Статья "Синдром Гвидона" вышла в "Зазеркалье" в мае 2008 года. Первый вариант "Стремянки..." уже был написан и планомерно уходил в небытие, поскольку вовсю писался второй вариант...
А потому сразу обратимся к "Стремянке..."
Синдром Гвидона
И снова Пушкин. И на этот раз уже на службе у психиатров, которые, вооружившись сказочным сюжетом, придумали синдром Гвидона. Это у них что–то вроде МДП, то есть маниакально–депрессивного психоза, или по–другому, — биполярного аффективного расстройства.
Жутковатая сказочная интрига, как мы помним, заставила легковерного Салтана поверить в мифическую «неведому зверюшку», в результате чего злыдни–интриганы:
— Прочитали вслух указ, И царицу в тот же час В бочку с сыном посадили, Засмолили, покатили И пустили в окиян — Так велел–де царь Салтан.
И вот тут–то и происходит жуткая драма, — «неведома зверюшка» начинает
превращаться в человека, обретает персональное сознание. И что же чувствует нарождающийся человек? Он задыхается в душной бочковой тьме, его бросает по невидимым волнам, нет ни верха, ни низа. И единственное
родное существо — мать, рыдает и бьётся в конвульсиях…
Дальше — больше: Гвидон узнаёт, что причиной всех его несчастий является родной отец. В неокрепшей психике происходит слом. И залечить этот слом до конца уже никогда не удастся.
А так вроде бы всё хорошо складывается — судьба так щедро компенсирует Гвидону пережитый им бочковый ужас, — он становится сильным, красивым, богатым, знатным … Плодородные земли, мягкий климат, изумруды, золото, морские богатыри, жена–красавица… Жизнь не просто хороша, а внезапно изумительна, — дух захватывает от восторга. Но воспоминания о тесной бочке не отпускают. И чем прекраснее окружающая жизнь, чем мучительнее воспоминания, тем страшнее разверзающаяся меж ними пропасть синдрома.
Кстати лечится реальный МДП, то бишь синдром Гвидона, не богатством и не красавицей–женой. И уж конечно, не антидепрессантами, транквилизаторами и больничной пижамой… Всё это не годится, всё это — ерунда. Только управляемый стресс, экстрим всех видов: альпинизм, горные лыжи, парашют… Да что угодно, — лишь бы по телу дрожь, лишь бы искры из глаз…
Ну и конечно же, Обида–Мученик Чезаре Ломброзо — один из
первооткрывателей синдрома, соединивший в своих предположениях
человеческую гениальность с ранним развитием и нервным истощением. Разумеется, основные примеры в его теории набраны из всё тех же Обида–Мучеников: Эварист Галуа, Андре Мари Ампер… И прочие холерики.
Дети - жертвы пороков взрослых
— Наркомания, проституция, воровство, алкоголизм, невежество, лжеучёность, равнодушие, садизм, нищета, война, пропаганда насилия, эксплуатация детского труда…
Для вас перечислены персонажи в скульптурной композиции Обида–Мученика от скульптуры — Михаила Шемякина. Рожи все у персонажей, кстати, сплошь прогрессорские и мокрецовские. Кто не верит, может убедиться визуально.
Вообще–то, Обида–Мученики буквально помешались на последствиях дурной педагогики и защите детей от пороков взрослых. Очень жаль, что Стругацкие ничего нам не написали о родителях своего Обида–Мученика и о том, как те его, собственно, умучили. Зато написали сами Обида–Мученики. Саша Соколов написал «Школу для дураков», Николай Помяловский — «Очерки бурсы», Марк Твен — «Тома Сойера», Шолом–Алейхем, которого называли еврейским Марком Твеном, — «Мальчика Мотла»…
В конце концов, «Борис Годунов» Пушкина — это тоже про защиту детей от пороков взрослых.
Сергей Есенин («похабник и скандалист») психовал и хулиганил исключительно из–за дурного своего детства. Он ведь с двух лет у деда жил, при взрослых дядьях, педагогах, мягко говоря, сомнительных. Например, трёхлетним его посадили на лошадь без седла и пустили в галоп. В том же стиле учили плавать, раздели и, как щенка, бросили в воду. А когда ребёнок начал захлёбываться и практически уже утонул, последнее, что он услышал: «Эх, стерва! Ну, куда ты
годишься?»
У «солнца русской поэзии», Александра Сергеевича, нашего, бесконечно менялись французы–гувернёры. Случайные учителя… А кроме того, смешно сказать, будущий любимец нации не был любимым ребёнком в семье. А ведь для маленьких Обида–Мучеников это невыносимо.
Детство Джонатана Свифта прошло в семье его родного дяди Годвина, отличавшегося строгостью и суровостью. Уже взрослого Свифта спросили, не дядя ли дал ему образование. — Да, он дрессировал меня, как собаку! — резко ответил Свифт. Никаких сомнений, что истоки многочисленных психологических проблем Свифта находятся в его детстве.
Но всех, как всегда, переплюнул Франц Кафка, который многочисленные свои взрослые беды и проблемы свалил, естественно, на отца, может несколько занудного, но вполне достойного папашу. В своём длиннющем письме, которое он написал тому в 36 (!) лет, он такого ему понавыставлял, что волос стынет. Чего там только нет: «балконный эпизод», крики всякие… Господи! Ну, на кого ж отец хоть раз–то не крикнул в жизни, что ж всем теперь про Грегора Замзу писать? Именно «Письмо к отцу» стало главным произведением писателя Кафки, в нём он самовыразился максимально. А романы и повестушки — это так, из баловства, для собственного, так сказать, развлечения. Многочисленные друзья еле–еле уговорили его не сжигать весь этот, по мнению Кафки, хлам, а взять и напечатать.
Если возьмём знаменитых музыкантов Обида–Мучеников, то обнаружим то же самое. Так, прославленный Курт Кобейн с детства был очень возбудим и непоседлив, что для Обида–Мученика, на самом деле, — норма. Но врачи (Америка всё–таки) нашли его гиперактивным и давай травить успокоительными
средствами, что было грубой ошибкой, ибо в этот момент его–то и подсадили на химические препараты… Наркоманский стаж Кобейна начался в 13 лет. Родители Курта развелись, когда ему было 8 лет. Его счастливое детство на этом
кончилось. С тех пор он возненавидел и отца, и мать, очень стыдился своей неполной семьи, а вскоре написал первое стихотворение:
— Я ненавижу маму. Я ненавижу папу. Папа ненавидит маму. Мама ненавидит папу. От этого хочешь — не хочешь, а станешь грустным.
У Джима Моррисона («Двери») всё то же самое. Проблемы прямиком из детства. Когда ему было всего четыре года, он стал свидетелем
жуткой аварии. Перевернулся грузовик с индейцами, и их окровавленные тела валялись вдоль дороги.
— Я впервые открыл смерть… я думаю, в тот момент души тех мёртвых индейцев, может одного или двух из них, носились вокруг, корчась, и вселились в мою душу, я был как губка, с готовностью впитавшая их.
Это видение преследовало музыканта, всегда было рядом…
Кстати, насчёт Эдипа, в своей песне The End Моррисон поёт о том,
как сын заходит в комнату родителей и заявляет, что хочет убить отца.
Чрезвычайно малочисленные в мировом кино, Обида–Мученики, буквально–таки расцветают, когда им нужно защитить детей от пороков взрослых. Вспомним «Пацанов» и «Кто, если не мы» Валерия Приёмыхова, «Детей Дон Кихота» Евгения Карелова…
Наверное есть Обида–Мученики с благополучным детством, чего на свете не бывает, они и живут подольше, и пишу т не так нервно… Или, например, Мигель Сервантес. Вся его жизнь — один сплошной управляемый стресс — бои, ранения, нападение пиратов, плененье, рабство, тюрьма… Была возможность подлечить нервишки.
***
Что не вошло из статьи в книгу? В основном вступление...
Синдром Гвидона ("Зазеркалье" № 183)
На психологию, как науку, кажется уже махнули рукой. Десятки научных и псевдонаучных школ, никто ни с кем не в состоянии договориться, прогресса нет никакого, да и не может быть, поскольку нет основы. Как можно строить здание науки, если нет фундамента? У нас все беды психологической науки валили на советскую власть, теперь открыли окно на Запад и ужаснулись: там всё ещё хуже. А меж тем спрос на психологов огромный, темп жизни повышается, в результате путаница в головах только усиливается. Понять своих ближних, да и самих себя, все труднее.
Психиатрия, как мощная эмпирическая наука с огромной экспериментальной базой на фоне беспомощной психологии смотрелась более солидно. Однако и здесь кризис налицо. Это кризис науки, не имеющей базовой теории. Экспериментальных данных много, а системы нет. Особенно громкие скандалы связаны с так называемыми рецидивами. Психически больного лечат, вроде бы вылечивают, выпускают, а он берётся за старое… Педофилы, маньяки, каннибалы… И конца провалам мировой психиатрии не видно. Неверная диагностика, бездарное лечение и как результат несчастный пациент и сотни, тысячи новых трагедий, реальная вина за которые лежит на психиатрии. Стоит ли удивляться тому, что зародились массовые движения против этой науки - "антипсихиатрия". Беспрецедентный случай в истории науки. Можно ли себе представить, например, движение "антистоматология" или "антикристаллография"?
В чем тут дело? Где причина кризиса? А причина в том, что неправильно избран объект изучения. Человек считается существом с едиными базовыми качествами. С большой неохотой официальная психология и психиатрия делают крошечные поправки на возраст или половые различия. А так, для всех скопом одни и те же рецепты.
Вводится единое для всех людей понятие нормы, что-то вроде средней температуры по больнице, и вокруг этой нормы строится вся система диагностирования и лечения.
Между тем понятие нормы для человека, особенно же для мужчин, штука очень растяжимая. Нельзя считать отклонением от нормы манию, если она присутствует в знаковой программе. Одна норма для Крыс и совсем другая для Лошадей… И лечение всегда разное. А ведь кроме Годового знака много странностей несет человеку знак Календарный, да и Имиджевый знак не всегда пышет психологическим здоровьем.
***
Впрочем, желающие могут ознакомиться с легендарной статьей целиком, пройдя по ссылке: https://xsp.ru/sh/pub/outpub.php?id=536