Нет. И я говорю это не для того, чтобы обвинить или уколоть, а для того, чтобы, возможно, кто-то из взрослых женщин прочитал этот текст — и поговорил со своими детьми.
Моя мама — хорошая.
Она всегда была ласковой.
Но с самого детства я помню чувство одиночества.
Папы не было, мама много работала, детство — бедное.
Я — то в саду-интернате, то одна дома, целыми днями, сама по себе.
С годами во мне накапливались обиды. Подростком я уже ясно понимала: я не получила того, что сейчас стараюсь дать своему ребёнку.
Но самое удивительное — мама не стала это обесценивать.
Не сказала:
— «Ты выдумываешь»
— «Всем было тяжело»
— «Время было другое»
— «Ваше поколение, такие нытики…»
Она не защищалась.
Она услышала.
Признала.
Попросила прощения.
И это было началом.
Так легко простить того, кто не отмахивается, а говорит:
«Да, я ошибалась. Я сожалею. Я хочу по-другому».
До рождения Серёжи у нас с мамой были тёплые отношения. Мы были как подруги.
Но не было той глубины, той близости, что есть сейчас.
Когда я стала мамой, многое поняла — о себе и о ней.
Мама рассказывала, как родила меня в 20 лет. Хотелось тусоваться, пожить, выдохнуть.
«Я жалею, что не провела с тобой больше времени, — говорила она. — У меня его и так было мало, а я ещё и находила время для друзей. Тогда мне казалось, что это нормально. Сейчас — нет».
И я поняла: она — не сверхчеловек. Она — просто человек, живущий свою жизнь в первый раз.
Точно так же, как и я.
Мы обе были в терапии.
Обе сделали много шагов друг к другу.
Но первый, важный, решающий шаг — она сделала его сама.
Не обесценила, не оправдалась, не отмахнулась.
А сказала:
«Прости».
Если у вас есть напряжение в отношениях с детьми… если внутри живёт что-то недосказанное —
поговорите.
Если в душе есть желание — попросите прощения.
Это не слабость. Это смелость. Это любовь.
Сейчас моя мама — мой самый близкий человек.
Я её люблю, обожаю, уважаю. Я — её фанат.
Но так было не всегда.
Такая близость — это путь.
И этот путь начинается с честности.
С желания слышать и быть услышанной.
С понимания, что наши родители — не герои, не титаны. А обычные люди. Своими страхами, молодостью, усталостью.
Они часто делали лучшее, что могли. Не всегда то, что нужно было нам, но то, что было возможно им.
Знаете, есть такая теория: взрослых не существует.
Мы все просто дети, которым пришлось повзрослеть.
Кто-то раньше, кто-то позже.
У кого-то получилось мудро. У кого-то — не очень.
Мне повезло с мамой.
Она умеет меняться, умеет слушать. Я — тоже.
Мы бережно обходим острые углы, говорим так, чтобы не ранить, и молчим там, где молчание — это забота.
Иногда мне кажется, что она — моя кармическая родственница.
Что мы встречаемся с ней из жизни в жизнь.
И каждый раз всё по-новому.
В этой жизни — я её дочь.
Но иногда чувствую, что в какой-то прошлой жизни она была моим ребёнком.
И это — про настоящую близость.
Про принятие.
Про то, что можно быть родными, даже если когда-то было больно.