Его жизнь началась в довоенный период. Москва, 2 сентября 1935 года. В семье Иосифа Рувимовича и Гиты Давыдовны Гафт родился мальчик, Валя. Семья, чьи корни уходили в украинскую землю, уже несла в себе отголоски грядущих бурь. Отец, Иосиф Рувимович, был человеком стальной воли и трагической судьбы. Юрист по образованию, он с первых дней Великой Отечественной ушел на фронт. Прошел сквозь ад, не раз смотрел смерти в лицо. Осколок вражеского снаряда навсегда изуродовал его лицо, оставив шрам – немой свидетель мужества. Иосиф Рувимович дошел до Берлина, заслужив звание майора юстиции.
Его работа в военной прокуратуре требовала не только знаний закона, но и беспримерной стойкости духа. Возвращение было горьким: страна в руинах, потери неисчислимы. Гита Давыдовна оплакивала братьев и племянника, павших в огне войны. А сам маленький Валентин, еще не ведая о масштабах катастрофы, чудом избежал гибели в роковом июне 1941-го. По трагической иронии судьбы, билеты на поезд к родным на Украину оказались мошенничеством. Семья не попала на тот самый состав, который был разнесен немецкими бомбами в первые же дни войны. Судьба, словно режиссер, уже тогда наметила для него особую роль – выжившего.
Театр пленил Валентина нежно и бесповоротно. После спектакля «Особое задание» мальчишка, затаив дыхание, ринулся записываться в школьный драмкружок. Там, в веселой импровизации из-за острой нехватки мальчишек, он лихо перевоплощался в барышень, оттачивая первые актерские навыки. Позже его сердце безраздельно завоевала оперетта – легкомысленная, искрометная, полная музыки и смеха. Он знал наизусть все водевили, мог часами напевать арии, порой с тихой грустью думая о несостоявшейся карьере комика. Поступление в театральный стало его личной, тщательно скрываемой от родителей авантюрой.
За два дня до судьбоносных экзаменов, блуждая в парке, он с замиранием сердца узнал своего кумира – актера Сергея Столярова. Набравшись смелости, робко попросил совета. И случилось чудо: маститый артист не отказал, выслушал юношу, дал наказ, вдохновил. Щукинское училище не открыло двери, но Школа-студия МХАТ покорилась с первого раза. Волшебство случилось во многом благодаря мгновенной симпатии и поддержке старших товарищей – уже тогда блиставших Игоря Кваши и Михаила Козакова. Так начался творческий путь.
Первые шаги на большой сцене больше походили на водевиль с элементами трагифарса. После окончания МХАТа в 1957 году, в Театре Сатиры, во время спектакля «Тень», молодой Гафт едва не рухнул в оркестровую яму, путал партнерш и откровенно провалил роль. «Меня не пригласили остаться – и справедливо», – позже иронизировал он, умея посмеяться над собой. Отдушиной, школой тончайшей психологической нюансировки стал для него «Ленком» под руководством Анатолия Эфроса (1964–1969). Но истинной гаванью, духовным домом на полвека, стал «Современник».
Олег Ефремов, пораженный его блистательным, ироничным и глубоким графом Альмавивой в «Женитьбе Фигаро» (1969), без раздумий позвал Гафта в свою труппу. Здесь, под сенью любимого театра, он переживал взлеты, творил, создавая незабываемые, часто сложные, противоречивые образы в легендарных постановках: «Балалайкин и К°», «Кто боится Вирджинии Вулф?», «Из записок Лопатина». Его герои были интеллигентны, язвительны, ранимы, полны скрытой боли – отражение его собственной души.
Киноэкраны поначалу встречали Гафта настороженно. Его уникальная, колючая, «негероическая» харизма, пронзительный взгляд, в котором читалась и усталость, и ирония, и глубина, заставляли режиссеров видеть в нем прежде всего злодея, циника, человека с темным прошлым. Но, гений Эльдара Рязанова разглядел в Гафте бездну иронии, трагикомизма, скрытого лиризма и невероятную человечность. Так родились бессмертные рязановские роли, ставшие лицом актера для миллионов:
- Сидоркин («Гараж», 1979) – председатель кооператива, чьи цинично-точные, саморазоблачительные реплики («Кто не работает, тот ест!») мгновенно разошлись на афоризмы. Ирония судьбы: изначально пробовался другой известный актер (А. Ширвиндт), но Рязанов, увидев Гафта, понял – это он.
- Полковник Покровский («О бедном гусаре замолвите слово», 1980) – образ, словно выточенный под его стальную выправку, скрытую боль и благородство. Роль писали специально под Гафта, чувствуя его внутреннее созвучие персонажу.
- Одиноков («Забытая мелодия для флейты», 1987) – чиновник-циник с пустотой в глазах, разучившийся чувствовать, но вдруг настигнутый призраком утраченной любви. Гафт сыграл не карикатуру, а трагедию опустошенной души.
- Президент бомжей («Небеса обетованные», 1991) – трогательный, абсурдный и страшный интеллигент на дне жизни, сохранивший в руинах достоинство и мечту о «небесах». Роль стала пророческой метафорой эпохи.
Личная драма Гафта была столь же сложной и насыщенной, как его роли. Его сердце знало и любовь, и глубокую боль. Первой женой Валентина стала актриса Елена Изергина. Их брак, заключенный в конце 1950-х, был недолгим и окутанным легкой дымкой тайны. Гафт редко упоминал о нем, словно это была страница, которую хотелось поскорее перевернуть. Молодость, бытовая неустроенность, разные пути в профессии – брак распался.
Гораздо более значимым и трагичным стал второй брак с примой-балериной Инной Елисеевой. Этот союз казался ярким и гармоничным – красавица-танцовщица и харизматичный актер. В 1969 году у них родилась дочь Ольга. Но семейное счастье оказалось хрупким. Супруги расстались, а страшная трагедия настигла их позже: в 2002 году Ольга Гафт трагически погибла. Эта потеря стала незаживающей раной для отца. Он винил себя, его стихи наполнились невыносимой горечью и тоской. В одном из писем к Ольге Остроумовой он напишет позже: "Я не уберег дочь..."
Именно Ольга Остроумова стала его спасением, тихой гаванью в конце бурного плавания. Они встретились задолго до любви, еще на съемках «Гаража» в 1979 году. Гафт, уже тогда пораженный ее светом, чистотой, внутренней силой, не решился подойти. "Она была светлым пятнышком, но я искал в ней недостатки, чтобы отступить", – признавался он. Она казалась ему недосягаемой, а он был погружен в свои сложные обстоятельства. Судьба дала им второй шанок спустя 17 лет. В 1996 году Гафт тяжело заболел и попал в больницу.
Ольга Михайловна, узнав об этом, пришла к нему. Ее забота, поддержка, само присутствие стали бальзамом. Именно там, в больничной палате, без вальсов, банкетов и даже похода в ЗАГС (регистрация была позже), он сделал ей предложение. "Уже неудобно – скажут: опять женится!" – шутил он, пытаясь скрыть смущение и счастье. Это был союз зрелых людей, прошедших через многое и нашедших друг в друге опору. Под влиянием глубоко верующей Ольги Остроумовой Гафт, родившийся в еврейской семье, в конце жизни принял православие, обретя, по словам близких, душевный покой. Ольга стала его ангелом-хранителем, его последней и самой большой любовью. Она называла их встречу "подарком небес".
За известным, чуть усталым лицом с пронзительными глазами скрывалось множество граней:
- Поэт-острослов, летописец театральной жизни: Его эпиграммы, острые и точные, как скальпель, жгли, но редко обижали – в них всегда была безошибочно узнаваемая гафтовская самоирония и глубина. Стихи, полные философских раздумий, горечи и светлой грузи, составили 10 сборников. Коллеги в шутку, но с огромным уважением, расшифровывали ГАФТ как «Гениальный Автор Феноменальных Текстов». Его строчка «Жизнь коротка, как пьесы читка...» стала ключом к его мироощущению – мудрому, лишенному иллюзий, но не лишенному надежды.
- Легендарный «спартаковец»: Его страсть к футболу, особенно к «Спартаку», была не просто увлечением, а частью натуры. Он не пропускал матчи любимой команды, болел самозабвенно, посвящал ей стихи. После его ухода клуб почтил память великого болельщика минутой молчания на стадионе.
- Голос Мудрости и Совести: В 2015 году он совершил неожиданный и глубокий шаг – озвучил аудиокнигу «Свобода в изгнании» – автобиографию Далай-ламы XIV. Вложив в текст всю глубину и теплоту своего проникновенного, чуть хрипловатого тембра, Гафт подарил слушателям не просто чтение, а духовное переживание.
- Негромкий защитник «братьев меньших»: Гафт горячо и искренне выступал за ужесточение законов против жестокости к животным, за права ветеринаров, за ответственность человека перед теми, кого он приручил. Его голос в защиту безгласных был тихим, но твердым.
Последний акт. Болезнь Паркинсона, диагностированная в 2013-м, медленно, но неумолимо забирала силы. Великий актер, чья речь и пластика были его оружием, сдавал позиции. Но, дух его оставался несломленным. Финал наступил 12 декабря 2020 года – остановилось сердце, не выдержав последствий обширного инсульта. Он упокоился на Троекуровском кладбище в Москве. В 2022 году там был установлен памятник – сдержанный, строгий, как и сам актер, немой свидетель его долгого, яркого, непростого пути.
Валентин Гафт. Это имя – символ целой эпохи в театре и кино. Он был контрастом во плоти: колючая, точная эпиграмма и ранимая, тонко чувствующая душа, внешняя сдержанность и бурлящая внутри жизнь чувств. Его судьба – готовая пьеса, где высокая трагедия соседствовала с абсурдным фарсом, а лирика – с сарказмом. Но, сквозь все перипетии красной нитью проходила беззаветная, почти фанатичная преданность Искусству. Он жил им и для него. И как точно выразил это сам Мастер в своей пронзительной строке: «Театр — сладкая попытка вернуться, что-то изменить». Он возвращался к своим героям снова и снова, пытаясь изменить их судьбы, а через них – понять нашу общую. И ему это удавалось. Каждая его роль, каждая строчка стиха – попытка, ставшая бессмертием...