Но сегодня сквозь иллюминатор ей показалось зеленое пятнышко. Через шлюзовые камеры Лира застыла перед миниатюрной теплицей. «Пробился», — прошептала она. Из увлажненной почвы, среди титановых пауков-геометров, регулировавших микроклимат, тянулся единственный зелено-голубой листик. Это был гибрид доисторического папоротника, адаптированный терраформаторами к убийственному излучению. Марс не поддавался. Месяцами почва отторгала органику, воду добывали по каплям. Сквозь пылевую бурю светилась вечерняя Земля — далекой голубой точкой. Лира смотрела на крошечную победу. Капля с ее шлема смешалась с пурпурной росой с Сатурна на хрупком листке. Первый живой лист на Марсе — не доказательство господства, но хрупкий триумф упорства в звездной тишине.
