В 1997 году в селе Быструха Новосибирской области задушили 86-летнюю женщину, а её дом подожгли. Подозреваемый — житель Кочковского района — вскоре уехал в Германию, сменил гражданство и больше 25 лет скрывался от следствия. Но в 2023 году он вернулся в Россию — и был арестован.
Ко Дню сотрудников органов следствия, который в России отмечают 25 июля, и.о. руководителя Ордынского межрайонного следственного отдела СУ СК РФ по Новосибирской области Кузнецов Владимир Васильевич рассказал КП-Новосибирск о том, как спустя 25 лет удалось довести дело жителя ФРГ до суда, по каким мелочам опознали преступника и почему он сам почти не удивился задержанию.
— Убийца более 25 лет скрывался от уголовного преследования. С чего вдруг началась «новая жизнь» этого дела? Как получилось к нему вернуться?
— В Следственном комитете работа по делам прошлых лет — это одно из приоритетных направлений. Мы вновь и вновь возвращаемся к этим делам анализируем их и определяем перспективы их возобновления и направления в суд. С этим делом было то же самое. Оно долгое время находилось в архиве, но материалы постоянно изучались и анализировались. У нас появились определённые подозрения, что к совершению преступления может быть причастен именно этот гражданин.
— Расскажите, как вы узнали, что подозреваемый снова в России? Это была удача или результат кропотливой аналитики?
— Мы анализировали материалы дела заранее. Прямых доказательств его причастности на тот момент не было, но всё указывало на то, что он мог быть замешан. Трудность была в том, что он находился за пределами Российской Федерации. Мы, грубо говоря, ожидали момент, когда он появится в России, чтобы провести с ним следственные действия и уже окончательно установить: причастен он или нет.
Определенные моменты, связанные с пересечением границы РФ, находятся под контролем соответствующих органов. Мы были заранее информированы, что он может заехать на территорию России. После 2019 года он больше не приезжал — в том числе из-за ковидных ограничений. Мы ждали его возвращения с 2019 года.
— Когда его задержали спустя столько лет он понял, за что его задерживают?
— Скажем так, он не сильно удивился. Когда начали задавать ему вопросы, понял, в чём дело. Сразу сказал: «Наверное, из-за убийства этой женщины».
ПОЧЕМУ УБИЙЦУ НЕ СМОГЛИ ПОЙМАТЬ 25 ЛЕТ НАЗАД?
— Когда вы только начали снова работать по этому делу, были ли какие-то детали, которые вас зацепили? Что-то личное, воспоминания свидетелей?
— Прямых доказательств, повторюсь, не было. Мы анализировали материалы, устанавливали, что он находился в тот период времени в том населенном пункте, при том что он не был его жителем. Это был Кочковский район, село. До этого он там не проживал и, насколько мы выяснили, ранее туда не приезжал. А вот именно в момент совершения преступления он там был. Его машину видели недалеко от места преступления. И мы методом исключения предположили его причастность.
— Почему на него не вышли еще в 1997 году?
— Мы тоже задавались этим вопросом. Я повторно допрашивал в качестве свидетелей сотрудников, проводивших предварительное следствие еще в 1997 году. У них тоже были определенные подозрения в его сторону, но в тот период не удалось доказать причастность мужчины к совершению преступления.
— Какие экспертизы вы проводили уже в наши дни? Что вообще можно установить спустя четверть века?
— Некоторые экспертизы были проведены еще тогда. Были изъяты биологические образцы с тела потерпевшей. Мы провели биологическую экспертизу, в том числе уже после задержания — в период заключения его под стражу. Экспертиза дала вероятностный вывод, но не исключала образование следов биологического происхождения, которые могли принадлежать подозреваемому.
— Он ведь сменил имя, когда уехал? Как вы поняли, что под новым именем он и есть тот самый человек?
— Имя он не менял кардинально. Фамилия осталась прежней, просто исчезло отчество. Дата рождения — та же. Мы проводили очные ставки, допрашивали лиц, которые знали его до отъезда в Германию. Эти люди подтвердили его личность. Они говорили: «Да, перед нами тот самый гражданин». И он сам этого не отрицал. Даже при задержании называл свою полную фамилию, имя и отчество.
«БЫЛИ НЮАНСЫ, НА КОТОРЫЕ ТОГДА НЕ ОБРАТИЛИ ВНИМАНИЯ»
— Насколько сложно работать с материалами такой давности? Чем отличается это от обычных текущих расследований?
— Сильно отличается. Сейчас принципы сбора доказательств и технические возможности экспертиз сильно изменились. Сегодня экспертизы дают более точные выводы, это стало основой доказательной базы. А раньше многое базировалось на показаниях.
Кроме того, объекты, которые могли быть уликами, со временем приходят в негодность. Свидетели могут забыть что-то или вообще уже не быть в живых. Это создаёт сложности.
— Как вы выбираете, какое из старых дел брать в работу? Почему именно это дело стало приоритетом?
— Все дела прошлых лет постоянно изучаются. Мы проводим анализ, повторно опрашиваем свидетелей, потерпевших. Кто-то мог не сказать что-то раньше из страха, кто-то что-то вспомнил спустя годы.
В этом деле изначально были основания полагать, что преступление совершил именно этот человек, но тогда, возможно, не было юридических или процессуальных оснований двигаться дальше. Мы вернулись к делу, провели повторные опросы, установили, что он действительно находился там. Были сообщены нюансы, которые ранее сотрудники не выяснили или не обратили на них внимания. Например, описание его машины, его присутствие в конкретное время. Мы проверили, уточнили, опросили всех — информация подтвердилась.
— Допрос свидетелей спустя 25 лет сильно отличается от обычного? Есть ли какие-то профессиональные приёмы, чтобы людям было легче вспомнить?
— Конечно, есть. Привязка всегда идёт к событию. Спрашиваешь: «Знаете ли вы такого-то человека?» — «Нет, не помню». А потом: «А помните, в том году было резонансное преступление, убийство, поджог дома?» — «А, да, было что-то такое». И тогда уже идёт восстановление воспоминаний. Люди вспоминают, кого видели, когда, на какой машине. Несколько свидетелей именно так и дали информацию.
— Лично для вас что значило довести это дело до конца? Это была победа, долг — или что-то большее?
— На личности мы стараемся не переходить. Это наш профессиональный долг. Но, конечно, определённое удовлетворение от результата есть. Учитывая, насколько сложно бывает работать с делами прошлых лет, как быстро всё забывается, как многое теряется — да, результат важен.
— И напоследок: ко Дню сотрудников органов следствия — что бы вы хотели, чтобы общество знало о вашей работе, особенно в таких делах?
— Это сложный вопрос. Но, пожалуй, главное — пожелать людям не бояться идти на контакт со следствием. Мы целиком и полностью заинтересованы в раскрытии преступлений, установлении истины и привлечении виновных к ответственности.
Читайте на: https://www.nsk.kp.ru/daily/27727/5117311/