Инга в жизни не видела столько металла сразу в одном месте. Один только высокий решетчатый забор, ограждавший узкий проход ко входу в комплекс фильтрационного центра, по меркам ее родных краев стоил целое состояние. Спирали из режущей ленты, венчавшие четырехметровые стены, казались Инге великанскими украшениями. Терпеливо ожидая, пока очередь в очередной раз продвинется на пару шагов, Инга любовалась сверканием полуденного солнца на бесконечных изгибах и остриях этого опасного ожерелья.
Приземистые модульные здания фильтрационного центра едва виднелись из-за стен основного защитного периметра, поэтому Инга могла лишь догадываться о их непостижимой роскоши. Дома, в поселке, все здания были выстроены из дешевого прессованного биопластика. Инга усмехнулась. «Поселок». Она по привычке называла его так, хотя сейчас, после третьей волны беженцев с западных плавучих островов, его население уже подбиралось к четверти миллиона человек.
Уже почти забравшееся на свой полуденный трон солнце начинало припекать. Инга помахала рукой ближайшему охраннику, которые двумя редкими цепочками стояли вдоль очереди. Лицо солдата в универсальной броне не было видно сквозь зеркальное забрало шлема, но он, очевидно, заметил ее жест и кивнул, разрешая выйди из очереди к водному диспенсеру.
Это было еще одной непривычной роскошью для Инги. То, что можно было вот так просто открыть кран на небольшой колонке и набрать сколько угодно чистой, свежей воды, казалось ей едва ли не чудом. Дома даже воду, которую доставляли миссии зеленых, в продолговатых мягких контейнерах, похожих на огромных толстых оливковых личинок, надо было несколько раз прогонять через фильтры, а уж что касается воды из реки, то это была жидкость, от которой следовало держаться как можно дальше.
Она притронулась к руке своего соседа по очереди, обращая на себя внимание, и показала на колонку. Как и прежде, сосед — высокий сутулый мужчина со следами химических ожогов на лице — лишь едва заметно кивнул. За несколько часов, что Инга провела в очереди рядом с ним, он не произнес ни слова. Впрочем, все, кто ожидал обработки в фильтрационном центре, не отличались особой разговорчивостью. Чтобы попасть сюда, они прошли через многое, и для многих это была последняя надежда, последний шанс на проблеск в беспросветном отчаянии… Без каких-либо гарантий на успех.
Инга напилась из одноразового стаканчика, трижды наполнив его до краев, и вернулась на свое место в очереди. По дороге она бросила взгляд на охранника, пытаясь разглядеть лицо за зеркальным щитком, но безуспешно. Правда, ей показалось, что охранник слегка повернул голову, словно провожая ее взглядом, и его рука на рукоятке штурмовой винтовки чуть расслабилась, но все это могло быть лишь игрой утомленного воображения.
Внезапно откуда-то со стороны входа в фильтрационный центр послышался неясный шум и крики. Инга вытянула шею, стараясь рассмотреть, что там происходит, но из-за спин людей в очереди ничего не было видно. До входа в центр ей еще было ждать и ждать.
Шум не затихал, и по очереди пробежала волна тревожного оживления. Люди переминались с ноги на ногу и негромко переговаривались, мужчины, пришедшие с семьями, инстинктивно обнимали своих жен и детей. Продвижение очереди, и без того выматывающе медленное, полностью остановилось.
Инга старалась не проявлять внешних признаков тревоги. Кто-то говорил ей, что охранники следят за потенциальными мигрантами, и могут отсеивать тех, кто, по их мнению, ведет себя слишком неподобающе. Правда, за все время проведенной во временном палаточном лагере у фильтрационного центра и в самой очереди, Инга ни разу не видела, чтобы такое случилось, но лучше было перестраховаться. Учитывая, какой ценой ей достался лотерейный билет, она просто не имела права рисковать попусту.
Тем не менее она внимательно следила за охранником. Пока тот стоял спокойно, лишь немного повернул голову туда, где длинная многоножка очереди упиралась в пропускной пункт на воротах фильтрационного центра. Значит, ничего серьезного не происходит. Инга была уверена, что в случае осложнений, охранники отреагируют куда более активно и очевидно.
— Дублеры, — сказал сосед Инги. Она вздрогнула. Это были первые слова и вообще первые звуки, которые она услышала за несколько часов, которые двигалась бок о бок с этим человеком.
— Простите?
Мужчина повернул к ней голову, частично скрытую капюшоном солнцезащитной куртки, так что верхняя часть лица — лоб и глаза — едва были различимы на фоне яркого солнца в отбрасываемой тканью тени. До этого момента Инга не особо приглядывалась к соседу. Еще один из потенциальных мигрантов, судя по ожогам — очередной бывший работник из трудовых лагерей зеленых. То ли освобожденный по состоянию здоровья, то ли беглец. И в том, и в другом случае, миграция была для него единственным шансом прожить дольше пары-тройки лет.
— Ходят слухи, что зеленые стали пытаться просочиться сквозь фильтрационные центры, — сказал мужчина. Из-за келоидной ткани, стягивавшей обожженные места, лицо его было почти лишено мимики. Инге вспомнилась выцветшая старая киноафиша, криво налепленная на стену убогого бара рядом с ее домом; одна из сотен, выполнявших с точки зрения Зуна, бармена и владельца заведения, роль элементов дизайна. Какой-то персонаж из древних фильмов ужасов, точно так же покрытый множеством рубцов. — Пытаются создавать копии настоящих людей и снабжают их лотерейными билетами и миграционными разрешениями. С виду человек человеком, но на самом деле зеленый. Хотят просочиться на внешние колонии.
— Зеленые тоже люди, — заметила Инга, стараясь придать голосу безразличный тон. — Это записано в Декларации о Разграничении.
— Да? — спросил сосед. В его голосе, словно в противовес к неподвижному лицу, эмоций как раз было предостаточно. Боль, горечь, злость, ненависть. Выбирай любую. — Тогда почему Конфедерация не выпускает их за пределы Земли? Внешники не хотят, чтобы с ними случилось то же, что и с землянами. Декларация — просто куча словесной шелухи. Ее главная задача — запереть эту помойку на надежный засов.
— Но мы ведь земляне, и мы собираемся эмигрировать на Внешние колонии, — сказала Инга. — Как только мы пройдем фильтрацию и карантин, власти Конфедерации предоставят нам несколько миров на выбор. Мы сможем сами решить, где нам хочется поселиться! Думаю, со временем, найдется решение и для зеленых.
— Решение, ха! — обожженный человек сплюнул на утоптанную сухую землю. — Сотни едва заселенных миров. Кому-то надо на них работать и все обустраивать. Внешникам нужны рабочие руки, но не нужны конкуренты. Поэтому нас, отбросы Земли, допускают к эмиграции, а зеленых нет.
Инга промолчала. Спорить с радикалом ей не хотелось. Не то, чтобы она была так уж с ним не согласна. Скорее, у нее просто не было своего мнения на этот счет. Необходимость отчаянно бороться за выживание большую часть жизни отбила у нее всякую охоту рассуждать и беспокоиться о политике. Ее сосед, очевидно, принадлежал к противоположной категории — тех, кого невыносимая жизнь подталкивает к другой крайности, превращая в потенциальных революционеров и активистов. Непонятно только, что он тогда делает в очереди?
Впрочем, что тут удивительного. Даже радикально настроенным людям надо как-то выживать. Им тоже нужна крыша над головой и еда. А в мире, почти полностью контролируемом зелеными, для обычных людей вида хомо сапиенс, два этих, казалось бы, простейших условия выживания, быстро превращались в роскошь.
Шум у входа в лагерь как будто бы утих, а затем по очереди пробежала еще одна волна шепотков и движения и, шаг за шагом, бесконечная человеческая многоножка возобновила свое монотонное мучительно-медленное движение.
Слава богу, сосед больше не пытался завязать с ней разговор. Каждый раз, когда они проходили мимо очередного закованного в броню охранника, он косился на зеркальное стекло шлемов и неразборчиво бормотал себе под нос нечто, судя по тону, имевшее отношение к ругательствам, но этим все и ограничивалось.
Прошло два часа. Очередь застопоривалась еще несколько раз, но каждый раз все разрешалось достаточно быстро. Во время последней остановки Инга оказалась уже достаточно близко от входа в лагерь, чтобы рассмотреть в общих чертах, что происходило на контрольном пункте.
Проблема возникла с невысокой смуглой женщиной с неподвижным хмурым лицом. На вид ей было лет сорок. Или, если она была из трудовых лагерей, около тридцати. В лагерях люди старели очень быстро. Инге это казалось почти невообразимой старостью. На весь ее родной поселок едва ли набралось бы процентов десять людей старше тридцати.
Как и все остальные соискатели, остановившись у контрольного пункта, женщина сунула руку в первичное сканирующее устройство. Ничего особенного, примитивный аппарат, определявший подлинность лотерейного или льготного чипа. Вся процедура занимала обычно несколько секунд, после чего охранники открывали турникет и пропускали соискателя дальше, на тщательную фильтрацию, с ментоскопированием, и — куда же без этого! — нудным заполнением множества подробнейших анкет, тестов и опросников.
На этот раз что-то пошло не так в самом начале. Прошли десять секунд, двадцать, а турникет все не открывался. Женщина растерянно застыла, озираясь по сторонам, пока из-за стойки не вышел один из охранников и не взял ее крепко под локоть.
— Вам придется пройти с нами, — спокойно произнес он.
Женщина, похоже, все еще не понимала, в чем дело.
— Что такое? — спросила она, вытаскивая наконец руку из приемного отверстия. — Дополнительная проверка?
Охранник равнодушно посмотрел ей в лицо.
— Прошу вас. Вам надо пройти с нами. — Еще один охранник вышел из караульного помещения и встал у женщины за спиной.
— Что-то не так с чипом? — спросила женщина. — Я не понимаю… Все должно быть в порядке…
— Пожалуйста, пройдемте, — сказал охранник. Он был похож на примитивный автомат, в речевом модуле которого записано всего несколько однообразных фраз. — Вы задерживаете очередь. Мы во всем разберемся.
Женщина беспомощно озиралась. На лице у нее появились отчаяние и злость.
— Но все должно быть в порядке! — крикнула она. — Меня заверили, что все будет в порядке! Должно быть! Этот чип стоил мне целое состояние! Вы представляете, через что мне пришлось… — Она вдруг осеклась, зажав рот рукой, но было уже поздно.
Как и все, Инга не раз слышала истории о людях, которым достались неисправные и поддельные чипы. Зеленые и агенты внешников в какой-то мере боролись с черным рынком и мошенниками, но, по большому счету, их не слишком волновала эта проблема. Притока эмигрантов внешникам хватало и так, а зеленым и вовсе было наплевать на судьбу обитателей трущоб. Поэтому время от времени какому-нибудь бедолаге в обмен на выигрышный номер днк-опознавателя доставался чип, подделанный в лотерейном пункте, и он после неудачной фильтрации отправлялся в трудовой лагерь или адский человейник поселка беженцев, а кто-то из друзей или родственников лотерейщика улетал на внешние колонии. Если его не ловили с краденым чипом, конечно.
Но это касалось тех, кто получил фальшивый чип не по своей воле, будучи в полной уверенности, что в их жизни наконец-то появилась дверка прочь из беспросветного тупика. А эта женщина…
Признаться при множестве свидетелей в том, что она умышленно приобрела поддельный чип, рассчитывая при помощи него убраться с Земли, было наихудшим из возможных сценариев. Никто не знал точно, что происходило с такими нарушителями, хотя бы потому, что никто больше никогда их не видел.
Инга невольно посмотрела на похожую на керамопластовый монумент фигуру охранника и вздрогнула. Вряд ли, конечно, эту женщину сейчас уведут в какой-нибудь укромный закоулок фильтрационного лагеря и там расстреляют. Внешники были слишком практичны для этого. Но что тогда? Ходили слухи о жутких шахтерских мирах, где срок жизни иммигрантов был в разы короче чем даже на Земле, но подтверждений им не было.
Очередь снова качнулась и сдвинулась с места. Люди, как ни в чем ни бывало, словно ничего особенного не случилось, проходили первичный контроль и исчезали за внутренним ограждением из стандартных блоков. Инга была уверена, что случай с женщиной задел каждого из соискателей, но, конечно, никто не рискнет проявить эмоции внешне. Ни страх, ни злорадство, ни, тем более, сочувствие. Никто не знал, по каким критериям внешники отсеивают соискателей, поэтому лучше было не рисковать.
Интересно, на что этой несчастной пришлось пойти, чтобы оплатить поддельный лотерейный чип? Учитывая возможные риски для всех участников сделки, цена наверняка была максимальной. Кого ей пришлось продать на генную деконструкцию зеленым? Мужа? Сестру? Детей?
Когда между Ингой и контрольным пунктом осталось всего несколько человек, она начала нервничать. А вдруг что-то пойдет не так? Что с ней будет? Она знала, что вероятность этого крайне мала. Лотерейщик, у которого она купила розыгрышную карточку, был один из самых уважаемых и надежных на весь поселок, из тех, кто никогда не станут рисковать своим положением ради сиюминутной выгоды. Обычно карточки у таких стоили заметно дороже, но оно того стоило. Даже зеленые как будто бы относились к таким лотерейщикам чуть лучше, чем к остальному человеческому стаду, висевшему неподъемному грузом у них на шее благодаря связывавшему их договору со внешниками.
И все равно, волна беспокойства постепенно разливалась у Инги в груди, горячая и леденящая одновременно. Скоро все решится! Сегодня вечером она будет уже на орбитальном накопителе! Или… Думать об этом «или не хотелось».
Три шага вперед. Пауза, пока очередной соискатель проходит проверку, потом равнодушное «Проходите. Следуйте зеленым указателям. Следующий!» Еще три шага. Еще.
Наконец настала очередь Инги и ее соседа. Они подошли и, дождавшись, пока на лицевой панели сканера загорится зеленый индикатор, почти одновременно сунули руки с вживленными чипами в приемные отверстия. Вот оно! Еще несколько секунд, потом щелчок турникета…
Дальнейшее произошло так быстро, что Инга сумела осознать все лишь позже, по памяти.
Вместо звука срабатывающего турникета по барабанным перепонкам ударил скрежещущий вой тревожной сирены. За спиной у Инги с грохотом схлопнулись стремительно выдвинувшиеся из пазов бронированные створки ворот, едва не задев следующих соискателей. Контролеры в легких защитных костюмах моментально скрылись в задних помещениях, в то время как из соседних караульных дверей высыпали с десяток солдат в тяжелой штурмовой броне, выглядевшей даже еще более устрашающе, чем у охранников вдоль очереди, с автоматическими винтовками наготове. На массивном блоке напротив выхода из контрольного пункта ожили два спаренных орудия, наводясь на Ингу и ее соседа. Шокированная и ошеломленная, Инга с ужасом уставилась на сверкающие спирали ускорителей на стволах орудий, готовых вот-вот выплюнуть в ее сторону капсулы с раскаленной плазмой.
«Вот и все», мелькнула мысль, но больше ничего она подумать не успела, потому что вдруг увидела, что происходит с ее соседом.
Капюшон из грубой ткани свалился с его головы, обнажив обезображенную рубцами безволосую кожу, но к обычным последствиям ожогов сейчас добавилось еще кое-что. Многочисленные бугры и волны пробегали по лбу, макушке, даже его лицу, словно под кожей передвигались какие-то живые существа. Тело конвульсивно дергалось, порой принимая позы, казалось бы, совершенно невозможные с точки зрения человеческой анатомии. Инга с ужасом увидела, как черты лица ее недавнего собеседника начали таять, оплывать, словно кусок комбижира на раскаленной сковороде, и из-под них стало проступать нечто, лишь отдаленно напоминавшее человека, с большими многозрачковыми глазами, узкими носовыми щелями, тонким безгубым ртом, жаберными пластинами на массивной шее…
Зеленый! Дублер!
Инга знала, что как минимум некоторые из зеленых обладают способностью к трансформации внешнего облика, но никогда не думала, что они могут вот так полностью скопировать человеческую внешность. Недавнему разговору с тем, кто сам оказался таким дублером, она особого значения не придала. Среди беженцев бродило слишком много легенд и мифов, чтобы придавать всем значение… И вот эти легенды вдруг оказались правдой.
Ей всегда казалось удивительным, что прародители этих существ до всех манипуляций с ДНК были такими же людьми, как и она сама, но теперь это обретало смысл. Может, именно какая-то скрытая, подавленная информация в генах позволяла зеленым обретать нормальный человеческий облик? А шрамы на лице ее недавнего соседа были просто маскировкой на тот случай, если трансформация пройдет с огрехами...
Но на что он рассчитывал? И почему рассказал все это Инге, если сам был таким дублером? Что отвлечь ее внимание? Но от чего?
От невероятности и неожиданности происходящего она буквально окаменела. Неизвестно чем бы все кончилось, если бы один из солдат в штурмовой броне не подскочил к ней и не оттащил за стойку как раз в тот момент, когда его товарищи открыли огонь.
*****
Казалось удивительным, что после пережитого она сохранила способность логически мыслить и рассуждать, но все тесты и анкеты она заполнила без особых затруднений. То ли ее психика оказалось достаточно крепкой, натренированной двадцатью тремя годами жизни в роли беженки, бесчисленными переездами, борьбой за выживание в лагерях, поселках и понтонных городах, то ли просто стремление вырваться из ада не принадлежащей больше людям планеты оказалось сильнее шока.
Она кивала в ответ на профессионально-равнодушные улыбки персонала лагеря, переходя из одного тестового павильона в другой, а перед глазами у нее то и дело всплывала одна и та же картина: спасший ее солдат поднимает забрало шлема (лицо у него оказалось на удивление молодым. Он едва ли был старше самой Инги) и говорит кому-то у нее за спиной: «Уже третий за сегодня… Что-то прямо косяком пошли» а потом подмигивает ей и тихо произносит «удачи!».
Но удача была тут не при чем. Она заслужила эту возможность. Она заплатила за нее, отдав этим проклятым зеленым…
Нет, об этом нельзя даже думать. Внешникам наплевать на ее прошлое в поселке, но она сама не сможет жить, если постоянно будет терзать себя воспоминаниями.
— Результаты тестов будут обработаны в течение часа, — сказал очередной чиновник, на этот раз заметно старше спасшего ее штурмовика. — Тем временем прошу пройти вас в комплекс д-7 для дальнейшего обследования.
Инга сглотнула, вспоминая брызги и клочья на броне и шлеме солдата.
Она так и не решила, было бы ей легче, если бы кровь была красного цвета, как у людей.
— Прошу вас, ложитесь вот сюда на кушетку, — сказал ментоскопист в первом кабинете. — Одежду можно не снимать.
****
Не то чтобы Инга чувствовала какое-то сожаление, расставаясь с родной планетой, не принесшей ей ничего, кроме боли, отчаяния и страха. Но все же ей было немного грустно, что на шаттле, доставившем очередную партию эмигрантов на орбитальные доки, не было ни иллюминаторов, ни обзорных экранов. Было бы не плохо бросить последний взгляд на бело-голубой шар с рыжими шрамами суши… Взгляд ненависти и облегчения.
Удивительно, но спасший ее штурмовик нашел ее вечером, уже после завершения всех процедур. Часть соискателей отсеялась по результатам тестов, и их отправили обратно в поселок, а оставшихся покормили в большой столовой (после того, чем Инга питалась в последнее время в поселке, стандартные полевые рационы внешников показались ей изысканным блюдом) и разместили в большом павильоне, ждать прибытия шаттла.
Без брони солдат не выглядел так внушительно, хотя, конечно, был в куда лучшей физической форме, чем любой из соискателей.
— Я рад, что у тебя все получилось, — сказал он с улыбкой. — После такого приключения я за тебя переживал. Надеюсь, ты попадешь к нам на Сенфион. У нас отличная планета, чистая, красивая и просторная. Я даже написал в распределительную комиссию записку, хотя вряд ли они прислушаются к мнению какого-то сержанта.
Инга только кивнула. Комок в горле не дал ей произнести ни слова.
— Хотел бы я, чтобы ГенСовет внешних миров разрешил полномасштабную эмиграцию, — сказал солдат, оглядывая зал, полный усталых соискателей. — Неправильно это — оставлять вас тут жить с этими тварями. Но что я понимаю в большой политике? — Он махнул рукой и снова подмигнул Инге, как тогда, на контрольном пункте. — Еще раз удачи! Худшее уже позади, поверь!
Эмигранты начали грузиться на шаттл через час после их разговора.
Перегрузка давила на грудь, мешая дышать, но не слишком. Гравикомпенсаторы снижали ее до уровня, который могли выдержать даже самые слабые из отобранных соискателей. Инга улыбнулась. Она знала, что это будет далеко не последним испытанием в ее жизни. В конце концов, внешники набирали их отнюдь не на курорт. Но это точно не могло быть хуже, чем жизнь на истощенной, измученной, чужой Земле. И она должна выжать из этого шанса все, что можно. Иначе окажется, что она зря отправила свою сестру на…
Инга оборвала мысль и закрыла глаза.
Скоро все будет хорошо.
*****
— Поздравляю вас. Отличная работа! Инфильтрация наконец-то прошла успешно.
— Они ничего не заметили?
— Судя по донесениям нашего агента, объект прошел все проверки и уже доставлен на ковчег. Признаюсь, ваше предложение удлинить инкубационный период было настолько неожиданным, что я не сразу осознал его возможности… Но это сработало. Жаль, конечно, единицу, погибшую при внедрении… Но это была необходимая и осознанная жертва. Впервые нам удалось одновременно обойти первичный контроль, ведь инфестация произошла уже после него, а также пройти все тесты в фильтрационном лагере.
— Думаете, они до сих пор не знают о наших методах размножения?
— Внешники нас боятся и ненавидят. Они вынуждены с нами считаться, ведь мы контролируем поток необходимой им рабочей силы, но и только. Они знают только то, что мы им позволили знать.
— Удачно получилось, что сестра этой самой Инги (до чего же нелепые у них имена!) сдала ее на декомпозицию. Нам очень редко доводится работать с идентичными близнецами. Мы не можем производить забор образцов в открытую, это вызвало бы волнения в поселках и недовольство внешников. Редкий случай благоразумного поведения у людей.
— А что вы с ней сделали, кстати? Ну, с оставшейся сестрой?
— Живет в специальном загоне для отборных людей. К внешникам теперь ей путь заказан… Мы не можем рисковать успехом всей операции. Но ей там нравится. Мы создали для нее привилегированные условия. Элитный корм, лучшие самцы… Люди нетребовательны.
— Хорошо. Будем ждать развития ситуации. Надеюсь, это станет прорывом в наших усилиях. Свободны!
*****
Новая планета пахла прекрасно. На адаптационных курсах на ковчеге их предупреждали, что эмигранты на новых планетах могут испытать ксеношок от обилия новых запахов, форм, оттенков, звуков. Но все это, если и произойдет, то позже, через неделю-другую, а сейчас Инга просто наслаждалась простором и чудесным ароматом нового неизведанного и едва освоенного мира.
Ее распределили не на Сенфион, а на другой мир внешников, планету с единственным большим континентом и десятками тысяч островов, разбросанных по неглубокому мировому океану. Ей предстояло работать на морских фермах, выращивавших съедобные водоросли и разводивших модифицированную рыбу с Земли. Каждый день видеть бесконечный простор, чистую прозрачную воду вместо вонючих кислотных болот, ощущать на губах соленые брызги, вдыхать свежий прохладный воздух вместо удушающих испарений…
Инга шагнула с рампы скиммера на шершавый бетон посадочной площадки у берега океана и даже покачнулась от нахлынувших на нее чувств. Ее переполнял восторг и в какое-то мгновение ей даже показалось, будто-то что-то зашевелилось у нее в груди, где-то рядом с сердцем, но она только широко улыбнулась и вместе с остальным новоприбывшими зашагала к ожидавшим их у общежития работникам фермы.