Вчера вечером я лежал, накрывшись одеялом с головой, как самый настоящий заговорщик. Родители, должны были уехать на весь день! Весь! Аж до вечера! Сердце колотилось — не от страха, а от предвкушения великой власти. Завтра я буду полновластным хозяином квартиры! Королем Утра!
Первым делом — нужно проснуться самому! Без маминых песенок: «Максимушка-солнышко-пора-вставать-а-то-опоздаешь». Фи! Я поставлю будильник! Как взрослый! Сам!
Потом — Приготовить царский завтрак! Яичницу! На целых три яйца! Чтобы корочка хрустела, а желтки были ленивые-ленивые, такие, чтобы в них хлеб макать! Прямо как папа делает!
И, наконец, вершина моей королевской власти — Совершить подвиг уборки! Протереть везде пыль! Да так, чтобы мама, войдя, ахнула: «Ой, да тут у нас фея уборки залетала!» Хоть я и не знал, где тряпка... Кажется на балконе…
И вот великий день начался с великой проблемы. Будильник вдруг заорал так, будто его резали. Не звенел — орал! Я вскочил, сердце колотилось где-то в горле. Дико замахал руками в темноте, нащупал эту трещалку и — бац! — стукнул по ней кулаком. Орать перестало. «Усмирил!» — с торжеством подумал я, сладко зевнул и нырнул обратно в теплые подушки. «Короли, — подумал я, — наверное, могут себе позволить поспать еще пять минуточек…»
Проснулся я от дикого ужаса. Солнце светило уже не по-утреннему, а по-дневному — ярко и нагло. Я впился взглядом в циферблат. Без четверти восемь! Школа начинается в полдевятого! План «Встать самому» треснул, как лед на луже в марте.
Я метался по квартире, как ураган в носках. Зубная паста почему-то оказалась не на щетке, а на зеркале — здоровенная белая капля. Вода из-под крана прыгнула мне прямо на рубашку. А шнурки на ботинках вдруг ожили, стали злыми, скользкими гадюками! Я вылетел из дома, чуть не забыв рюкзак у двери. Моя корона самостоятельности основательно съехала набок.
План «Царский Завтрак» ждал меня после школы. Голодный, как волк, я ворвался в квартиру и прямо, как на штурм, кинулся к плите. Я был полон решимости! Яичница! Самая настоящая, взрослая! Как у папы!
Я достал сковородку — тяжелую. Достал яйца — три штуки, белые, гладкие. Включил конфорку — огонь весело зашипел. Ловким движением (ну точь-в-точь как у папы!) — разбил первое яйцо о край сковородки. Желток плюхнулся в масло и сразу побелел по краям. «Ура!» Второе яйцо разбилось чуть хуже — скорлупа шлепнулась рядом. Я попытался выловить ее вилкой, но только размазал белок. Третье яйцо… треснуло у меня в руке, и половинка желтка укатилась по столу. «Ерунда! — махнул я рукой. — Главное — на сковороде!»
Я гордо помешивал вилкой свое творение. Пахло… вкусно! Настоящей яичницей! Но потом запах стал меняться. Появился какой-то… подозрительный душок. Повалил сизый дымок? Я занервничал. Огонь слишком большой? Я попытался убавить пламя, но ручка была тугой. Яичница шипела все громче и злее, края ее стали коричневыми, потом черными и какими-то… каменными. Я ткнул вилкой. Вилка застряла! Я потянул. Яичница не отставала. Они срослись!
Паника! Я схватил сковородку за ручку (горячо!), подскочил к раковине и сунул под струю холодной воды. Раздалось злобное шипение! Пар окутал всю кухню. А яичница… о, ужас! Она лишь глубже въелась в металл. Неприступная крепость из угля и желтка! Сковорода выглядела так, будто на ней тушили пожар. Мой План «Царский Завтрак» лежал в руинах, пахнущих гарью.
Оставался последний шанс — План «Подвиг уборки». Король, хоть и поверженный на кухне, не мог ударить в грязь лицом совсем! Я нашел тряпку (ура! Она висела на балконе!). Намочил ее под краном, отжал (немного капнуло на тапки) и с воодушевлением начал смахивать пыль. Со стола (старый журнал — тут пыль была особенно исторической). С телевизора (большого, деревянного). С папиных книжных полок (ах, это была пыль ученая, густая). Я работал энергично, размашисто. Пыль, поднятая моей влажной тряпкой, весело закружилась в лучах солнца… и плавно осела на диван, на кресло, на только что протертый телевизор и даже мне на голову! «Отлично! — подумал я, с удовлетворением оглядывая комнату. — Сияет!»
И тут явилась Бабушка. Дверь открылась, и на пороге возникла знакомая фигура в теплом платке. Глаза у бабушки всегда смеялись.
— Ну что, хозяин! — весело крикнула она. — Как поцарствовал?
Она сделала шаг, вдохнула полной грудью… и замерла. Ее нос, опытный нос, задрожал.
— Ого! — воскликнула она. — Аромат! Настоящий аромат битвы! Чую — гарь, подвиг и… пыль? — Она окинула взглядом комнату, и ее глаза сощурились от сдерживаемого смеха. — Что, войну с пылью проиграл, полководец? Она засела в тылу?
Я покраснел как рак. Вот так всегда! Все планы — коту под хвост! Я молча, как виноватый, показал бабушке на кухню, на сковородку-крепость с прилипшей намертво яичницей-чудовищем.
Бабушка не ругалась. Не охала. Она вдруг рассмеялась таким звонким, теплым смехом, что мне сразу полегчало.
— Ай да хозяин! — сказала она, снимая платок. — Настоящий боец! Сковородка — это тебе не шутки! Пойдем, генерал, научимся ее побеждать!
Она закатала рукава. Налила в проклятую сковородку кипятка. Посыпала туда соды — целую горку! Дала мне жесткую щетку и показала, как нужно терпеливо отвоевывать чистый металл. Это была долгая, упорная работа. Вода чернела, руки ныли, но сковорода понемногу светлела! Победа была сладкой!
Потом бабушка взяла веник и совок.
— А теперь, полководец, — сказала она, подмигнув, — объявляем операцию «Засада на Пыль». Видишь, где она спряталась? На диване! В засаде! Ага, и на кресле! Притаилась! Давай, аккуратно сметай. Главное правило — не поднимать бурю!
Мы работали вместе. Бабушка подбадривала, шутила:
— Ой, смотри, какая жирная пылинка, наверное, профессор!
— Эта, наверное, с балкона прилетела!
И уборка превратилась в веселую игру. Пыль сдалась.
Вечером вернулись родители. Я стоял посреди теперь уже действительно чистой кухни, рядом с сияющей сковородкой. Я чувствовал себя не королем, а усталым солдатом после трудного похода. Но солдатом-победителем.
— Ну как, король? — спросил папа, снимая пальто. — Как день самостоятельности?
Я хотел рассказать про предательство будильника, про яичницу-чудовище, про пыльную бурю... Но бабушка перехватила:
— Он — молодец! — твердо заявила она. — Главную высоту взял — сковородку отдраил! Пыль выкурил! Царствовал достойно!
Мама заглянула на кухню, увидела сияющую сковородку, потрогала стол. Она улыбнулась и обняла меня:
— Вот это да! Настоящий хозяин вырос! Я даже не узнаю свою сковородку!
Папа потрепал меня по голове:
— Вижу следы боев! Битва была жаркой, но ты выстоял. Молодец, солдат!
Я светился от смущения и гордости. Я не сделал все идеально! Но я старался! Я боролся! И меня — похвалили!
Вечером, засыпая, я думал о прошедшем дне. Быть Королем — это не только командовать. Это вставать рано, драться со сковородками, договариваться с пылью, терпеть и знать, что тебе помогут. Это… тяжелый труд!
— Бабушка, — шепнул я в темноту, уже почти спя. — А настоящие короли... Они сами сковородки оттирают? Или у них есть... ну... министры пригорелости?
Из темноты донесся тихий бабушкин смех:
— Самые настоящие короли, внучек, знают цену чистой сковородке. А министры... министры для важных дел. Спи, мой полководец. Завтра новый день. Новые подвиги.
Я заснул. Пока еще не король, но уже и не просто принц. Маленький усталый полководец, познавший вкус и поражения, и самой честной похвалы. А сковородка на кухне тихо сияла в темноте, как мой самый главный, выстраданный трофей.