— Да пойми ты, я же хочу как лучше!
— Врёшь ты всё, и спишь ты в тумбочке!
— Да ты... Неблагодарная!
Крики становились всё громче, но вдруг одна из девушек замерла, прислушиваясь, а затем бросилась в комнату.
— Тише, тише, мой маленький, всё хорошо, не плачь, — она подхватила мальчика лет трёх на руки и прижала его к себе. — Ну всё, успокойся, всё хорошо, мама рядом, тётя Юля сейчас уйдёт.
А тётя Юля стояла в дверях комнаты и с обидой смотрела на сестру и племянника. Что она опять сделала не так? Да она за них кому угодно готова горло перегрызть!
Юля вспомнила, как мать принесла Верочку из роддома. Такая махонькая, сморщенная, беззубая, на макушке пушок, и глаза — огромные, серо-зелёные, казалось, что они постоянно меняют цвет. С появлением в доме малышки вдруг выяснилось, что Юля уже большая.
— Тебе уже восемь лет, могла бы и посуду вымыть, — ворчала на девочку мать.
Так, постепенно, Юля стала старшей сестрой с кучей обязанностей. Но, как ни странно, ей это понравилось. Она обожала нянчиться с Верочкой, читала ей сказки, учила ходить, потом — ездить на велосипеде и кататься на коньках. Ведь матери приходилось работать на двух работах, чтобы они не знали нужды.
Никто во дворе и в школе не обижал Верочку, все знали, что Юлька за младшую любому надаёт по шапке, и скажет, что так и было. Но и Верочке сестра спуску не давала, следила, чтобы та делала уроки и не сидела допоздна в телефоне.
После школы Юля закончила юрфак и устроилась в хорошую фирму, где её ценили за ответственность и исполнительность.
А Верочка... Верочку она упустила. Верочка заканчивала школу, когда слегла мать. И Юля разрывалась между домом и работой. Работа, где она делала только первые шаги, отнимала много времени и сил, а дома больная мать, которой с каждым днём становилось всё хуже и хуже. И Верочка, оставшись без присмотра, после выпускного вечера стала где-то пропадать вечерами, а на все вопросы старшей сестры огрызалась:
— Я уже взрослая и не обязана перед тобой отчитываться.
А потом выяснилось, что Верочка ждёт ребёнка, но кто отец — говорить категорически отказалась. Накануне Нового года их мать тихо ушла, а следующим летом, едва отметив своё восемнадцатилетие, Верочка родила мальчика.
И опять всё легло на Юлины плечи. Юля работала, занималась домашними делами, помогала Верочке с малышом. Когда Никитке исполнился год, Юля дала Верочке денег на курсы, чтобы та могла сама зарабатывать хоть какие-то деньги.
И вот теперь Верочка требует разменять квартиру. Никитке исполнилось три года, и она добавит к своей доле вырученных за квартиру денег маткапитал и купит отдельную квартиру и наконец сможет жить так, как хочет, без этих Юлиных нравоучений.
Юля не понимала: как же так? Ведь она столько делала ради сестры, а теперь стала не нужна? Она её растила, нянчилась сначала с самой Верочкой, потом с Никиткой, они все трое жили на одну Юлину зарплату. А теперь "продаём квартиру"?
"Развод и девичья фамилия" — с горькой иронией подумала Юля.
Она пыталась объяснить Верочке, что та неправа, что им лучше держаться вместе, ведь они — одна семья. Верочка ведь такая неприспособленная к жизни, её любой одурачит, обманет и отнимет и квартиру, и всё остальное.
— И что ты тогда делать будешь? — Юля пыталась образумить сестру.
Но Верочка, её тихая, послушная младшая сестра, вдруг оказалась злой и жестокой:
— Хватит! Достала! Юлька, тебе не кажется, что тебе пора отпустить меня и заняться собой, своей жизнью? Ты мне не мать, и Никитке ты не мать! Выйди замуж, роди себе ребёнка, его и воспитывай! А я уже взрослая! И я хочу жить так, как мне нравится! Меня уже тошнит от твоей правильности!
И, напоследок процедив неприличное слово, Верочка захлопнула перед Юлей дверь в свою комнату.
А Юля пошла на кухню и долго сидела над остывшей чашкой чая, пытаясь понять, где, когда она совершила ошибку...