Служил я тогда в транспортной эскадрилье старшим техником в радио группе.
Авиапарк наш состоял из: одного Ан-26, одного Ан-2 и трёх Ан-12.
В командирах наблюдался бывший гражданский из «пиджаков», таких же офицеров запаса после военной кафедры в Вузе, как и я.
Была у него абсолютная уверенность, что в его отсутствие никто ничего не делает! И только под его чутким руководством хоть что-то начинает двигаться с мёртвой точки.
Очень любил он в напряжённые моменты службы шашкой махать в сторону подчинённых, а супротив дивизионного командования был откровенно слабоват – лебезил и сильно боялся.
Как завидит газик, так сразу во фрунт и честь отдаёт. И очень удивился что я, молодой лейтенант, этого не делаю. А я говорю: «Так неизвестно же кто там внутри едет-то, может солдатик-водила своих дружков катает».
А он, оказывается помнил наизусть госномера всех начальственных газиков дивизии, феноменальная память, ёжкин кот!
К примеру, по тревоге у нас готовность часа три, а у боевых полков в разы поболее.
Так мы тревожились гораздо дольше полков, ибо наш шашкомашец боялся доложить о готовности эскадрильи наверх и тянул резину до упора.
Домой мы убывали позже полковых.
Просто тупо сидели и ждали пол ночи.
Уж потом много лет спустя на подмосковном военном аэродроме встретился наш бывший командир нашему экипажу (летели куда-то на Запад).
Так он так расцвёл, так был рад увидеться, уж такой добродушный дядечка, просто душка. А у мужиков-то внутри память о шашкомахательстве не выветрилась, не забылась. Стояли, дивились, а душу-то не обманешь, она всё помнит.
А в замах по ИАС служил у нас в ту пору майор Лузин Л.А.
Весёлый был мужик, скажу я вам.
Его байки я спустя 30 лет после дембеля помню и, нет-нет да где-нибудь в разговоре вверну для красного словца.
Любил он над молодыми поприкалываться, да нет – добродушно без фанатизма.
Сидим как-то в стояночном домике транспортной АЭ, а надо сказать, что зимой-то в Амурии и под 45, и под 50 градусов морозец загибал, и тут Александрович вынимает ногу из утеплённого сапога, а она голая! Ни малого носочка на ней нет. И говорит: «Вот, молодёжь, как бывалые технари в суровую амурскую пору на службу должны ходить! А вы поназдевате шерстяных носков по три штуки и всё мёрзнете».
Дивилась подчинённая технота, в затылках стриженых чесала: «Ох силён Александрыч!»
Уж много позже раскрылся секрет морозоустойчивости бывалого служаки: у него в сапоги были вставлены теплущие пуховые тапочки, так что носки-то ему были совсем ни к чему.
Построил как-то наш зам. по ИАС технический состав и ставит задачу: «Снег надо срочно убрать и с плаца, и с самолётных стоянок, а не то часам к 12-ти сам растает!»
А однажды в конце трудового дня вся эскадра дружненько погрузилась в служебную машину и отбыла в сторону военного городка, до дому до хаты, то есть.
Уже подъезжаем к домам и тут Александрыч вдруг как подскочит: «Твою ж мать, я же на своей личной машине на службу-то приехал! Она ж там бедная в гордом одиночестве за стоянкой Ан-2 осталась!»
Военное дело – штука серьёзная, суеты не терпит и без юмора уж больно постной становится.
А по сему, коли ещё что всплывёт в старческой памяти моей, так я вам опять побасёнку-то напишу, развлекайтесь, ребятушки.