Сегодня хочу рассказать и показать своё творчество.
Немного устал писать про полных людей — хочется вспомнить и показать вам совсем другую сторону этого мрачного мира, тревожного прошлого. Этот текст я адаптировал, чтобы он проходил цензуру «Яндекс.Дзена». В готовом романе всё будет без купюр, но и без пошлости.
Знакомьтесь с персонажами моего романа «Юрка и Ленка».
"Каждое утро бабка Люда, согнувшись под тяжестью лет и с трудом перебирая ногами, брела к старому ржавому колодцу у труб теплоцентрали. Она шла туда с одной лишь целью — покормить зверят, которых сама никогда толком не видела, но в существование которых свято верила. Звери эти были хитрыми — ни разу не показались старушке на глаза, зато аппетит имели отменный. Каждый раз они выедали всё дочиста, оставляя баночку из-под сметаны идеально вылизанной. Мыть её, казалось бы, и не нужно, но Люда всё равно терла её до блеска — привычка.
В тот пасмурный день, когда небо над убогим районом было серым, местами ржавым от заводского дыма, она снова шлёпала по лужам. Не лужам даже, а целым болотам, покрытым маслянистой плёнкой. Каждая из них коварно норовила прилипнуть к её старым ногам, а упасть было нельзя ни в коем случае — шейка бедра-то уже не та. Сколько раз Люда слышала истории про эту проклятую шейку: слёг — и всё, конец. А у неё уже всё готово: гроб — пусть и потрескавшийся от сырости, но есть, бельё — свежее в шкафу лежит, даже фотографию для надгробия заранее сделала. Чтобы было.
Добравшись до колодца, Люда с усилием достала из узелка тряпицу, расстелила её на мокрой земле и осторожно поставила сверху баночку с варёной рыбой. Рыба без костей — ей не жалко, пусть зверятам достанется что-то вкусное. Да и сметанки немного добавила — наверное, им нравится. Настанет ли день, когда она наконец увидит этих зверей? Пока всё, что ей оставалось, — слушать по ночам странное шуршание, в котором угадывалась какая-то невидимая жизнь.
— Кис-кис! Выходите, мои хорошие, — позвала она, заглядывая в тёмную пасть люка, откуда, к счастью, не пахло ничем особенно отвратительным. — Сметанку принесла! И рыбку, свежую, из супа вынула… Вчера на рынок ходила, опять к той… как её, бессовестной, что меня обвешивает. Ну ничего, теперь весы с собой ношу! Вы бы видели, как она на меня смотрела, пальцем у виска крутила. Фу, гадина! А я ей говорю: двадцать три грамма не хватает, воровка! А она: да мне всё равно. Вот стерва, со всеми так. Коля мой с ней тогда связался… Ох, совсем с ума сошёл, с войны не вернулся. Все за людьми и в землю уходят. Один в Афгане пропал, второй в Чечне… Всё из-за таких, как она! — бормотала она, перегнувшись через люк. — Но вы-то не такие. Вы хорошие… Эй, вы там? Шуршите? А то так всю жизнь мне только и слышно.
Бабка Люда простояла ещё минут десять в каком-то оцепенении, почти отчаялась, когда вдруг услышала… тихое «мяу».
Она резко повернула голову, и шея отозвалась резкой болью. В глубине люка мелькнуло грязное, будто измазанное мазутом, личико девочки. На нём — только огромные, бездонные глаза, цвета выцветшей небесной голубизны. Старуха замерла, но ненадолго.
— Господи! Дитя? Ты что здесь делаешь? Вылезай, зачем там сидеть, холодно же, грязно! Рыбку хочешь? Сметанка есть… На! Ешь, деточка, давай, милая…
Девочка — худющая, перекошенная, будто сломанная кукла — с трудом вылезла наружу. Схватила баночку, сунула в рот всё сразу, ела жадно, прижимая посудину к себе, словно боялась, что отнимут. Люда смотрела на это, и в голову лезли мысли одна страшнее другой. Кто бросил её здесь? Кто выкинул ребёнка, как мусор, как… ненужного котёнка? Её трясло — то ли от холода, то ли от гнева.
— Ты чья, девочка? Почему тут одна? — забормотала она, но ответа не дождалась. Девочка, пережёвывая последние куски, лишь смотрела на неё испуганно, по-звериному, будто ждала удара.
— Ох, бедняжка ты моя… Завтра котлет принесу… На пару делаю, вкусные. Курочку со свининой смешаю. Ой, какая красавица… И глазки-то… Знакомые совсем. Кровиночка моя… К Оксанке не ходишь? Не её ли ты? Та ещё могла своих выгнать. Детей из дома повыкидывала, спилась. Если б отец её видел… Тростью бы по голове дал! — Люда вдруг замолчала. — Ты это… а я чего? Сериал скоро начнётся. Побегу. Ты тут посиди, я тебе ещё принесу, завтра. Родная…
Люда собрала вылизанную до блеска баночку, подхватила узелок и заковыляла обратно, шлёпая по грязным лужам, мелко семеня и оглядываясь. А в спину ей, из темноты, смотрели всё те же огромные глаза.
Когда Ленка спустилась в люк, её ждал Юрка. Он был голоден, но порция оказалась такой маленькой, что Ленке едва хватило, да и то не наелась.
— Завтра, — прошептала Ленка, — она принесёт котлеты. Теперь твоя очередь.
— Завтра будет мороз, — ответил Юрка, кутаясь в старую дублёнку. — Она не придёт.
Он закрыл глаза, стараясь согреться и не думать о еде".
Обнял. Пригрел. Спасибо тебе за то, что ты не безразлична. В горле встаёт комок. Глаза наполняются влагой. Прижался… Я бы стоял с тобой так вечно, но пора идти.