— Что значит, документы на дачу уже переоформлены на тебя? — голос Ларисы дрогнул, когда она увидела бумаги в руках свекрови.
Утро началось обычно. Лариса готовила завтрак на кухне их небольшой, но уютной квартиры, когда в дверь позвонили. На пороге стояла Зинаида Петровна — свекровь, с которой они не виделись уже месяц. В руках у неё была папка с документами и странная, торжествующая улыбка на лице.
— Проходите, — машинально пригласила Лариса, хотя внутреннее чувство подсказывало, что этот визит не сулит ничего хорошего.
Свекровь прошла в гостиную с видом хозяйки, села на диван и аккуратно разложила бумаги на журнальном столике. Лариса присела напротив, ощущая, как напряжение в комнате нарастает с каждой секундой.
— Дорогая моя невестка, — начала Зинаида Петровна с фальшивой теплотой в голосе. — Я пришла поговорить о нашем семейном имуществе. Точнее, о даче, которую мы с покойным мужем строили всю жизнь.
Лариса нахмурилась. Дача действительно была семейной историей. Старый, но крепкий дом с участком в пригороде, где они с Денисом проводили каждые выходные последние три года. Именно там они мечтали растить будущих детей, именно туда вкладывали все свободные деньги на ремонт и благоустройство.
— И что с дачей? — осторожно спросила Лариса.
Свекровь достала из папки нотариально заверенный документ и протянула его невестке. Лариса взяла бумагу дрожащими руками и начала читать. С каждой строчкой её лицо бледнело всё больше. Это был договор дарения. Денис передал дачу в полную собственность своей матери. Дата — три дня назад.
— Это какая-то ошибка, — прошептала Лариса. — Денис не мог так поступить. Мы же вместе решали, вместе планировали…
— Никакой ошибки, дорогая, — свекровь откинулась на спинку дивана, наслаждаясь эффектом. — Мой сын наконец-то понял, что семейное имущество должно принадлежать семье. Настоящей семье. А не временным людям.
Временным людям. Эти слова ударили Ларису сильнее пощёчины. Пять лет брака, совместные планы, общие мечты — и она всё ещё оставалась для свекрови «временным человеком».
— Где Денис? — голос Ларисы окреп. Первый шок прошёл, уступая место холодной ярости.
— На работе, разумеется. Он очень переживал, что не сможет присутствовать при нашем разговоре, но я заверила его, что справлюсь, — Зинаида Петровна улыбнулась. — Видите ли, Лариса, я всегда считала, что мой сын достоин лучшего. Но раз уж он выбрал вас, я готова смириться. При одном условии — вы будете знать своё место в этой семье.
Лариса встала. Её движения были резкими, словно она сбрасывала с себя невидимые оковы. Она подошла к окну, глядя на осенний двор, пытаясь собраться с мыслями. За спиной свекровь продолжала свой монолог.
— Дача останется в семье. Когда у вас появятся дети — если появятся, конечно, — они смогут там отдыхать. Под моим присмотром, разумеется. А пока я планирую сдавать её знакомым. Дополнительный доход никогда не помешает пенсионерке.
Сдавать. Дачу, в которую Лариса вложила не только деньги, но и душу. Где она своими руками высаживала розы, где они с Денисом клеили обои в спальне, смеясь над собственной неумелостью. Где каждый уголок хранил их общие воспоминания.
Лариса медленно повернулась к свекрови. На её лице не было ни слезы, ни истерики, которых, видимо, ожидала Зинаида Петровна. Только спокойная решимость.
— Вы правы, — сказала она ровным голосом. — Семейное имущество должно принадлежать семье. Поэтому я сейчас позвоню Денису и выясню, какая именно семья имеется в виду — та, которую мы создали вместе, или та, где он до сих пор остаётся маленьким мальчиком под маминой юбкой.
Свекровь поджала губы. Она не ожидала такого отпора. В её представлении невестка должна была плакать, умолять, а потом смириться. Но Лариса уже набирала номер мужа.
— Не смей беспокоить его на работе! — вскочила Зинаида Петровна.
— Я беспокою своего мужа по поводу нашего общего имущества, — отрезала Лариса. — Если вы считаете это неуместным, можете подождать в коридоре.
Гудки в трубке казались бесконечными. Наконец, Денис ответил. Его голос звучал напряжённо, словно он ждал этого звонка.
— Лариса, давай поговорим вечером…
— Нет, Денис. Мы поговорим сейчас. Твоя мама сидит в нашей гостиной с документами на дачу. Это правда? Ты действительно переписал всё на неё?
В трубке воцарилось молчание. Это молчание сказало больше любых слов. Лариса закрыла глаза, чувствуя, как внутри что-то обрывается. Не ломается с треском — просто тихо обрывается, как изношенная нить.
— Лариса, пойми, мама одна, ей нужна уверенность в завтрашнем дне…
— А мне? — перебила она. — Мне не нужна уверенность? Или я не считаюсь?
— Ты моя жена, у тебя есть я…
— Нет, — голос Ларисы стал ледяным. — У меня был муж. Был партнёр, с которым мы строили общее будущее. А оказалось, что у меня есть маменькин сынок, который за моей спиной распоряжается нашим общим имуществом. Кстати, Денис, а ты помнишь, что половина денег на ремонт дачи — это деньги от продажи маминых украшений? Тех самых, что мне достались от моей бабушки?
Снова молчание. Зинаида Петровна на диване заёрзала, явно не ожидая такого поворота.
— Мы всё обсудим вечером, — пробормотал Денис.
— Нет необходимости, — отрезала Лариса. — Всё уже предельно ясно. Приезжай за вещами в выходные. И прихвати свою маму — заодно поможет тебе собраться.
Она отключила телефон, не слушая его возражений. Повернулась к свекрови, которая сидела с открытым ртом, явно не ожидавшая такого развития событий.
— Вы победили, Зинаида Петровна. Забирайте своего сына обратно. Целиком и полностью. Вместе с его нерешительностью, инфантильностью и неспособностью быть мужчиной. Дача ваша — наслаждайтесь. Только вот ремонт, который мы там делали, обошёлся в кругленькую сумму. И половина этой суммы — мои личные средства. Я подам в суд на возмещение.
Свекровь вскочила, её лицо покраснело от гнева.
— Да как ты смеешь! Ты разрушаешь семью! Ты эгоистка, которая думает только о деньгах!
— Нет, Зинаида Петровна. Я думаю о справедливости. И о самоуважении. Того, чего ваш сын, к сожалению, лишён. Вы вырастили удобного для себя человека, который не способен защитить собственную семью. Что ж, живите с ним долго и счастливо. А теперь покиньте мою квартиру.
— Это квартира моего сына! — взвизгнула свекровь.
— Это квартира, купленная в браке на общие средства, — спокойно парировала Лариса. — И оформлена она на двоих. Так что пока развод не оформлен, это моё жилье в той же степени, что и его. И я не желаю видеть вас здесь.
Зинаида Петровна собрала свои документы трясущимися руками. У порога она обернулась, желая бросить что-то особенно язвительное, но Лариса уже отвернулась к окну, давая понять, что разговор окончен.
Когда за свекровью закрылась дверь, Лариса медленно опустилась на диван. Только сейчас она позволила себе почувствовать всю боль предательства. Не истерику, не слёзы — просто тихую, глубокую боль. Она думала, что строит семью, а оказалось, что была лишь приложением к чужой семье. Украшением, которое можно отодвинуть, когда оно мешает.
Телефон разрывался от звонков. Денис пытался дозвониться. Она отключила звук и пошла на кухню. Налила себе чаю, села за стол и начала составлять план. Первое — найти хорошего адвоката. Второе — подать документы на развод. Третье — подать иск о возмещении средств, вложенных в дачу. Четвёртое — начать новую жизнь.
Вечером Денис всё-таки приехал. Лариса открыла дверь, но не пустила дальше порога.
— Лариса, ну что ты устраиваешь? Давай поговорим по-человечески.
— По-человечески? — она усмехнулась. — По-человечески — это когда муж советуется с женой, прежде чем распоряжаться общим имуществом. По-человечески — это когда решения принимаются вместе. А то, что сделал ты — это предательство.
— Но мама сказала…
— Вот именно, — перебила Лариса. — Мама сказала. Мама решила. Мама захотела. А что хотела твоя жена, ты не спросил. Знаешь, Денис, я много думала сегодня. И поняла одну вещь — твоя мама не виновата. Она такая, какая есть. Виноват ты. Потому что ты позволил ей вмешиваться в нашу жизнь. Потому что для тебя её мнение всегда было важнее моего.
Денис попытался взять её за руку, но Лариса отстранилась.
— Прости меня. Я исправлю всё. Я поговорю с мамой, заберу документы…
— Не надо. Уже поздно. Знаешь, есть вещи, которые нельзя исправить. Доверие — одна из них. Ты сделал свой выбор, когда пошёл к нотариусу. Теперь живи с этим выбором.
— Но я люблю тебя!
Лариса посмотрела на него с грустью.
— Возможно. Но ты любишь свою маму больше. И это твоё право. Только я не обязана быть третьей лишней в этой любви. Приезжай в субботу за вещами. Я буду у подруги.
Она закрыла дверь, не дожидаясь ответа. За дверью ещё долго слышались уговоры, потом шаги удалились. Лариса прислонилась к стене и выдохнула. Самое сложное было позади.
Следующие недели пролетели в хлопотах. Адвокат оказался хорошим специалистом и заверил, что шансы вернуть вложенные в дачу средства высоки. Все чеки и документы Лариса предусмотрительно сохраняла. Развод Денис подписал без скандалов — видимо, мама не советовала сопротивляться. Квартиру поделили честно, Лариса выкупила его долю, взяв кредит. Это было непросто, но она справилась.
Самое интересное началось через три месяца. Лариса уже обустроилась в своей теперь полностью квартире, нашла подработку, чтобы выплачивать кредит, и даже начала встречаться с коллегой — спокойным, самостоятельным мужчиной, который жил отдельно от родителей с восемнадцати лет.
И вот однажды вечером в дверь позвонили. На пороге стоял Денис. Осунувшийся, с потухшими глазами.
— Можно войти?
Лариса пожала плечами и отступила в сторону. Они сели на кухне — в гостиной теперь был ремонт, и она не хотела пускать его туда.
— Как ты? — спросил он.
— Отлично. А ты зачем пришёл?
Денис помолчал, собираясь с мыслями.
— Мама продала дачу.
Лариса подняла брови. Это было неожиданно.
— Сказала, что слишком дорого содержать. Продала какому-то бизнесмену. Он снесёт дом и построит коттедж.
— Сочувствую, — сухо сказала Лариса.
— Ты была права. Во всём. Я понял это, когда увидел, как сносят беседку. Ту самую, которую мы строили вместе. Мама стояла рядом и подсчитывала деньги от продажи. И мне стало так противно…
— Денис, зачем ты мне это рассказываешь?
Он поднял на неё глаза, полные боли.
— Я просто хотел сказать, что ты правильно поступила. Что ты заслуживаешь лучшего. И что я жалею. Не о разводе — ты была права, это было необходимо. Я жалею, что не стал тем мужчиной, которого ты заслуживала.
Лариса налила ему чаю. Злость давно прошла, осталась только лёгкая грусть по тому, что могло бы быть, но не случилось.
— Знаешь, Денис, я тоже кое-что поняла за это время. Свекровь — это не проблема. Проблема — когда муж не способен защитить границы своей семьи. Твоя мама просто пользовалась тем, что ты позволял. И будет пользоваться дальше.
— Уже нет, — он криво усмехнулся. — Я съехал. Снимаю однушку на окраине. Мама в шоке, названивает по десять раз в день, но я больше не поддаюсь.
— Рада за тебя. Искренне.
Они допили чай в молчании. У порога Денис обернулся.
— Я слышал, у тебя кто-то есть?
— Есть, — просто ответила Лариса.
— Он хороший человек?
— Он взрослый человек. Самостоятельный. И это главное.
Денис кивнул и ушёл. Лариса закрыла за ним дверь и улыбнулась. Жизнь продолжалась. Её жизнь. В её квартире. По её правилам. И это было прекрасно.
Через год она вышла замуж второй раз. Её новый муж Игорь оказался именно таким, каким должен быть мужчина — надёжным, решительным, умеющим принимать решения и нести за них ответственность. Его родители жили в другом городе и не вмешивались в их жизнь, ограничиваясь поздравлениями по праздникам.
А ещё через год они купили дачу. Небольшую, но свою. И когда приехала в гости мама Игоря, она сказала замечательную фразу: "Дети, это ваш дом, вам и решать, как его обустраивать. Я могу только помочь, если попросите."
Лариса тогда чуть не расплакалась. Оказывается, так тоже бывает. Оказывается, свекровь может быть мудрой женщиной, уважающей границы молодой семьи.
История с первым браком стала для Ларисы важным уроком. Она поняла: никогда нельзя позволять кому-то решать за тебя, как жить. Никогда нельзя молчать, когда нарушают твои границы. И никогда нельзя оставаться там, где тебя не уважают.
Иногда она встречала Дениса в городе. Он так и жил один, хотя, по слухам, мама регулярно пыталась его женить. Но после истории с Ларисой ни одна девушка не задерживалась рядом с ним надолго. Видимо, Зинаида Петровна так и не поняла, что своей "любовью" она разрушила жизнь сына.
А Лариса? Лариса была счастлива. По-настоящему счастлива. Потому что рядом с ней был мужчина, а не мальчик. Партнёр, а не сын своей мамы. И их дом был именно их домом, где никто не смел распоряжаться без её ведома.