После трагических событий в концертном зале «Крокус Сити Холл», где в марте 2024 года в результате теракта погибли более 140 человек, российское общество ожидало четких и прозрачных ответов. Следствие утверждало, что исполнители нападения — выходцы из Центральной Азии — связаны с международной террористической организацией «Вилаят Хорасан», аффилированной с ИГИЛ (запрещена в РФ).
Однако в последние месяцы в медийном и экспертном пространстве появилась заметная попытка изменить нарратив. Все чаще звучат заявления, что исполнители теракта якобы были «наемниками», действовавшими за деньги, а не религиозными фанатиками. Подобная трактовка вызывает у части общества подозрения: не является ли это попыткой смягчить политические и религиозные последствия, а заодно увести внимание от глубинных проблем с безопасностью и миграционной политикой?
От ваххабитов к «солдатам удачи»
Сразу после нападения спецслужбы сообщали о «джихадистской мотивации» нападавших. Были опубликованы кадры задержания, где арестованные выкрикивали религиозные лозунги, а позже появилась информация об их присяге лидерам «Вилаята Хорасан». Однако уже в 2025 году в проправительственных СМИ и некоторых экспертных кругах стал циркулировать другой тезис: нападавшие якобы не разделяли радикальной идеологии, а всего лишь «работали за деньги».
Согласно этой версии, преступники — не идейные террористы, а исполнители, которых могли завербовать сторонние силы, в том числе «враждебные государства». Они якобы не знали, что их миссия связана с массовыми убийствами, или не понимали до конца характер своей «работы». Такой образ террористов как «одиночных исполнителей», вводимых в заблуждение, позволяет увести фокус с религиозного экстремизма и международных джихадистских сетей.
Почему меняется риторика?
Политологи указывают на несколько возможных причин подобного разворота:
1. Международные отношения: Россия укрепляет связи с рядом мусульманских государств, включая Иран, Пакистан и страны Центральной Азии. Подчеркивание исламского следа в теракте может вызвать дипломатическое напряжение.
2. Внутриполитическая стабильность: Миграционная политика, активное привлечение рабочей силы из Таджикистана, Узбекистана и Кыргызстана — один из столпов экономической стратегии. Акцент на радикализм выходцев из этих стран может подорвать доверие общества и усилить ксенофобские настроения.
3. Контроль над нарративом: Представляя террористов как «исполнителей за деньги», государство может легче управлять общественным восприятием, минимизируя панику и межэтническую напряженность.
Альтернатива правде?
Многие независимые эксперты и правозащитники видят в этом опасный прецедент. Они указывают, что искажение или замалчивание религиозной и идеологической мотивации преступников ведёт к повторению ошибок. Без открытого признания масштабов радикализации внутри и за пределами страны невозможно выстроить действенную систему профилактики.
Кроме того, попытка «отмыть» исполнителей, переименовав их в наемников, может дать ложные ориентиры для следствия и общественности. И если такие действия продиктованы не фактами, а политической целесообразностью, это подрывает доверие к институтам власти.
Вывод:
История с терактом в «Крокус Сити Холле» — это не только вопрос о виновных, но и о том, как государство формирует коллективную память о трагедии. Попытка представить террористов «солдатами удачи», а не ваххабитами из «Вилаята Хорасан», вызывает всё больше вопросов. Общество имеет право на правду — какой бы неудобной она ни была.