Москва, Олимпийский проспект. В трёхкомнатной квартире, где ещё недавно царила тревога, семья Громовых открывает бутылку шампанского. Алексей и Наталья, прожившие 19 лет в заботе о пожилых родственниках Михаила Ефремова, наконец-то вздохнули с облегчением. Актёр, чьё имя не сходило с первых полос из-за громких скандалов, сделал неожиданный шаг: подарил им квартиру, за которую они боролись несколько лет.
Долгие годы заботы
Всё началось в 2003 году, когда Алексей и Наталья Громовы стали помогать пожилой паре — Александру Покровскому, дяде Михаила Ефремова, и его жене Нине. Бездетные супруги нуждались в уходе: Наталья готовила им обеды, убирала в квартире, возила Нину к врачам, а Алексей чинил сантехнику и покупал продукты. Громовы стали для Покровских почти родными, проводя с ними больше времени, чем их знаменитый племянник.
Александр, известный концертмейстер, и Нина, оперная певица, жили в уютной трёхкомнатной квартире на Олимпийском проспекте. Они не раз говорили Громовым, что хотят отблагодарить их за заботу, переписав на них жильё. В 2014 году Нина оформила завещание, отдав свою половину квартиры Наталье. Александр обещал сделать то же самое, но всё откладывал. «Не волнуйтесь, всё будет ваше», — говорил он, пожимая руку Алексею. Громовы верили и продолжали помогать.
Конфликт из-за наследства
Всё изменилось, когда Нина умерла в январе 2022 года, а через пять месяцев не стало и Александра. Громовы ждали, что квартира перейдёт к ним, как было обещано. Но тут на сцену вышел Михаил Ефремов. Актёр, находившийся тогда в колонии, неожиданно заявил права на половину квартиры, доставшуюся ему по наследству от дяди. Алексей был ошеломлён: «Мы же договаривались, что жильё останется нам. Как так?»
Оказалось, что Ефремов уговорил Александра не составлять завещание, обещая не претендовать на квартиру. План актёра был прост: после смерти дяди выселить Громовых, продать трёшку за 30 миллионов рублей и забрать половину суммы — 15 миллионов. Наталья плакала, читая документы, где их права на жильё оказались под вопросом. Семья, вложившая почти два десятилетия в уход за Покровскими, боялась оказаться на улице.
Алексей написал письмо Ефремову в колонию, напоминая о договорённостях, но ответа не получил. Супруги даже нашли видеозапись, где Александр просил передать квартиру им, но юристы сказали, что она не имеет юридической силы. Громовы чувствовали себя обманутыми, а их надежды таяли с каждым днём.
Неожиданный поворот
В апреле 2025 года Михаил Ефремов вышел из колонии по условно-досрочному освобождению. Его возвращение в Москву сопровождалось слухами о разводе с женой Софьей Кругликовой и переезде за город. Казалось, что история с квартирой на Олимпийском так и останется нерешённой. Но в июле Громовы получили неожиданный звонок от нотариуса: «Михаил Олегович хочет оформить на вас дарственную».
Алексей не поверил своим ушам. Он с Натальей поехали в нотариальную контору, ожидая подвоха. Но всё оказалось правдой. Ефремов, изменивший своё отношение к жизни после колонии, решил передать Громовым всю квартиру. Он даже оплатил услуги юриста и госпошлину — около 50 тысяч рублей. Актёр лично подписал документы, передав право собственности семье, которая столько лет заботилась о его дяде.
Наталья, держа в руках дарственную, не могла сдержать слёз. «Мы думали, что всё потеряно. А он взял и подарил нам дом», — говорила она мужу, листая бумаги. Алексей, обычно сдержанный, крепко обнял жену. Их тревога, длившаяся три года, наконец закончилась.
Новый дом для Громовых
Теперь Громовы — полноправные владельцы трёхкомнатной квартиры на Олимпийском проспекте. Они уже планируют небольшой ремонт: поменять обои в гостиной и обновить кухню, где Нина когда-то учила Наталью готовить её фирменный борщ. Алексей мечтает поставить в комнате книжный шкаф, чтобы хранить там фотографии Покровских — в память о годах, проведённых вместе.
Ефремов, по словам близких, не стал встречаться с Громовыми лично. Он передал через нотариуса короткое сообщение: «Живите спокойно». Актёр, чья жизнь была полна взлётов и падений, сделал шаг, который удивил даже его окружение. Для Громовых этот жест стал не просто решением квартирного вопроса, а символом того, что справедливость всё же существует.