В 1989 году г. Воронеж оказался в центре внимания мировых СМИ. Поводом послужили публикации сначала в местной газете «Коммуна», а затем и в официальном агентстве ТАСС о предполагаемой встрече землян с инопланетянами, якобы посетившими городской парк. На эту сенсацию съехались журналисты со всего мира. Несмотря на то, что с тех пор прошло более трех десятилетий, споры не утихают: одни считают историю вымыслом, другие убеждены в реальности визита пришельцев. Где же истина?
Я сидел, как приклеенный к стулу. Передо мной лежал учебник по арифметике, раскрытый на самой противной странице. Там была задачка про двух землекопов. Копали они, копали, а я никак не мог понять, кто из них больше выкопал, если один копал как крот, а второй – как сонная муха после обеда.
Тем временем, на кухне бабушка варила борщ. Свеклой пахло так вкусно, что прямо слюнки текли, но этот запах смешивался с запахом учебника арифметики – скучным, пыльным, как старый портфель. Тишина стояла такая, что слышно было, как часики на кухне тикают: «Тик-так, землекопы, тик-так, землекопы». Ску-у-учно!
И вдруг... БАМ-ТАРА-РАМ-БАМ-БАМ! Задрожала вся дверь! Застучали в неё так, будто там не человек, а целый пожарный расчет с топорами, да еще и слон в придачу, который опоздал на поезд и теперь в панике!
– Открыва-а-ай!!! Максим! Быстре-е-е-е?! – Орал за дверью голос. Такой голос! Прямо как сирена «скорой помощи». Андрюха! Никто больше так не умел орать.
Я щеколду откинул – и тут же влетел в прихожую Андрюха. Влетел так, будто его не ноги несли, а катапульта выстрелила! Шапка у него болталась на одном ухе, шарф – где-то за спиной висел хвостом, а глаза... Глаза были КРУГЛЫЕ! Совсем как те блюдца из бабушкиного сервиза «Мадонна», который она на самый верх серванта поставила, чтоб я не разбили. И светились эти глаза, как два велосипедных фонарика в кромешной тьме!
– Ты чего? – спросил я, отступая к вешалке. – Опять убегал от братьев Лошадкиных? Опять до самого пруда?
– Братья Лошадкины?! – фыркнул Андрюха, запыхавшись так, что слова из него вылетали, как пробки из бутылки лимонада. Он вцепился мне в рукав и давай трясти! Тряс так, что у меня зуб на зуб не попадал, а в ушах зазвенело. – Да брось ты своих братьев Лошадкиных! Там... Там... В парке! В Козлином парке! ПРИЗЕМЛИЛОСЬ!
Козлиный парк... Никто в городе толком не помнил, откуда взялось это странное название. Говорили, что так он назывался изначально, еще до войны. А в семидесятые его переименовали в Южный – красиво, официально. Но для всех местных он так и остался Козлиным. Попробуй переучи – все равно что пытаться переучить кота откликаться на «Васька», если он привык к «Барсик».
– Что приземлилось? – спросил я осторожно. – Трамвай двенадцатый с рельс соскочил? Или цирк шапито прикатил с тиграми?
– Цирк! – завопил Андрюха, и глаза его стали еще круглее, как будто хотели выскочить и покатиться по полу. – Да какой там циирррк!!! НЛО! НАСТОЯЩЕЕ! Шар! Сначала розовый был, как жвачка! Потом – бац! – и темный такой, здоровенный, как чурбан для колки дров, только в сто раз больше! И село! Прямо у качелей, где мы вчера в казаков-разбойников играли и я тебя саблей (палкой) по ноге стукнул!
Я почувствовал, как у меня внутри что-то ёкнуло. Точнее, не ёкнуло, а провалилось куда-то вниз, как на самых страшных американских горках. НЛО! Это же... это же по телеку только и говорят! И в журналах картинки!
– Само приземлилось? – переспросил я, стараясь говорить спокойно и важно, как папа, когда новости по радио слушает. Но голос мой вдруг предательски запищал, как у того самого Вовки, когда его кот Васька за хвост цапнул.
– Са-а-мо! – подтвердил Андрюха и закивал так, что его шапка, наконец, слетела и шлепнулась на пол. – И знаешь что?! ИЗ НЕГО ВЫШЛИ!
– Кто вышел? – прошептал я. Мне вдруг стало жарко, как в бане, а коленки почему-то сделались ватными, как будто из них кости повытаскивали.
– Пришельцы! – прошипел Андрюха и оглянулся на кухню, будто эти самые пришельцы могли вылезти из-под бабушкиной этажерки с вязанием. – Трое! Высоченные! На ходулях, наверное! Три метра! Может, четыре! Как фонарные столбы на проспекте! И в серебристых комбинезонах! Блестят! И... – он наклонился ко мне так близко, что я почувствовал запах мятной жвачки, – ...и у одного, кажется, ТРИ глаза было! Прямо как у мутанта в том страшном журнале «Техника – молодежи»!
– Три глаза?! – я так обалдел, что чуть не сел прямо на валенки в прихожей. – И что они? Делали что?
– Ходили! – сказал Андрюха, размахивая руками, как мельница крыльями. – Шаркали ногами. А один... – Андрюха скорчил такую рожу, будто съел лимон целиком, и вытянул руку, как будто держал пистолет, – ...а один взял такую штуку, как палка блестящая, и – бац! – в Сашку Алексеева!
– В Сашку?! – я ахнул так, что, наверное, бабушка на кухне ложку выронила. – Убили?! Наповал?!
– Нет! – Андрюха замотал головой. – Не убили. Но Сашка как закричит! И бух на землю! Говорит, ноги отнялись! Совсем! Как кисель стали! Потом отошло. Пришелец, видать, шуточку хотел пошутить. Или предупредить! Потом они опять в шар забрались, и шар – ФЬЮ-У-У-УХ! – и как не бывало! Только следы остались!
– Какие следы? – спросил я, и вдруг во мне проснулся дух великого исследователя и следопыта, как в книжке про индейцев.
– Огромные! – заорал Андрюха от восторга. – Четырехугольные! Как будто гигантский утюг вдавили! И трава там вся пожелтела, как осенью в ноябре! И земля – каменная стала! Милиция уже примчалась! Все смотрят! Бежим скорее! А то они следы веревками оцепят, и мы ничего не увидим! Ни-че-го!
Андрюха схватил меня за руку, как клещами, и потащил к выходу. Я едва успел швырнуть на вешалку старый свитер, который от испуга держал, как портфель.
– Бабу-у-уль! Я в парк! – завопил я что есть мочи, вылетая на лестничную площадку.
– Обедать скоро! Борщ! – донеслось из кухни, как из глубокого колодца.
Но какая там еда?! НЛО! ПРИШЕЛЬЦЫ! ТРИ ГЛАЗА! У Сашки ноги отнялись! Сердце у меня колотилось, как бешеный мотор в папиной «Волге», когда он на работу опаздывает. Мы понеслись вниз по лестнице, грохоча, как целый табун диких лошадей по мостовой! Андрюха на ходу выкрикивал обрывки:
– ...и у него голова... как бельевая прищепка! Или нет... как шлем мотоциклетный! И пищалка какая-то... или гудок... ой, не помню! Главное – следы! Надо успеть! Без следов никто не поверит!
Мы выскочили на улицу. Вечер стоял теплый, октябрьский. Самый обычный вечер в нашем районе. Солнце клонилось. Мамы с колясками гуляли. Но теперь-то я ЗНАЛ: здесь, совсем рядом, в нашем Козлином парке, только что были настоящие пришельцы из космоса! И Сашку Алексеева парализовало! И следы остались! Мы мчались, обгоняя старушек с авоськами и важных дяденек. Я уже видел перед собой эти гигантские вмятины в земле, видел жутко желтую траву... и представлял себе этих трехглазых великанов в серебристых комбинезонах. А вдруг они еще вернутся? А вдруг они там что-то забыли? А вдруг... линейку? Я сунул руку в карман куртки – моя новая, с делениями, линейка была на месте. Фу-ух, пронесло. Не пришельцы ли ее положили? Шучу, конечно... наверное.
– Быстрее, Максим! – задыхался Андрюха, таща меня за собой, как буксир баржу. – А то все лучшие места у следов займут! Все стекла от НЛО растащат!
Мы бежали к парку. Бежали к месту, где кончилась обычная осень с землекопами и борщом, и началось что-то невероятное. Прямо как в самом лучшем кино! Вот это приземлилось так приземлилось! Честное слово!
Мы влетели в Козлиный парк, как два урагана в трениках. Толпа! Народу – как на первомайской демонстрации! Все столпились возле качелей, толкались, охали, кричали что-то. Милиционеры с серьезными лицами огораживали что-то веревками на колышках.
– Видишь?! Видишь?! – задыхался Андрюха, пробираясь сквозь взрослые ноги. – Следы! Оцепление! Я же говорил!
Мы протиснулись вперед. И увидели... Ну, следы. Большие, четырехугольные, как и говорил Андрюха. Трава вокруг действительно была какая-то пожухлая. Но... что-то было не так. Очень уж знакомые эти следы. И не один, а целых четыре. И не шар, а скорее... прямоугольник.
– Это... – начал я, чувствуя, как восторг внутри начал сдуваться, как проколотый мяч.
– Это же ковш! – вдруг громко сказал какой-то дядя в кепке рядом. – Экскаватора! Видишь, вон там гусеничный след? Трактор «Беларусь» тут утром работал. Явно ковш уронили, пока грузили. Потом подъемным краном утащили, наверное. Видно же!
Тишина повисла. Потом засмеялись. Кто-то сказал: «А я-то думал, марсиане!» Андрюха стоял как вкопанный. Его «фонарики» погасли. Он смотрел на следы, потом на меня, потом снова на следы. Видно было, как у него внутри рушится целая вселенная с трехглазыми пришельцами и розовыми шарами.
– Но... но Сашка! – вдруг вспомнил он, цепляясь за последнюю надежду. – У него ноги отнялись! Он кричал!
– Алексеев Сашка? – обернулся милиционер. – Этот? – Он указал на Сашку, который как раз мирно жевал булку с повидлом в сторонке и болтал с девчонками. – Он? Так он с качелей грохнулся утром! Отряхнулся, побежал. Потом, видать, испугался, что мама ругать будет за порванные штаны, вот и придумал про «луч» и ноги. Фантазер!
Все засмеялись еще громче. Андрюха покраснел, как вареная свёкла из бабушкиного борща. Он потоптался на месте, потом толкнул меня локтем:
– Пошли отсюда, Максим... Скукота... И парк тут у нас... козлиный.
Мы пошли обратно. Уже не бежали, а плелись. Вечер снова стал обыкновенным, сентябрьским. Запахло опавшими листьями и дымком из труб.
– Ну и ладно, – пробурчал Андрюха, пиная камушек. – Зато... зато мы вместе бежали! А? Как настоящие разведчики! За новостью! Это же круче, чем сидеть над землекопами!
Я посмотрел на него. Шапка опять съехала на ухо. Шарф болтался. Глаза уже не были круглыми блюдцами, но в них снова зажегся знакомый озорной огонек. Не космический, а Андрюхин. Самый настоящий.
– Круче! – согласился я. – Бежали – хоть куда! Как ракеты! А знаешь, Андрюха, может, пришельцы и вправду были? – добавил я хитро. – Просто их следы экскаватором засыпали, а Сашку милиция подкупила молчать? А трехглазый... он, наверное, спрятался в кустах сирени? Или улетел на метле бабы Яги? Может, он и назвал парк Козлиным?
Андрюха сначала нахмурился, потом фыркнул, потом расхохотался.
– Да ну тебя! – толкнул он меня плечом, и мы понеслись наперегонки к дому, где пахло борщом и ждала задачка про землекопов. – Завтра от братьев Лошадкиных убегать будем? До самого пруда? Через Козлиный парк?
– До самого пруда! – закричал я. – И пусть они только попробуют догнать двух таких космических бегунов! Даже если парк – козлиный! Честное космическое!