— Перепиши квартиру на меня, или я расскажу всем, какая ты на самом деле! — голос свекрови прорезал утреннюю тишину как нож.
Анна застыла в дверном проёме спальни. В руке она держала кружку с остывшим кофе, которую несла мужу. Но Игорь не спал. Он сидел на краю кровати, а рядом с ним, держа в руках какие-то документы, восседала его мать — Лидия Петровна. Женщина семидесяти лет с идеально уложенными седыми волосами и холодными серыми глазами.
Анна не должна была это услышать. Они думали, что она ещё в душе. Но она вышла раньше, и теперь стояла, прижавшись к стене в коридоре, боясь пошевелиться.
— Мам, ну что ты такое говоришь, — голос Игоря звучал устало, словно этот разговор был не первым. — Какая квартира? Это наша с Аней квартира. Мы её вместе купили.
— Вместе? — Лидия Петровна рассмеялась, и от этого смеха у Анны пробежали мурашки по спине. — Ты забыл, сынок, кто дал вам первоначальный взнос? Кто продал свою дачу, чтобы вы могли купить эту квартиру?
— Мам, мы же договаривались. Это был подарок на свадьбу.
— Подарок? Я тебе подарила триста тысяч, а ты мне взамен что? Даже внуков нормальных не можешь сделать! Три года прошло!
Анна почувствовала, как кружка задрожала в её руках. Внуки. Снова эта тема. Свекровь не знала о двух выкидышах, которые пережила Анна за эти годы. Игорь обещал не рассказывать, чтобы не травмировать мать. Но сейчас Анна поняла — он просто не хотел вставать на её защиту.
— Послушай меня внимательно, — продолжала Лидия Петровна, и её голос стал жёстким, как сталь. — Либо ты переписываешь квартиру на меня, и я великодушно позволю вам тут жить, либо я подаю в суд. У меня есть все документы о переводе денег. Я докажу, что это был не подарок, а заём. И вы вернёте мне всё с процентами.
— Но мам...
— И ещё, — свекровь перебила его, — я расскажу всем нашим родственникам и знакомым, что твоя жена — пустоцвет. Что она не может родить. Что она обманула тебя, скрыв свои проблемы со здоровьем до свадьбы.
Анна не выдержала. Кружка выскользнула из её онемевших пальцев и с грохотом разбилась о пол. Кофе растёкся тёмной лужей по светлому ламинату. В спальне воцарилась тишина, а затем послышались быстрые шаги.
Первой в коридор вышла Лидия Петровна. Увидев Анну, она даже не смутилась. Наоборот, на её лице появилась торжествующая улыбка.
— А, невестка подслушивает? Нехорошо, деточка. Впрочем, даже к лучшему. Теперь не придётся повторять дважды.
Игорь появился следом. Его лицо было бледным, взгляд метался между матерью и женой.
— Аня, я...
— Ты знал, — прошептала Анна, глядя на мужа. — Ты всё это время знал, что она планирует.
— Я не знал! Мама только сегодня утром пришла с этими... предложениями.
— Не ври ей, сынок, — Лидия Петровна небрежно поправила шаль на плечах. — Мы обсуждаем это уже месяц. Просто ты всё надеялся, что я передумаю. Но я не передумала. Моё терпение лопнуло.
Анна посмотрела на мужа. В его глазах она искала возмущение, гнев, желание защитить их семью. Но видела только растерянность и страх. Он стоял между ними, но не рядом с ней. Он стоял посередине, как всегда.
— Значит, месяц, — медленно произнесла Анна. — Месяц ты знал и молчал.
— Я думал, что смогу её переубедить...
— Переубедить?! — Анна почувствовала, как внутри неё поднимается волна гнева. — Твоя мать шантажирует нас, угрожает отнять квартиру, оскорбляет меня, а ты думал её переубедить?!
— Не повышай голос на моего сына! — рявкнула свекровь. — В этом вся твоя проблема, невестка. Ты не умеешь уважать старших. Не умеешь быть благодарной. Я вложила в эту квартиру свои последние деньги, а ты ведёшь себя так, будто это твоя собственность!
— Это наша собственность! Мы выплачиваем ипотеку! Мы делаем ремонт! Мы...
— Вы ничего не смогли бы без меня! — перебила её Лидия Петровна. — Без моих денег вы бы до сих пор ютились в съёмной однушке! И что я получила взамен? Сын, который забыл о матери? Невестка, которая не может исполнить свой единственный долг — родить внуков?
Анна сжала кулаки. Ногти впились в ладони, но боль помогала сдержаться, не наброситься на эту женщину, не закричать ей в лицо правду о выкидышах, о бессонных ночах, о слезах и боли.
— Игорь, — она повернулась к мужу, — скажи ей. Скажи своей матери, что квартира останется нашей. Что ты не позволишь ей так с нами поступить.
Игорь молчал. Он стоял, опустив голову, и разглядывал свои домашние тапочки. В этом молчании было всё — его слабость, его неспособность противостоять матери, его предательство.
— Вот видишь, — довольно произнесла свекровь. — Мой сын знает, что я права. Он хороший сын, в отличие от тебя — никудышной жены.
Лидия Петровна прошла мимо Анны, едва не задев её плечом, и направилась к выходу.
— У вас есть неделя на раздумья, — бросила она через плечо. — Потом я иду к нотариусу, а затем в суд. Решайте.
Дверь за ней закрылась с тихим щелчком. Анна и Игорь остались стоять в коридоре, разделённые лужей пролитого кофе и осколками разбитой кружки. Между ними была пропасть, которая с каждой секундой становилась всё шире.
— Аня, давай поговорим спокойно, — наконец произнёс Игорь.
— Спокойно? — Анна рассмеялась, но в её смехе не было веселья. — Твоя мать называет меня пустоцветом, угрожает отнять нашу квартиру, а ты месяц это скрывал, и ты хочешь поговорить спокойно?
— Она моя мать, Ань. Я не могу просто взять и...
— И что? Защитить свою жену? Свою семью? Нет, конечно, не можешь. Ты никогда не мог.
Анна прошла в спальню и начала одеваться. Руки дрожали, когда она застёгивала пуговицы на блузке. Игорь стоял в дверях и смотрел на неё растерянно.
— Ты куда?
— На работу. В отличие от некоторых, я не могу целыми днями размышлять, как бы угодить твоей матери.
— Аня, это несправедливо. Я тоже работаю. Я тоже вкладываюсь в нашу семью.
— В какую семью, Игорь? — Анна резко повернулась к нему. — В ту, где главная — твоя мать? Где все решения принимаются с её одобрения? Где я всегда остаюсь чужой?
Она схватила сумку и вышла из спальни. Игорь пошёл за ней.
— Может, мама и правда имеет право на часть квартиры, — пробормотал он. — Она же действительно вложила деньги...
Анна остановилась так резко, что Игорь чуть не врезался в неё.
— Что ты сказал?
— Ну, я просто подумал... Может, можно найти компромисс? Переписать на неё часть квартиры? Или оформить дарственную с правом пожизненного проживания для нас?
Анна смотрела на мужа и не узнавала его. Этот человек, с которым она прожила три года, которому доверяла самое сокровенное, оказался чужим. Он был не её мужем. Он был сыном своей матери. И всегда им оставался.
— Знаешь что, Игорь? — сказала она тихо. — Пусть будет по-твоему. Переписывайте квартиру. Делайте что хотите. Но без меня.
— Что значит без тебя?
— Это значит, что я ухожу. Найду съёмную квартиру и буду жить одна. Без твоей матери. И без тебя.
— Аня, ты сейчас на эмоциях. Не надо принимать поспешных решений.
— Поспешных? — Анна покачала головой. — Я три года терпела её оскорбления. Три года слушала, какая я плохая жена. Три года ты обещал поговорить с ней, поставить её на место. И что? Где результат?
Она открыла входную дверь, но обернулась на пороге.
— А знаешь, что самое страшное? Она права в одном. Я действительно не могу родить. У меня было два выкидыша, Игорь. Два! И каждый раз, когда твоя мать называла меня пустоцветом, это было как нож в сердце. Но ты этого не замечал. Ты был слишком занят, оберегая чувства своей мамочки.
Игорь побледнел.
— Почему ты мне не сказала?
— А ты спрашивал? Ты хоть раз спросил, почему я плачу по ночам? Почему хожу по врачам? Нет. Ты просто отмахивался — мол, всё наладится, не накручивай себя.
Анна вышла и закрыла за собой дверь. В лифте она позволила себе заплакать. Слёзы текли по щекам, размазывая тушь, но ей было всё равно. Три года она пыталась стать частью этой семьи. Три года старалась угодить свекрови. И всё напрасно.
На работе коллеги сразу заметили её состояние, но тактично не задавали вопросов. Анна погрузилась в отчёты, стараясь не думать о том, что произошло утром. Но мысли возвращались снова и снова. Квартира. Та самая квартира, за которую они с Игорем выплачивали ипотеку. В которую она вложила все свои сбережения. В которой они планировали растить детей.
В обеденный перерыв позвонила подруга Марина.
— Ань, ты как? Голос какой-то странный.
Анна рассказала всё. О утренней сцене, об угрозах свекрови, о молчании мужа.
— Вот стерва! — возмутилась Марина. — И Игорь хорош! Маменькин сынок!
— Что мне делать, Марин? Я не хочу терять квартиру, но и жить так больше не могу.
— А ты уверена, что она действительно может отсудить квартиру?
Анна задумалась. Она не юрист, но что-то подсказывало ей, что не всё так просто, как представляет Лидия Петровна.
— Знаешь что? У меня есть знакомый юрист. Давай я дам тебе его контакты? Проконсультируйся хотя бы.
Анна согласилась. Через час она уже сидела в кабинете Андрея Николаевича — опытного юриста по семейным делам.
— Итак, ваша свекровь дала вам деньги на первоначальный взнос три года назад?
— Да, триста тысяч.
— Есть какие-то документы, подтверждающие, что это был заём, а не подарок?
— Я не знаю. Она говорит, что есть.
— Даже если есть документы о переводе денег, это ещё не доказательство займа. Нужен договор, расписка. Если их нет, суд скорее всего признает это подарком, особенно учитывая, что деньги были даны на покупку квартиры для сына.
Анна почувствовала, как с плеч падает камень.
— То есть она не сможет отнять квартиру?
— Маловероятно. Но есть другой момент. Квартира оформлена на вас обоих с мужем?
— Да, в равных долях.
— Тогда, даже если свекровь ничего не добьётся через суд, ваш муж может по своей воле переписать свою долю на мать.
Анна снова напряглась.
— И что тогда?
— Тогда вы станете совладельцами квартиры со свекровью. Жить вместе будет проблематично. Она сможет вселиться, привести своих гостей, вообще сделать вашу жизнь невыносимой. Обычно в таких случаях один совладелец выкупает долю другого или квартира продаётся, а деньги делятся.
Анна вышла от юриста с тяжёлым сердцем. Да, свекровь не могла отнять квартиру через суд. Но она могла сделать другое — настроить сына так, что он сам отдаст ей свою долю. И тогда жизнь Анны превратится в ад.
Вечером Анна не пошла домой. Она сняла номер в небольшой гостинице и отключила телефон. Ей нужно было подумать, всё взвесить, принять решение.
На следующее утро она включила телефон. Двадцать пропущенных от Игоря. Десяток сообщений. Она не стала их читать. Вместо этого набрала номер свекрови.
— Лидия Петровна? Это Анна. Нам нужно поговорить. Вдвоём, без Игоря.
— Наконец-то ты образумилась, — довольно произнесла свекровь. — Приезжай ко мне.
Через час Анна сидела в гостиной у свекрови. Та восседала в кресле, как королева на троне, и с превосходством смотрела на невестку.
— Ну что, готова подписать документы?
— Нет, — спокойно ответила Анна. — Я пришла предложить вам сделку.
Свекровь приподняла брови.
— Сделку? Ты не в том положении, чтобы что-то предлагать.
— Как раз в том. Я консультировалась с юристом. У вас нет шансов отсудить квартиру. Подарок есть подарок.
Лицо Лидии Петровны дрогнуло, но она быстро взяла себя в руки.
— Игорь переписает на меня свою долю.
— Возможно. И тогда мы с вами станем совладельцами. Представляете? Я буду иметь право жить в этой квартире. Приводить гостей. Делать ремонт. И вы ничего не сможете с этим поделать.
— Я сделаю твою жизнь невыносимой!
— А я вашу, — Анна улыбнулась. — Поверьте, я смогу. Громкая музыка по ночам, постоянные гости, ремонт в выходные. Вы же пожилой человек, вам нужен покой. А его не будет.
Свекровь молчала, сверля невестку взглядом.
— Что ты предлагаешь?
— Я выкуплю долю Игоря. По рыночной цене. Вы получите деньги и оставите нас в покое. Навсегда.
— У тебя нет таких денег.
— Будут. Я возьму кредит, продам машину, займу у родителей. Но я выкуплю его долю. И тогда квартира будет только моей. А Игорь... Игорь может жить с вами, раз вы так друг друга любите.
Лидия Петровна задумалась. Ей явно не нравился такой расклад, но деньги её интересовали.
— А если Игорь откажется продавать тебе долю?
— Тогда я подам на развод и раздел имущества. Квартиру придётся продать, деньги поделить. Вы получите от Игоря его половину. Но это будет долго, дорого и нервно. И не факт, что Игорь отдаст вам все деньги. А при моём варианте вы получаете всё быстро и без проблем.
Свекровь встала и подошла к окну. Несколько минут она молча смотрела на улицу, потом повернулась к Анне.
— Хорошо. Но у меня есть условие. Ты исчезнешь из жизни моего сына. Полностью. Никаких контактов, никаких встреч.
— Согласна, — не колеблясь ответила Анна. — Более того, я сама этого хочу.
Вечером Анна вернулась домой. Игорь бросился к ней, пытался обнять, но она отстранилась.
— Где ты была? Я с ума сходил!
— Думала. И приняла решение. Я выкупаю твою долю в квартире. По рыночной цене. Деньги можешь отдать матери или оставить себе — мне всё равно.
Игорь остолбенел.
— Что? Аня, ты о чём? Какой выкуп?
— Либо ты продаёшь мне свою долю, либо я подаю на развод и раздел имущества. Выбирай.
— Но... Аня, зачем? Мы же можем всё решить! Я поговорю с мамой!
— Поздно, Игорь. Ты должен был поговорить с ней три года назад. Или два. Или хотя бы вчера. Но ты выбрал её. Всегда выбирал её.
— Это не так!
— Это так. И знаешь что? Я не злюсь. Просто мы с тобой разные люди. Ты не можешь жить без мамы, а я не могу жить с ней. Так что лучше разойтись.
Следующие недели прошли в хлопотах. Анна оформляла кредит, договаривалась с родителями о займе, продавала машину. Игорь сначала сопротивлялся, уговаривал, даже плакал. Но когда понял, что Анна непреклонна, сдался. Лидия Петровна, конечно, влияла на него, убеждая, что так будет лучше для всех.
День сделки у нотариуса Анна запомнила навсегда. Игорь подписывал документы с таким видом, будто подписывал себе приговор. Лидия Петровна сидела рядом с ним, положив руку ему на плечо — жест собственника, демонстрирующего свою власть.
Когда все документы были подписаны, Анна встала.
— Что ж, теперь квартира полностью моя. Игорь, твои вещи я сложила в коридоре. Заберёшь, когда будет удобно.
— Аня...
— И ещё, — Анна повернулась к свекрови. — Вы добились своего. Ваш сын снова полностью ваш. Поздравляю. Надеюсь, вы будете счастливы вместе.
Она вышла из нотариальной конторы и глубоко вздохнула. Впервые за три года она чувствовала себя свободной. Да, она осталась с огромным кредитом. Да, она потеряла мужа. Но она обрела себя.
Через месяц ей позвонила Марина.
— Ань, ты не поверишь! Видела вчера твоего бывшего с мамашей в магазине. Она командует им, как малым ребёнком! «Игорёк, не бери это! Игорёк, положи на место!» А он ходит за ней, как пришибленный.
Анна улыбнулась.
— Каждый получает то, что заслуживает.
— А ты как?
— Знаешь, странно, но я счастлива. Первый раз за долгое время по-настоящему счастлива. Квартира моя, свекрови нет, могу жить как хочу.
— А личная жизнь?
— Пока не до неё. Кредит выплачивать надо. Но знаешь что? Я справлюсь. Я теперь знаю, что могу справиться с чем угодно.
Анна закончила разговор и подошла к окну. За окном был обычный осенний день, но ей казалось, что солнце светит ярче, чем обычно. Она была одна в своей квартире, но не чувствовала одиночества. Она чувствовала свободу. И это было прекрасно.
Позже она узнала от общих знакомых, что Игорь живёт с матерью. Что Лидия Петровна контролирует каждый его шаг, решает, с кем ему встречаться, где работать, как жить. Что он пытался познакомиться с другими женщинами, но мать отпугивала всех. «Маменькин сынок» — говорили о нём за спиной.
А Анна жила. Работала, выплачивала кредит, встречалась с друзьями. Через год она записалась на курсы психологии — всегда мечтала, но Игорь считал это блажью. Ещё через год встретила мужчину, который не боялся защищать её, который ставил их отношения на первое место.
Однажды, уже будучи беременной, она встретила Лидию Петровну в торговом центре. Свекровь постарела, осунулась. Рядом с ней плёлся Игорь — потухший, словно выцветший.
Увидев Анну, её округлившийся живот, Лидия Петровна застыла. В её глазах мелькнула целая гамма чувств — удивление, зависть, злость. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но Анна прошла мимо. Ей нечего было сказать этим людям. Они остались в прошлом, которое она преодолела.
Дома её ждал муж — настоящий мужчина, который любил её и их будущего ребёнка больше всего на свете. Который никогда не позволил бы никому — даже собственной матери — унижать его жену.
— Как прошёл день? — спросил он, обнимая её.
— Замечательно, — ответила Анна и улыбнулась. — Абсолютно замечательно.
И это была правда. Она прошла через предательство и боль, через унижения и борьбу. Но она победила. Она отстояла своё право на счастье. И теперь никто и никогда не сможет это у неё отнять.