать нечего. Не хочу жить с человеком, который меня не уважает.
— Я тебя уважаю!
— Как? Изменяя мне и объясняя, что это нормально?
— Света, не делай глупостей!
— Глупость — это терпеть унижения.
— Какие унижения? Я же объяснил...
— Объяснил, что я тебе только для быта нужна. А для счастья у тебя другая.
— Не для счастья, а для...
— Неважно для чего. Важно, что ты меня за человека не считаешь.
— Считаю!
— Тогда расстанься с любовницей.
— Не могу.
— Почему?
— Потому что... мне с ней хорошо.
— А со мной плохо?
— Со всеми по-разному.
— Понятно. Значит, развод.
Ушла в спальню, заперлась. А Игорь ещё долго стучал в дверь, просил поговорить. Обещал всё исправить, клялся, что больше не будет.
Но я уже не верила. Слишком много гадостей он наговорил. Про кормильца, про то, что я его не люблю, а только денег боюсь лишиться. Такого простить нельзя.
Развелись мы через полгода. Игорь до последнего надеялся, что я передумаю. Говорил, что без него пропаду, что на работе делать нечего. Что Настя давно другого нашла, а он остался ни с чем.
А я не пропала. Устроилась в офис, работаю помощником руководителя. Зарплата не огромная, но на жизнь хватает. Дети с отцом видятся по выходным. А я наконец-то чувствую себя человеком, а не прислугой, которая должна быть благодарна за кусок хлеба.