Помню тот корпоратив как кошмарный сон. Отмечали юбилей фирмы в ресторане, народу много, музыка, танцы. Я тогда ещё новенькой была — месяца три как в отдел устроилась. Коллектив вроде дружный, все меня хорошо приняли.
— Оля, иди к нам за стол, — позвала меня Лена из бухгалтерии. — Что одна сидишь?
— Да вроде нормально, — отвечаю. — Просто устала немного.
— Устала? С работы или от Михалыча? — подмигивает она.
Михалыч — это Михаил Петрович, начальник нашего отдела. Мужчина под пятьдесят, симпатичный, разведённый. Лена намекала, что он на меня внимание обращает.
— Лен, что за глупости говоришь?
— Да ладно тебе! Все видят, как он с тобой разговаривает. Не так, как с остальными.
— Нормально разговаривает. По-деловому.
— По-деловому! А почему тогда в командировку только тебя берёт?
— Потому что работу хорошо знаю, — обижаюсь я.
— Конечно, работу. Олечка, ты красивая девочка, молодая. Михалыч мужик одинокий. Что тут непонятного?
Не хотела я эту тему обсуждать. Да, Михаил Петрович действительно ко мне внимательнее относился. Но я думала — потому что новенькая, помощь нужна.
— Лен, давай не будем об этом. Лучше за здоровье юбиляров выпьем.
Выпили мы, потанцевали. Настроение хорошее было, веселились. А под конец корпоратива происходит то, что всё изменило.
Иду я в туалет, а навстречу Михаил Петрович. Вид у него весёлый — выпил, видно, прилично.
— Олечка, — говорит, — а ты красивая какая сегодня!
— Спасибо, Михаил Петрович.
— Михаил Петрович! Мы же не на работе! Просто Миша!
— Хорошо... Миша.
— Вот и правильно! А то всё официально да официально!
Стоим мы в коридоре, разговариваем. Он ближе подходит, руку на плечо кладёт.
— Оля, а ты знаешь, что мне в тебе нравится?
— Что? — спрашиваю, хотя понимаю — к чему разговор ведёт.
— Ты не такая, как все. Умная, серьёзная. И красивая очень.
— Михаил Петрович... то есть Миша... вы пьяный.
— Пьяный, да. Но правду говорю. Мне с тобой хорошо работается.
— Мне тоже.
— Может, не только работать будем? — вдруг говорит он и наклоняется ко мне.
И тут я делаю глупость — не отстраняюсь. Может, сама выпила немного, может, растерялась. Целует он меня, а я стою и ничего не делаю.
А тут как раз из туалета выходит Света из нашего отдела. Видит нас, глаза округляет и быстро уходит.
— Ой, — говорю я, отстраняясь от Михаила Петровича. — Нас увидели.
— Ну и пусть увидели, — отмахивается он. — Мы же ничего плохого не делаем.
— Но всё-таки...
— Олечка, не переживай. Всё нормально.
Иду я домой после корпоратива и думаю — что теперь будет? Света всем расскажет, начнутся сплетни. И действительно, на следующий рабочий день чувствую — что-то изменилось.
— Оля, проходи, не стой в дверях, — говорит Света, но голос холодный.
— Привет, Света. Как дела?
— Нормально, — отвечает коротко и отворачивается.
Подхожу к своему столу, а коллеги как-то странно на меня смотрят. Переглядываются между собой, шушукаются.
— Доброе утро, — говорю всем.
— Доброе, — отвечают не очень дружелюбно.
Понимаю — Света уже всё рассказала. Теперь все знают про тот поцелуй.
Работаю я, стараюсь не обращать внимания на холодность коллег. Но чувствую — атмосфера тяжёлая. В обед иду в кафетерий, а за соседним столиком сидят девчонки из нашего отдела. Говорят негромко, но я слышу обрывки фраз:
— ...нет чтобы достойно себя вести...
— ...на начальника сразу положила глаз...
— ...ещё и краснеет, невинность изображает...
Понимаю — это про меня. Встаю и подхожу к их столику.
— Девочки, если есть что сказать, говорите в лицо.
— А что нам тебе сказать? — отвечает Света. — Мы просто обсуждаем... рабочие моменты.
— Рабочие моменты? Или мою личную жизнь?
— А у тебя есть личная жизнь? — ехидно спрашивает Нина. — Или только служебная?
— Нина, что ты имеешь в виду?
— То и имею, что все видели.
— Что видели?
— Как ты с начальником в коридоре обнимался.
— Мы не обнимались!
— Не обнимались? А что тогда делали?
— Разговаривали.
— Разговаривали? — смеётся Света. — Губами разговаривали?
— Света, это было... случайно.
— Случайно! Ага, случайно! На корпоративе случайно, а завтра что случайно будет?
— Ничего не будет!
— Конечно, ничего. Ты же такая правильная.
— Девочки, вы несправедливо ко мне относитесь.
— Несправедливо? — возмущается Нина. — А справедливо — это к начальнику подкатывать?
— Я не подкатывала!
— Не подкатывала! А почему тогда он только тебя в командировки берёт?
— Потому что работу хорошо знаю!
— Работу! Какую ещё работу ты хорошо знаешь?
Понимаю — разговор принимает неприятный оборот. Коллеги настроены враждебно, что ни скажи — всё против меня обернут.
— Знаете что, — говорю, — не хочу это обсуждать.
— Конечно, не хочешь! — кричит вслед Света. — Правды боишься!
Возвращаюсь в отдел расстроенная. Понимаю — сплетни только начинаются. И действительно, с каждым днём становится хуже.
То документы мои куда-то пропадают, то кто-то мой стол телефонными справочниками завалит. А когда спрашиваю — все пожимают плечами, мол, не знаем, не мы.
— Оля, — подходит ко мне Михаил Петрович через неделю после корпоратива, — как дела? Всё нормально?
— Не очень, Михаил Петрович.
— Что случилось?
— Коллеги как-то... холодно относятся.
— Из-за корпоратива?
— Наверное.
— Олечка, не обращай внимания. Люди поговорят и забудут.
— А если не забудут?
— Забудут. Главное — хорошо работать.
— Я стараюсь.
— Вот и правильно. А сплетники пусть сплетничают.
Но сплетники не просто сплетничали — они мне жизнь портили. В курилке замолкали, когда я заходила. В кафетерии демонстративно пересаживались за другие столики. А однажды на моём столе записка появилась: "Начальничья подстилка".
Прибегаю я к Михаилу Петровичу с этой запиской.
— Михаил Петрович, посмотрите, что мне подбросили!
Читает он записку, лицо мрачнеет.
— Кто это написал?
— Не знаю. Нашла на столе.
— Олечка, это же хулиганство! Обязательно найдём виновного!
— Как найдём? Они же не подпишутся.
— Найдём. У меня есть подозрения.
— Михаил Петрович, может, не надо? Ещё хуже будет.
— Надо! Нельзя такое терпеть!
На следующий день Михаил Петрович собрал весь отдел.
— Товарищи, — говорит, — до меня дошли слухи о неподобающем поведении некоторых сотрудников.
Все молчат, смотрят исподлобья.
— Кто-то позволяет себе оскорбительные записки оставлять. Это недопустимо!
— А что за записки? — спрашивает Света с невинным видом.
— Записки оскорбительного содержания. Адресованные конкретному сотруднику.
— А может, этот сотрудник сам виноват? — вдруг говорит Нина.
— В чём виноват?
— В том, что повод для записок даёт.
— Нина, объяснитесь.
— А что объяснять? Ведёт себя неподобающе, вот и получает по заслугам.
— Что значит неподобающе?
— Михаил Петрович, вы же понимаете.
— Не понимаю. Говорите прямо.
— Ну... к начальству подлизывается.
— Нина! — строго говорит Михаил Петрович. — Вы переходите границы!
— Какие границы? Правду говорю!
— Вы клевещете на коллегу!
— Не клевещу! Все видели на корпоративе!
— Что видели?
— Как она... как вы... в общем, все видели!
Михаил Петрович краснеет, понимает, что попал в неловкое положение.
— Хорошо, — говорит он. — Раз вы все такие принципиальные, то знайте — любые оскорбления в адрес сотрудников будут наказываться!
— А нарушения морали? — не унимается Света. — Они тоже наказываются?
— Света, что вы имеете в виду?
— То и имею, что служебные романы у нас не поощряются!
— Какие служебные романы?
— А вы не знаете?
— Нет, не знаю!
— Тогда спросите у Оли. Она расскажет.
Все поворачиваются ко мне. Стою я красная, не знаю, что сказать.
— Михаил Петрович, — говорю еле слышно, — можно мне уйти?
— Конечно, Оля. Идите.
Выхожу я из кабинета, а за спиной слышу злые голоса:
— Вот видите!
— Убежала, значит, есть что скрывать!
— Стыдно должно быть!
Сижу я за своим столом и плачу. Понимаю — довели меня коллеги. Не могу больше в таком коллективе работать.
Подходит ко мне Лена из бухгалтерии. Единственная, кто сочувствует.
— Оленька, не реви. Сволочи они все!
— Лен, я не знаю, что делать.
— А что тут делать? Работай и не обращай внимания.
— Не могу не обращать. Они мне жизнь портят.
— Портят, да. Но ты не давайся!
— А толку? Всё равно всех против себя настроила.
— Не всех. Я тебя поддерживаю.
— Спасибо, Лен. Хоть кто-то.
— Оль, а что там реально между тобой и Михалычем?
— Ничего, Лен. Честное слово. Был один поцелуй на корпоративе. И всё.
— А чувства есть?
— Не знаю. Может, и есть. Но ничего не было между нами!
— Оль, а может, тебе с ним поговорить? Пусть их урезонит.
— Говорил он с ними. Только хуже стало.
— Тогда к директору иди.
— К директору? Зачем?
— Жалуйся на травлю.
— Лен, это же ябедничество!
— Не ябедничество, а защита своих прав!
Думаю я, думаю и решаюсь идти к директору. Рассказываю ему всё — про корпоратив, про записки, про отношение коллег.
— Понятно, — кивает директор. — Неприятная ситуация.
— Анатолий Иванович, я не знаю, что делать.
— А что вы хотите?
— Хочу нормально работать. Без травли.
— Это понятно. А с Михаилом Петровичем что планируете?
— В каком смысле?
— В прямом. У вас отношения есть?
— Нет! То есть... была одна глупость на корпоративе.
— Глупость?
— Поцеловал он меня. Я растерялась, не оттолкнула.
— Понятно. А дальше что?
— Дальше ничего! Работаем, как работали!
— И всё?
— И всё!
— Хорошо. Тогда так — либо вы переходите в другой отдел, либо Михаил Петрович.
— Как это?
— А так. Вместе вам работать нельзя. После такого скандала.
— Почему нельзя?
— Потому что коллектив против вас настроен. И изменить это сложно.
— А если я никуда не перейду?
— Тогда будете мучиться дальше.
— Анатолий Иванович, но я же ничего плохого не сделала!
— Может, и не сделали. Но репутация уже испорчена.
— Из-за одного поцелуя?
— Из-за того, что этот поцелуй увидели. И неправильно истолковали.
— Неправильно?
— Ну, может, и правильно. В любом случае, скандал есть.
— И что вы предлагаете?
— Перевожу вас в отдел маркетинга. Там как раз вакансия есть.
— А зарплата?
— Такая же.
— А Михаил Петрович?
— Михаил Петрович остаётся. Он начальник, опытный специалист.
— Понятно. То есть виновата я.
— Не виновата. Просто так сложились обстоятельства.
Согласилась я на перевод. А что оставалось делать? В старом отделе жизни не было.
В новом отделе приняли нормально. Никто ничего не знал, сплетни не дошли. Работаю спокойно, коллеги хорошие.
А с Михаилом Петровичем изредка встречаемся в коридорах. Здороваемся вежливо, по-деловому. Больше ничего между нами нет.
Недавно узнала — Света из старого отдела уволилась. Говорят, Михаил Петрович её выжил. За склочность и сплетни. А Нину на замечание поставили за нарушение трудовой дисциплины.
— Справедливо, — говорит Лена. — Получили по заслугам.
— Может, и справедливо. Но мне уже всё равно.
— Почему?
— Потому что понял — нельзя мешать работу и личное.
— Но ведь ничего особенного не было!
— Не было. Но выглядело подозрительно.
— Оль, а ты жалеешь?
— О чём?
— О том поцелуе.
— Не знаю, Лен. С одной стороны, из-за него столько проблем было. С другой...
— С другой?
— С другой стороны, хоть поняла, какие люди вокруг.
— Поняла?
— Поняла. Кто друг, а кто крыса.
— Оль, а если бы Михалыч тогда на развод был готов?
— Не знаю. Не было такого разговора.
— А жалко?
— Что жалко?
— Что не сложилось ничего.
— Лен, не сложилось, и хорошо. Служебные романы до добра не доводят.
— Не доводят, да. Но иногда ведь бывает настоящая любовь.
— Бывает. Но в нашем случае это была не любовь.
— А что?
— Минутная слабость. У него — от выпивки, у меня — от неопытности.
— И больше ничего не чувствуешь?
— Ничего. Работаю спокойно, живу нормально.
— И правильно делаешь.
Сейчас я понимаю — тот корпоратив многому меня научил. Научил осторожности, научил разбираться в людях. И самое главное — научил не смешивать работу с личными отношениями.
А коллеги из старого отдела иногда встречаются в коридорах. Смотрят с любопытством — как я, мол, поживаю после скандала. А я иду мимо с высоко поднятой головой. Потому что совесть моя чиста, а что думают другие — это их проблемы.